Слышь, ты, Перец, нахмурился проводник. Ты говори, да не заговаривайся. Какого мне с ними беседы разводить? Я тоже ненавижу их. Согласен, слишком много на себя взвалили, как бы ни надорваться. Зона не любит ничьих законов, кроме своих собственных. Но что прикажешь делать? Войной на них не попрешь.
Почему? тихо спросил сталкер. Почему не попрешь? Жучара у "Сталкера" мутантов собирает. Там у него катакомбы почище этих. Слыхал?
Грек утвердительно кивнул.
Патриотовцы на "Сталкере" тоже завязаны. Надо кому-то и на Зоне базу перевалочную держать. А кто еще, кроме Жучары способен сидеть тут безвылазно? У долговцев кишка тонка, они Зоны боятся.
Будет война. Попомни мои слова. Эти хреновы чистоплюи не лезут пока на Жучару вовсе не потому, что зуба на него не имеютон им тоже как кость попрек горла. Силы копят, крутые ребята. Уверены, что сомнут его в два счета.
Думаешь? засомневался Грек. Быть войне?
Куда деться, Грек? Сегодня они с мутантами покончат, а завтра? Завтра за сталкеров возьмутся. Все мы, и ты, и япотенциальные мутанты. Все по краю пропасти ходим. Один шаги возврата нет. Это сейчас пока Зона выбросами людей перестраивает. Подожди, окрепнет, и без выбросов мутантов будет, хоть отбавляй. Тогда поздно будет с этими гитлерюгендами счеты сводить. Останется от вольных сталкеров всего нечего. Такую силу ногтем как клопа раздавить можно.
Ты скажешь, засомневался Грек. До нас вряд ли доберутся. Это уже беспредел какой-то.
Вот тебе и беспредел, продолжительно вздохнул Перец. Патриотовцы жену Маркса убили. Тоже. Как понимаю, в назидание. За то, что знала и не доложила.
Врешь, не поверил Грек. Жену? Она ж не в Зоне, за кордоном. С какой стати они нормальных людей стали убивать? Да еще и бабу.
Стали, значит. Она добрая была и Маркса любила. Когда у него мутации начались, она сильно страдала. Все глаза выплакала. У нас с ней нормальные отношения были. Я как за кордон выбирался, у них останавливался. Вот она мне и плакалась. Знаешь, Перец, говорит, я очень люблю Маркса, очень. И без него не могу. Но как доходит дело до койки, даже если он и прикрылся чем-нибудьс души воротит. Уйду, говорит, от него, с неделю одна поживу, и опять к нему тянет. Измучилась, говорит, а выхода не вижу. Обычная женщина. Добрая, не стерва какая-нибудь. Мы с Марксом когда разговоры за жизнь вели, Ленка и бутылку поставит, и закуски наготовит Убили ее убили.
Может, не они? Мало зверья за кордоном живет?
Патриотовцы убили, упрямо сказал Перец. Можешь мне поверить, Грек. Не бывает таких совпадений. Сначала Маркс, а потом Ленка Наши рассказывали Рыжий и рассказывал. Издевались над Марксом, пытали. Все кишки наружу и глаз выкололи. Еще спасибо им, сукам, надо сказать, сквозь зубы процедил Перец, что застрелили напоследок, а не оставили гнить, подвешенным на крюке Мутантынарод живучий.
Жену тоже пытали?
Жене меньше досталось. Но тоже по-своему. Избили до неузнаваемости и задушили сволочи. В лесополосе выбросили Будет война, Грек, будет. Вот я тебя и спрашиваю, он посмотрел проводнику в глаза, ты с кем будешь, Грек? С нами? Или с ними? А другого не дано, в стороне никто не останется.
Грек молчал. Ему не хотелось разочаровывать Перца, но на такой вопрос или на подобный, он давно нашел ответ. Онодиночка. Сам по себе. И его делосторона. Его с первой ходки интересовал только один вопрос: его взаимоотношения, если можно так выразиться, с Зоной. Вот и все. Сегодня патриотовцы, завтра ребята из "Монолита", послезавтра свободовцы На всех Грека не хватит. Сегодня спросят одни, завтра другие. А Зона как была, так и будет. Ей дела нет до разборок. А будет Зона, будут и сталкеры. Вот и весь ответ.
Однако сообщать Перцу о своем решении, Грек не спешил. Перец ждал, прожигая проводника взглядом. Грек молчал.
Вот ведь парадокс. Скажешь сейчас " я с вами"и не слова это обычные, а своего рода подпись под договором. Кровью собственной, между прочим. За базар отвечать придется, отсидеться негде будет. И еще как отвечать. С чувством и с толком.
