Нет. Из-за меня. Я сделал то, что считал нужным.
Она выпрямилась, снова провела рукавом по глазам.
Иди домой, отдохни.
Она растерянно кивнула. Эрик опять обнял ее за плечи, выводя из комнаты.
Все будет хорошо.
Врешь.
Гуннару было все прекрасно слышно из-за неплотно прикрытой двери.
Привираю. Я пошлю за тобой, если станет хуже, но, думаю, не сегодня ночью. Дать тебе с собой маковой настойки?
Да я и так усну мертвым сном, едва голову до подушки донеся, невесело усмехнулась она.
Тогда я пошлю охранника проводить. И не спорь.
Не буду. Спасибо. И, Эрик, если что-то нужно Что угодно, хоть слезы единорога, хоть желчь девственницы, хоть мой труп Что угодно. Я потеряла отца, потеряла брата, потеряла мать. Я не могу потерять и
Единороги-то в чем провинились? буркнул Эрик и тут же сменил тон. У меня все есть. Не хватает только сил и удачи но это в руках Творца, а не твоих. Прости. Пойдем, провожу.
Гуннар закрыл глаза, вроде бы ненадолго. Очнулся, когда скрипнула дверь, снова входил Эрик.
Глава 2.
Когда ты перестанешь лапать всех женщин, до которых успеваешь дотянуться? буркнул Гуннар Эрику.
Я не лапаю. Я обнимаю друга, которому страшно и больно. Зря домой пошла, будет бродить по пустому особняку, места себе не находя.
Гуннар покачал головой: спорить не было сил. Но в то, что Вигдис будет рыдать в подушку, он не верил. Норов не тот.
Эрик коснулся его лбаладонь показалось ледяной, и все же Гуннар едва не схватил его руку, чтобы придержать подольше, остужая пылающее лицо. Зачем здесь так натоплено? И зачем на целителе шерстяная накидка, в такую-то жару? Эрик придвинул к постели столик, накрытый белоснежным полотенцем, под которым угадывались очертания склянок и прочих лекарских штуковин, называния которых Гуннар не знал и не желал знать.
Ты собирался рассказать, что со мной, напомнил он, глядя, как целитель откидывает простыню и начинает осторожно снимать с живота пропитанное мазью полотно.
Хребет цел.
Запоздалый страх холодом скрутился в животеили дело было в том, что Эрик убрал часть повязок? Чем оставаться калекой, лучше уж сразу
Точно?
Он помнил, что тварь хлестнула его поперек спины, обернувшись вокруг поясом.
Точно.
Если нет, лучше добей.
Да больно мне нужно врать! Сам говорилне мальчик. Хребет цел, мышцы, правда, разъело, но это ерунда: подправил плетением, чтобы восстанавливались как надо, вырастут. Почки тоже целы и на этом хорошее заканчивается.
А плохое?
Смотри сам.
Гуннар посмотрел и снова откинулся на подушки: разом закружилась голова и пересохло во рту. Конечно, человеческие кишки ему видеть доводилось, но не собственные же! Там, где прошлось щупальцеили как оно называлосьживота у него просто не было.
И как они по дороге не вывалились?
Как друзья вообще смогли дотащить его живым до города? То, что он сам совершенно не помнит пути, неудивительно, наверняка в себя не приходил. Но оставался еще день пути, за который он должен был умереть.
Кишки ж не напиханы как связка сосисок в мешок, усмехнулся Эрик. Барьером прикрыли и несли осторожно.
А выглядит точь-в точь, будто напиханы. Что за дурь в голову лезет, от жара? Какая ему разница, на самом-то деле?
Нет, там все очень продуманно и красиво, Творец явно знал, что делал. Если действительно любопытно, потом на каком-нибудь висельнике могу показать.
Не настолько любопытно.
Но сколь Гуннар помнил, вскрывать и изучать человеческие тела было строжайше запрещено. Или одаренным и тут закон не писан?
Можно, если в стенах университета и не духовным лицом, лекарь словно читал его мысли. Объявлю лечебницу университетом, и вся недолга. Количество учеников закон не оговаривает.
И будешь меня школярам показывать, хмыкнул Гуннар.
