Взять хотя бы бортовое вооружение. Всякий уважающий себя рыцарь Туринской марки обладал по меньшей мере двумя стволами, сообразно своему классу и массе, помогающей выдержать чудовищную энергию отдачи. Легкие доспехи обыкновенно оснащались несколькими трехдюймовыми[4] пушками, пусть неспособными проломить серьезную броню, но пригодными для того, чтобы крыть вражеские позиции беглым осколочным огнем, вминая в землю вражеские расчеты и пехотные порядки. Доспехи среднего класса уже несли на себе пятидюймовки[5], слаженная работа которых могла прогрызть оборону бетонных капониров и не очень толстых крепостных стен, некоторые и вовсе предпочитали шестидюймовки[6]серьезный инструмент артиллерийской дуэли, способный принести победу даже в самой отчаянной схватке. Но даже все это могло показаться детскими хлопушками по сравнению с тем арсеналом, который тащили на себе доспехи тяжелого класса, один только собственный вес которых легко переваливал за четыре тысячи квинталов. Гримберт хорошо помнил голос отцовских восьмидюймовок[7], от которого у несчастных оруженосцев прямо на стрельбище разрывались барабанные перепонки, а земля гудела так, точно в нее вогнали гигантскую мотыгу. Этими орудиями впору было перешибать вражеские башни и громить бронированные цитадели. И даже это не было пределом. «Великий Горгон» герцога де Гиень, которого Гримберт видел как-то раз в детстве, неизъяснимо жуткий в своем монструозном величии, похожий на неспешно шествующую гору, был вооружен чем-то и вовсе невообразимымбатареей из двенадцатидюймовых орудий, слаженного залпа которой было бы достаточно, чтоб обрушить силой отдачи артиллерийскую крепостную башню.
А ведь были еще скорострельные высокобаллистические пушки, мало пригодные против укреплений и крепостей, но способные прогрызть пятидюймовую броню вражеского рыцаря с расстояния в несколько миль. Были реактивные бомбометы, не готовые тягаться с другими высокой скоростью снаряда, но обрушивающие на противника чудовищные по своей фугасной и бризантной силе боеголовки. Были лайтинги, ракетные установки, огнеметы, мортиры, газометы, были прочие пушкидинамо-реактивные, многокаморные, гаубичные, безоткатные, бикалиберные, конические
Да уж, может, Святой Престол подчас весьма неохотно делился своими технологиями, опасаясь, что они будут использованы во вред человечеству и бессмертной душе, однако рыцари Франкской империи едва ли имели возможность упрекнуть его в жадности. Служащие главной защитой христианской веры, защищающие христианскую веру на севере, юге, западе и востоке бронированной стеной, они могли себе позволить вооружить свой доспех так, как считали нужным.
Но «Убийце» от этих щедрот остались лишь жалкие крохи. Две автоматические пушки калибром ноль-семь дюйма[8], узкие жала которых выступали из-под массивных куполообразных наплечников, годились, чтобы противостоять пехоте, но для вражеского доспеха представляли не большую опасность, чем пара флейт, которыми мальчишки на ярмарках развлекают публику. И уж подавно ситуацию не могли исправить два курсовых трехлинейных[9] пулемета, утопленные в лобовой броне.
«Хватит, чтоб отбиться от бродячих собак, как говорил Магнебод, А большего и желать пока раноне по чину».
Две жалкие пушчонки и пулеметы! Гримберт всякий раз сжимал кулаки, вспоминая огневую мощь своего доспеха, которую впору было именовать огневой немощью. Какие подвиги можно совершить, располагая подобным арсеналом? Расстрелять стаю ворон, грабящих крестьянский огород? Срубить дерево в помощь лесорубам? Позор, настоящий позор
«Страж», пристроившийся с правого борта, едва ли являл собой лучшую картину. Магнебод купил его специально для Аривальда у какого-то разорившегося раубриттера и выглядел он достаточно никчемно, чтобы являть собой идеальную пару «Убийце». Такой же архаичный аппарат легкого класса, созданный не для того, чтобы противостоять ему подобным бронированным хищникам или штурмовать стены крепостей, завоевывая рыцарскую славу, а рыскать по вражеским тылам, разведывая обстановку, вскрывая минные поля и изничтожая беззащитные обозы. Никчемная работа, почти позорная для рыцарского сана.
Но иногда даже никчемное оружие способно совершить подвиг. Так, кажется, изрек герцог Сполетто после того, как подосланный наемный убийца сразил его брата при помощи каминной кочерги. Гримберт хоть и не был уверен в том, что дело обошлось без участия самого герцога Сполетто, в глубине души был уверен, что изречение это в своей сути чертовски верно.