Интересно, Перец, откуда ты столько знаешь? Под землей сидишь, а больше моего в курсе, чтобы потянуть время сказал Грек.
Сижу, да. Но и выхожу на поверхность тоже. Ты себе не представляешь, сколько выходов отсюда и куда выводят. Будет подлецам подарочек. На память Ты давай, Грек, от ответа не увиливай. Решай.
Проводник ломал голову над тем, как бы помягче обозначить свою позицию.
Однако ответить ему не пришлось. Долгий, отчаянный крик добрался до тесной комнаты. Вдогонку ему понеслась короткая автоматная очередь. Реакция у Перца, только что расслабленно сидевшего на импровизированной лавке, оказалась будь здоров. Пока Грек поднимался, пока перешагивал через сбитую на пол решетку, Перец был уже за дверью. В два прыжка проводник одолел расстояние, отделяющее его от дверного проема, и бросился следом.
Не добежав еще до двери, ведущей в лабораторию, Грек с досадой убедился, что дело дрянь.
Истошно орал, конечно, Краб. Он стоял, прислонившись к стене. Автомат в его руках ходил ходуном. Парень давил и давил на спусковой крючок, тогда как в магазине закончились патроны.
Краб волновал Грека в последнюю очередь.
Из дверного проема, перебираясь на четырех конечностях, под ноги Очкарику выкатился снорк. Еще один лежал на полу у стены с пробитым черепом.
Гулкое, злобное рычание наполнило комнату.
Снорк подобрался, готовясь к прыжку. Изуродованное мутациями тело распласталось в воздухе, когда в огромный череп чуть выше круглых стекол противогаза впились пули. Снорка отбросило к стене. Он заскользил вниз, оставляя в трещинах кафеля куски мозга. Черная блестящая дорога тянулась следом за ним.
Очкарик расчетливо палил короткими очередями. Он выстрелил еще в одну тварь, прыгнувшую из темноты. Снорк успел подняться на задние конечности, выставив вперед руки, увенчанные длинными когтями. Пули угодили в грудь, покрытую костяными наростами, и не причинила мутанту вреда.
Очкарику пришлось бы плохо, если бы не Макс. Парень отступил левее и разрядил магазин в голову снорку. Тело некоторое время еще двигалось. Мелькали в воздухе кривые когти, слепо нанося удары в разные стороны.
Макс полез за запасным магазином, и в это время из дверного проема прыгнул еще один снорк.
Тварь, передвигавшаяся на удивление шустро, миновала вопящего Краба, дрожащими руками пытающегося водворить магазин на место. Перевязанные бинтами пальцы плохо слушались. Краб не оставлял попыток, но у него плохо получалось.
Очкарик методично, как при стрельбе в тире, выпустил короткую очередь в снорка. Опытная тварь, судя по всему, успела побывать в передрягах. Молниеносно дернувшись, снорк ушел из-под обстрела. Пули вонзились в тело безголовой твари, бившейся в судорогах.
Очкарик отступил на шаг, чтобы поймать тварь в прицел. Снорк разрезал воздух острыми когтями всего в нескольких сантиметрах от его ног. Тварь готовилась к следующему удару, когда к месту событий подоспел Грек. Его пуля, посланная в голову, остановила злобную тварь.
Из темноты неслось глухое, утробное рычание, отражали тусклый свет десятки стекол.
Неудачная атака несколько отрезвила тварей. Возникла заминка.
Бесполезно, Грек, Перец рванул его за рукав. Уходим. Если снорки решили устроить пирушку, значит их очень много, на бегу добавил он и шагнул в коридор, из которого появился.
Уходим! крикнул Грек. И остался на месте, дожидаясь, пока Очкарик с Максом поднимут с пола рюкзаки.
Словно почуяв, что добыча ускользает, рванулся вперед снорк. С мерзким скрежетом когти царапали плиты. Не обратив внимания на вжавшегося в стену Краба, тварь бросилась на Грека.
Отступать, имея за спиной бешеную тварь, было смертельно опасно. Грек выстрелил, давая возможность новичкам скрыться в дверном проеме. В последний момент снорк откатился в сторону, уходя от нацеленных в голову пуль. Саркофаг, за которым стоял Грек, мешал как следует прицелиться. Снорк передвигался зигзагами и был быстр, как химера. В спину стрелять было также бесполезно, как и в грудь. Вдоль спины тянулся хребет, освобожденный от мяса и кожи, похожий по строению на человеческий, но на порядок толще.