Странное дело, но перспектива неминуемой гибели его не пугала вовсе. Отличная штука этот нездешний мак, только в сон клонит. Говорят, на севере растут грибы, которые воители тамошних племен едят, дабы преисполниться ярости и презрения к смерти. Интересно, если смешать то и другое? Захочется плюнуть в морду медведю, а потом, порубив его в ошметки, улечься спать прямо посреди крови и кишок и Гуннар помотал головойвот так, наверное, с ума и сходят, болтая обо всякой ерунде. Кстати, о кишках
Если говоришь, что мышцыерунда, срастутся, почему ты собрался меня хоронить?
Потому чтоЭрик заколебался. Насколько подробный ответ тебе нужен? И насколько честный?
Собираешься сказать, что все будет хорошо и завтра я буду порхать небесным созданием?
Сияющим и бесплотным? Я бы не назвал это «все хорошо».
Гуннар против воли фыркнул. Иллюзий по поводу собственного посмертия он не питал.
Сейчас мне почему-то море по колено. Так что рассказывай, как считаешь нужным.
Сейчас это говоришь не ты, а мак и лихорадка. Эрик помолчал, подбирая слова. Твари разъедают плоть, ты видел. И внутренности тоже. Тебе в живот тех существ попало довольно много
И кишки превратились в решето, догадался Гуннар.
Примерно так. Потом пришлось тащить тебя в город, и за это время содержимое кишечника
Говори прямо, я не девица: когда вы дотащили меня до лечебницы, в брюхе плавало дерьмо.
Еще желудочный сок и немного желчи. Надо было, пожалуй, забрать образец того, что получилось, и подождать, пока не подвернется какой-нибудь драконнаверняка и такую зверюгу бы положило.
Драконов не бывает.
Это ты так думаешь, хмыкнул Эрик.
Он взял шандал на полдюжину свеч, склонился, внимательно вглядываясь во внутренности Гуннара и не забывая держать огонь так, чтобы капающий воск не попал ни в рану, ни на тело. Свечи а не светлячок, который обычно зажигали одаренные. Почему?
По крайней мере, признаков омертвения сейчас не видно
Разгибаясь, Эрик едва заметно пошатнулся, тряхнул головойстолик скрипнул, когда на него оперся здоровенный целитель.
Дыры в кишках я заделал и брюшную полость отмыл. Но довольно много всосалось в кровь и сейчас травит тебя изнутри. И то, что осталось в кишечнике срастить-то я его срастил, но заработать он пока не заработал не тошнит, кстати?
Гуннар прикрыл глаза, прислушиваясь к себе. Мутило, но не так, чтобы срочно просить поганое ведро. Он помотал головой.
Может, потому что макзадумчиво произнес Эрик. Противорвотный.
Пить хочется.
Лекарь кивнул, плеснул в кружку из кувшина.
Очень медленно, самыми мелкими глотками, какими только сможешь.
Он приподнял Гуннару голову и поднес кружку к губам. Гуннар глотнули тут же выплюнул, расплескав.
Что за дрянь?
Мед, соль, и сода. Гадость редкостная, согласен, но так надо. Потом, когда поправишься, объясню, слишком долго
Когда или если?
Я не знаю. Был бы ты одаренным, я бы почти не беспокоился: на нас все заживает, как на собаках.
Выходит, и тут Гуннар не чета им. Одаренные действительно жили дольше и медленней старились. И, получается, легче выздоравливали. Но показалось, или Эрик замялся, словно хотел сказать не «одаренный», а что-то другое? Или опять разум шутит не к месту? Эрик сунул в глиняный горшочек полосу ткани, следом еще и еще.
А так я не знаю, продолжал он. Не хотелось бы смотреть на вещи слишком мрачно.
Лучше смотреть на них беспристрастно. сказал Гуннар. Итак, у меня в крови плавает зараза из кишок, сами кишки пока не работают, и что это значит?
И это значит, что их содержимое вместо того, чтобы выходить положенным путем, всасывается в кровь
То есть вместо крови у меня тоже плавает дерьмо.
Это ты называешь «беспристрастно», рассмеялся лекарь. Нет, все не настолько плохо Ты молодой, здоровый и сильный. Так что есть причины надеяться, тело все же справится и с заразой, и с ядом.
Врет или нет? Раньше они были честны друг с другом, но у целителей свои представления о правильном. Мог приврать лишь для того, чтобы не омрачать последние дни.
Ну и я помогу когда снова смогу плести. Пока извини.
Так вот почему свечи. Но насколько должен вымотаться одаренный, чтобы не суметь даже поддерживать светлячокто, что любой из них мог делать совершенно бездумно, одновременно разговаривая, читая и даже?.. Хотя нет, на пике страсти светлячок Вигдис гас.