Неважно, какое оружие находится в его распоряжении, важен лишь дух, ведущий его. И если дух должным образом закален и готов
Что ты там возишься? бесцеремонно окликнул его Аривальд, Проверяешь, не выросли ли у твоего «Убийцы» яйца?
Уж если вырастут, я, по крайней мере, узнаю их, отозвался Гримберт, выбираясь наружу и стирая масло с ладоней снежным катышком, Потому что уже видел их прежде и знаю, как они выглядят. А ты можешь похвастаться тем же?
***
Ловко вышло, подумал он, взглянув на вытянувшееся лицо Аривальда. Точно подавил точечным попаданием вражескую батарею, даже не взглянув на баллистические таблицы. Так тебе, Вальдо, будешь знать, как поддевать хозяина.
Необходимости продолжать осмотр не было. Несмотря на восьмичасовой марш «Убийца», хоть и капризничал, как это пристало пожилому механизму, много лет нюхавшему порох и пыль, но функционировал вполне пристойно. Гидравлика в порядке, потери давления в системе терпимые. Легкий перегрев оболочек реакторанеприятно, но вполне объяснимо, учитывая, какого жару он задал своему доспеху, странно еще, что заклепки не повылетали от тряски
А ты, небось, готов и вовсе никогда не выбираться из доспеха, а, Грим?
Аривальд уже закончил с осмотром «Стража», ловко у него это получилось. Небось, не стал даже заглядывать во внутренние отсеки, ограничился небрежным внешним осмотром. Ну ничего, подумал Гримберт не без злорадства, вернемся в Туринзаставлю тебя разобрать «Убийцу» самолично и без помощи оруженосцев. Посмотрим, что будет больше идти твоему лицу, самодовольная улыбка или несколько унций машинного масла
Рыцарю не пристало жаловаться на неудобства, с достоинством ответил он, В некоторых походах, говорят, приходится не выбираться из скорлупы по целой неделе.
Это не произвело на Аривальда должного впечатления.
Тебе хватит и трех дней, чтоб превратить свою голову в печеную тыкву, заметил он, Постоянная нейро-коммутация истощает мозг. А уж неделю к ряду
Гримберт вздернул голову.
Бьюсь об заклад, что выдержал бы. Магнебод выдерживал десять дней во времена Бычьего Бунта, если не врет.
Наверно, напился трофейного вина с барбитуратами и позабыл, как разблокировать входной люк.
Вовсе нет, Гримберт не испытывал теплых чувств к своему наставнику, хорошо помня, через что прошел благодаря ему, но подобного навета стерпеть не мог, И вовсе не поэтому. Возле них взорвался склад с химическими снарядами и всю округу окутало месивом из иприта, фосгена и фтороводорода, они даже малую нужду наружу справить не решались. Правда, потом с ним случился припадок, он наполовину ослеп и еще месяц лежал пластом под присмотром отцовских лекарей. Но и это не рекорд. Мессир Иштван, мадьярский рыцарь, как-то провел в своем доспехе семнадцать дней, не отключая нейро-штифтов. Семнадцать, Вальдо! Вот уж кому не занимать мужества! Говорят, он перенес несколько припадков и мозговых ударов, а под конец его и вовсе разбил паралич, верные слуги с трудом вытащили его из доспеха, пробив дыру в броне. Но он все равно не позволял себе выйти из боя, пока последний из противников не оказался повержен!
Подумать только, семнадцать дней!.. Только вообрази, какие мозоли на жопе он обрел за это время, дадут фору лобовой броне!
Не смей зубоскалить, мерзавец! вспылил Гримберт, Об этом случае писал аббат Роффредо в своем романе «Жизнеописание мессира Иштвана».
Ах, ну раз аббат
Нечего и думать было произвести впечатление на Аривальда. В противоположность Гримберту он никогда не был поклонником рыцарских романов, мало того, позволял себе откровенно потешаться над некоторыми описанными подвигами, мгновенно находя в их описании нестыковки и неточности. Мало того, ловко оборачивая их против автора и зачастую превращая исполненный рыцарского благородства подвиг в сущую нелепицу. Будь на месте Вальдо кто-то другой, Гримберт не раздумывая отправил бы его на расправу дворцовым экзекуторам, но тут Получалось у него обычно это так ловко и остроумно, что Гримберт даже не сердился на него. Что с него взятьбаронское семя!..