Как-то мне это всегда казалось сомнительным с точки зрения морали. Честностьэто не то, за что надо платить.
Врач должен брать деньги с клиентов не иначе, как с неохотой, как писал Вольтер? улыбнулся Константинов. Дамир, но я же тоже за деньги работаю. Но я не сотрудничаю со следствием и не подставляю клиентов, за это мне и платят. Думаю, лучше быть честным из корысти, чем нечестным из страха. Почему, собственно, честность должна быть невыгодной. Куда тогда скатится наше эгоистическое общество?
Ладно, Илья Львович, возможно, вы и правы. Я очень рад, что вы пришли. Я опять в одиночке, уже несколько дней, и ко мне никто не приходит.
А гулять выводят?
Да, но тоже одного.
Вы в блоке «F», это не очень приятная компания.
Лучше плохая компания, чем никакой. Никогда не думал, что одиночество может так тяготить меня.
Хорошо, я попытаюсь с этим помочь.
Сергей Юрьевич приходил, приносил всегда какую-то информацию, распечатки, мы разговаривали. До меня какие-то слухи доходили. А потом подписал ПЗ с шестью убийствами, Дамир горько усмехнулся. И больше ко мне никто не приходит.
В тот же день, Илья Львович попросил встречи с Медынцевым.
Главный психолог Центра принял его.
Алексей Матвеевич, зачем вы мучаете парня? без предисловий начал Константинов. За что ему одиночка? Он ни в чем не виноват, и вы об этом прекрасно знаете.
Ни за что ему одиночка, вздохнул психолог.
Почему к нему никто не приходит? Коррекция закончена?
Ну, какая там коррекция! Просто, в глаза смотреть стыдно, тихо сказал Медынцев. Ему нужен курс не для преступников, а для жертв.
У вас нет специалистов?
Есть. Бывает, что преступник одновременно жертва. Я уже почти уговорил одного человека. Будет у него компания. Хорошая, не сомневайтесь.
Андрей, ну надо же что-то делать, сказал Женя. Мы же не можем просто так сидеть, сложа руки, пока он там!
Он пили чай у Альбицкого. Андрей запретил Соболеву выходить из дома до заката и вообще советовал выходить пореже, так что Жене пришлось перейти на дистанционное изучение чешского. «Они попробуют найти тебя и подослать убийц», говорил Альбицкий. «Но ты же выходишь!»возражал Женя. «Нечасто. И пока, видимо, везло. Но если мелькают две известных физиономии, это повышает вероятность нас найти». «Но нет же договора о правовой помощи!» «Разорван, но можно случайно оказаться в кадре, который попадет, например, в социальные сети».
Мы делаем все, что в наших силах, сказал Андрей. Я связался с его отцом. Он может стать гарантом сделки, то есть ты сдашься сначала ему, но на нейтральной территории, и потом они выпустят его сына.
Я согласен.
Не сомневаюсь. Ринат Ильясович тоже согласен. Только они полностью нас игнорируют.
Андрей! Ну, как минимум, я много знаю!
Немного. Когда ты будешь в Москве, я буду уже не в Праге. Остальную значимую информацию сотрем. Извини. И они это прекрасно понимают. Ринат пытался поднять вопрос по своим каналам, но, увы, решается все на самом верху, одним всем известным человеком, и он ничего слышать не хочет об обмене.
А если я сдамся так, без условий?
Андрей закатил глаза и тяжело вздохнул.
Женя, мы это уже обсуждали! Бессмысленных жертв даже Ринат не хочет, он-то прекрасно знает своих старых друзей.
Но что-то нужно делать! Может, устроить ему побег?
Альбицкий вздохнул еще глубже.
Женя, наша система на это не настроена. Дорого, трудоемко, сложно. Кто попался из пропагандистовсидит, из исполнителей пока никто не попался, но попадетсяумрет. И каждый на это подписывается.
Но он не подписывался! Может быть стоит изменить систему?
Понимаешь, его охраняют люди далеко не героические. Очень конформные, другие в систему не попадают. Да, если бы это было рядовое дело, мы бы их подкупили. Не проблема! Но дело курируют на самом верху. И все это прекрасно понимают. Помогая нам, они тоже будут рисковать жизнью, как и мы.
А отбить где-то по дороге? Например, в суд. Когда высаживают из автозака?
