Часто?
К сожалению, да. Хотя если человек пришел с чистой картой, процентов шестьдесят вероятности, что она такой и останется. Откорректированную карту испортить легче.
А оно нужно вообще наказание, если есть психокоррекция?
Оно нужно обществу, чтобы предостеречь других. И оно нужно пациенту, поскольку после психокоррекции у него возникает острое чувство вины, даже если до этого его не было. Это нормально. Уже здоровая психика входит в противоречие с прошлыми нездоровыми поступками. Человек начинает осуждать себя и возникает потребность в искуплении.
А если ее нет?
Это симптом нездоровой психики. После психокоррекции такого не бывает.
А если была чистая карта?
Тогда конечно. Женя, у вас чистой карты не будет. У вас будет терроризм.
Знаете, у Альбицкого есть программная статья, она на сайте выложена «Почему мы не террористы».
Да? И как он это аргументирует?
Если кратко, то террористы запугивают общество и создают в нем напряженность. Лига Свободы и Справедливостиэто система правосудия в стране, где правосудия нет. Откуда очевидно, что деятельность ЛСиС снижает напряженность в обществе, поскольку дает ему надежду на защиту и справедливость.
Вы тоже запугиваете общество.
Не более, чем закон. И не общество, а только отдельных его представителей. Не самых лучших. Чтобы схлопотать у нас смертный приговор, надо очень постараться.
В вашем списке есть люди, чья винаэто только коррупция. В законе нет за это смертной казни.
А они и живы. Ни одному пока приговор не привели в исполнение.
За осуждение заведомо невиновного тоже нет смертной казни. До десяти лет, по-моему.
Вот, вы даже не знаете точно. Хоть одного такого судью встречали в ПсиЦентре?
Нет, к сожалению. Статья практически не применяется.
Угу. Потому что системы правосудия нет. Есть система кривосудия.
Вы во многом правы, Женя. Но это не оправдание для убийств.
Посмотрим, что он там нароет, Женя указал глазами на биопрограммер. Я, кстати, ему не мешаю своей болтовней?
Нет, определенные участки нейронной сети всегда нестабильны. Скажем так, процессор и оперативная память.
Близился вечер. Солнце клонилось к закату, окрашивая оранжевым кромку облаков. Вскоре стало прохладнее, и Олег выключил кондиционер и открыл окно.
Изображение мозга на мониторе неуклонно заполнялось зеленым.
Минут десять осталось, сказал Олег. Сейчас он доснимет, потом мы еще немного с вами поболтаем.
На экране под изображением мозга появились красные цифры процентов, начиная с девяносто пяти. Они быстро росли, пока не превратились в сотню. Возникла надпись: «Подготовка к анализу данных», и изображение мозга стало почти белым, очерченным тонким черным контуром.
Пересядьте сюда, Олег показал на место рядом с компьютером.
Женя послушался.
У нас ситуация хорошая, начал Олег. Два дня беседовали, очень хорошо подготовились. Я, в общем, знаю, что здесь должно быть, но надо понять, где что записано. Вы должны мне немного помочь. В принципе, можете не отвечать на мои вопросы, но будет лучше, если ответите.
Хорошо, кивнул Женя.
Что вас побудило добиваться вступления в Лигу?
На изображении мозга появилась красная точка.
Ситуация в обществе, сказал Женя.
Жирная красная точка в префронтальной каре.
Вы хотели ее исправить?
Да, очень.
Вы употребляли наркотики?
Красная точка в области долговременной памяти.
Не ожидал, честно говоря, прокомментировал Олег Николаевич.
Дважды по приказу Лиги, сказал Женя.
Долговременная память среагировала несколькими красными точками.
Нейрос-д не считается, заметил Олег.
Монитор показал острую реакцию на словосочетание «нейрос-д».
Ну, еще бы, прокомментировал Олег.
Я и не считал. Это другие два раза. Я не упомянул об этом, потому что не счел достаточно важным. Ну, еще два укола по приказу. Зачем? Не знаю.
Героин?
Не знаю. Но, видимо, что-то тяжелое. Были классные глюки и долгий сон.
Узнаем, сказал Олег, глядя на биопрограммер. Он вычислит. Давно было?
До акции. Но после нейроса.
Вычислит, повторил Олег. Судья Беленький мертв?
Изображение мозга ответило россыпью красных точек.
Не знаю, ответил Женя.
Не важно. Вот на этом вас и поймают, Олег указал на красные точки. Вы так бурно реагируете, что уже совершенно не важно, знаете ли вы, жив он или мертв. Передайте Альбицкому, что его методика не работает. Пусть разрешит вам смотреть новости.
Может быть лучше вы?
Ладно, о-кей. Передам.
Мы сейчас реперные точки снимаем?
Вас проинструктировали?
Да, конечно.
Уже сняли. Будем предварительный анализ делать?
Давайте.
Олег нажал на зеленое «да» под возникшей надписью «Сделать предварительный анализ».
Ну, пойдемте чай пить.
На кухне на первом этаже, где накрыт стол для чаепития, окно широко распахнуто. В саду цветут гладиолусы и первые осенние хризантемы. За давно отцветшим кустом сирени возвышается здание ПсиЦентра.
Марина и Дмитрий занимаются другими пациентами, так что Олег Николаевич и Женя остались одни.
Олег разлил чай. Выложил на широкое блюдо в центре стола несколько круассанов.
Хотели бы туда вернуться на работу? спросил Женя, указывая глазами на ПсиЦентр.
Я сейчас зарабатываю больше, сказал Олег. Но тогда было больше смысла. Сейчас я в основном ерундой какой-то занимаюсь.
Вы не ответили.
Сейчас не хочу. Я не могу работать там, где мне нужно постоянно идти на сделки с совестью. Раньше, когда я делал человеку коррекцию и мне нужно было отправить его в менее приятное место, я его напутствовал: «Теперь надо ответить за то, что вы сделали. Необходимо. Будьте мужественны. Если будут злоупотребления со стороны администрациия на связи». Были, конечно, сфабрикованные дела, политические дела, слишком суровые приговоры, банальные судебные ошибки. Ну, процентов пятнадцать-двадцать. Тогда от моей напутственной фразы оставалась только вторая часть: «Будьте мужественны. Если будут злоупотребления со стороны администрациия на связи». И я боролся за каждого, писал жалобы, консультировал адвокатов, помогал, чем мог. Иногда были успехи. Двоих начальников колоний удалось снять. А потом ушли меня. И, знаете, слава Богу! Я устал бороться.
А что бы вы сказали мне?
Женя, вы берите круассаны. Мне бы не пришлось вам ничего говорить. Осужденным на смерть не делают психокоррекцию. Так что в расстрельный подвал вас бы напутствовал не я.
И как вы относитесь к существованию расстрельных подвалов в нашей замечательной стране?
Ужасно. Равно как и к вашей замечательной деятельности. Я принципиальный противник смертной казни. А ведь несколько десятилетий ее не было! И небо не упало на землю.
Но в ответ на очередные санкции Запада наши восстановили смертную казнь, заметил Женя.
Угу! Это была страшная месть, нечего сказать.
Круассаны были доедены, чай допит.
Пойдемте, сказал Олег. Думаю, все готово.
Они вернулись в кабинет и сели за компьютер.
Олег коснулся клавиатуры, и экран ожил.
«Результат диагностики: положительный, 60 %», сообщал компьютер. И ниже: «Потребность в психокоррекции: необходима, 58 %».
А вот эта методика у него работает, прокомментировал Олег. Хотя и не вполне.
Какая методика?
Делегирование ответственности. Такой результат на нашем профессиональном жаргоне называется «Карта воина». Возвращается солдат из горячей точки. В общем-то понимает, что убивал, что как бы не совсем правильно. Но убивал по приказу и врагов, которые не люди. И отвечает за это не он, а тот, кто отдал приказ. Результат аномально низкий. У вас должно быть по девяносто с лишним по каждому параметру. Ну, будем подробности смотреть?
Да.
Ну, что, сплошная норма. Зеркальные нейроны: значительно выше нормы. Женя, очень все близко к сердцу принимаете. Это тоже может быть проблемой.
Только в нашем ненормальном обществе.
Не только. Но в нашем ненормальном обществе это очень серьезная проблема. Смотрим дальше. Самоконтроль: очень высокий. Ответственность: средняя. Но в границах нормы. Честность: очень высокая. Альтруизм: очень высокий. Авантюризм: значительно выше нормы. Склонность к насильственным действиям: выше нормы. Но незначительно. Среднестатистический молодой человек, готовый дать в морду для защиты любимой девушки. Ну, коррекция конечно желательна, но в расстрельном подвале вам делать нечего.