Риск для наших людей. Слишком большой. И ради парня не из Лиги.
Какая разница!
Андрей усмехнулся.
Ладно, разницы никакой. Но нашим ребятам придется стрелять в людей не из списка, которым не вынесены приговоры. Это убийство.
Андрей! Мне сдаться легче, чем вот так сидеть и ждать, когда они его расстреляют!
Женя, запомни: убийцатот, кто убивает. Твое чувство вины надумано и не имеет отношения к реальности. Да, ты убил двух ублюдков, на которых пробы было негде ставить, но не думаю, что раскаиваешься. А в том, что случилось или случится с Дамиром Рашитовым, ты невиновен. Никак! Ни в малейшей степени.
Женя сжал кулаки.
Знаешь, у меня для тебя предложение, сказал Альбицкий. Есть одно место, где я снимаю стресс. Просто классная психотерапия. Поехали?
Глава 17
Женя посмотрел на Альбицкого с безграничным удивлением.
Поехали, поехали! повторил тот. Тебе точно понравится.
Через полчаса они стояли в отдаленном от центра квартале Праги у дверей с надписью «Strelnice» с изящной галочкой над «r».
Женя хмыкнул.
А ты что подумал? усмехнулся Альбицкий.
Они спустились в подвал по узкой лестнице, Андрей поздоровался с администратором как со старым знакомым и оплатил сотню выстрелов.
Они что круглосуточно работают? спросил Женя.
До последнего посетителя.
Деревянные панели на стенах, увешенные разного вида винтовками и карабинами, крупная плитка на полу и бумажные мишени у дальней стены.
Андрей протянул Жене пистолет.
Ну, ты первый.
Они надели наушники, и Женя взял оружие. В правую руку, поддерживая второй. Стреляли в цель с двадцати пяти метров. Прогремели первые десять выстрелов. Пошли смотреть результат.
В десятку было половина, еще четыредевять и даже один восемь.
Андрей вздохнул.
С двух рук! заметил он. Кто-то мне писал в резюме, что он КМС.
Я давно не тренировался, оправдывался Женя. Ты же мне сам запретил!
Потому что не планировались акции с огнестрелом. А теперь планируются. Так что давай-ка каждый день сюда. И тренируй руку!
Андрей отошел к столу и взял пистолет. В правую руку, вторую положил в карман брюк. Отстрелял десять раз с вытянутой руки, почти не целясь.
Вторая рука тебе может понадобится, заметил он.
С двух рук точнее, сказал Женя. И быстрее.
Ну, давай посмотрим.
Все в десятку. В яблочко.
Ладно, затыкаюсь, сказал Женя.
Ну, почему? спросил Андрей, перекладывая пистолет в левую руку. Сейчас ты сможешь надо мной посмеяться.
Смеяться было особо не над чем. С левой руки в яблочко было девять из десяти. Последний выстрел угодил в девятку.
Правая рука тоже может понадобиться, прокомментировал Андрей. В свое оправдание могу сказать, что у нас не очень мелкие цели. К тому же мы не такие паладины милосердия, чтобы стремиться непременно к мгновенной смерти тех, кого казним.
У нас движущиеся цели.
Да, сейчас потренируемся. Здесь есть и движущиеся цели. И с пятидесяти метров. Не всегда удается на двадцать пять метров подойти.
У нас через полтора месяца планируется тренировочный лагерь в лесу. Здесь недалеко, под Прагой, сказал Андрей, когда они покидали тир. Буду рад тебя там видеть.
Ну, если меня еще не обменяют на Дамира.
Можешь не надеяться.
Олег, у меня к тебе просьба.
Голос Медынцева был чуть не заискивающим. Давненько он не звонил. С тех самых пор, как Олегу Николаевичу пришлось уволиться из Лесногородского центра.
Я слушаю, сказал Штерн.
У нас тут проблема. Дамир Рашитов, ну, который террорист, может быть, ты слышал
Про террориста не слышал. Про невиновного, которому вы сфальсифицировали заключениеда, конечно.
Он отказывается от еды и ни с кем не общается, вообще не говорит ни слова.
Неудивительно. Заявление о голодовке писал?
Нет, просто не ест.
И вам-то что? Если умрет, по шапке дадут?
Могут вообще закрыть.
А кому вы нужны с такими заключениями? Их можно и в СБ штамповать.
Нас заставили.