Скорей, принципиальным, покачал я головой, щелчком отправляя сигарету в короткий полёт. Ты сделал свой выбор, друг. А я с террористами переговоров не веду.
Идея, Джон, есть не только у тебя, кашлянул Костя, опускаясь на задницу рядом с накрытым плащом телом девятой. Как и идеалы. За них сражаются. За них умирают. Лишь история рассудит нас Честь по чести.
Палец на спусковом крючке вздрогнул, едва по городу пронёсся звон колоколов. Электронный, разумеется, какой-то религиозный умник догадался начать собирать людей по школам и церквям неовудуизма. Тем не менее, звук был реалистичный, и если бы я не знал, что в столице давным-давно нет конструкций для осуществления звонарьской деятельности, то подумал бы, что где-то и впрямь находится церквушка. Костя опустил взгляд на Принцессу, зарылся в карман, вынимая помятую пачку одноразовых электронных сигарет. Тысячи вкусов и минимум табака. Дорогое, но достойное удовольствие. Вдавив зубами кнопку, мужчина затянулся, а огонёк на конце папиросы сверкнул оранжевым.
Мы должны их признать, Джон, продолжил Костя. Пока колокол не прозвонил в третий раз.
Тебе не идёт философия, поморщился я, направляя сорок седьмой чётко в лоб бывшему оперативнику.
Никаких свидетелей.
Первыйпредвестник гибели, прошептал он. Второйеё свидетель И третий Тризна, прощание с умершим друг вдруг снова посмотрел мне в глаза, и в его взгляде я увидел жгучую боль. Вопрос лишь в том, Джон По ком тот колокол прозвонит? По людям, заигравшимся в создателя? По машинам, ушедшим в небытие, уничтоженным их родителями? По нам с тобой?
Презираю эти ваши красивые изречения, в очередной раз вздохнул я. Но на этот разтак уж и быть. "Не спрашивай, по ком звонит колокол"
Он звонит по тебе.
Громкий выстрел прозвучал вместе с последним звуком электронного вещателя. Они слились воедино, оставив в том переулке только лужу крови, два тела и море бессмысленных страданий. Столько вещей не имеют смысла в нашем миревойна, боль, чувство сострадания и чувство жалости, ненависть и Любовь. Сколько бы не воевал, война никогда не кончается. Только дробится, становится мельче, и от этогострашнее. Сколько бы не болела душа и сколько её не лечи, новое потрясение будет следовать за новым потрясением, и всё равно всё вернётся на круги своя. Сколько не сострадай, никому от твоего сострадания легче не станет. Сколько не жалей о чём угодно, время вспять не повернёшь. Сколько не ненавидь, многие вещи в нашем обществе не поменять. Сколько не люби, закончишь в любом случае у могилы. Фигурально или в прямом смыслене важно. Бессмысленно, и ведь это только верхушка айсберга.
В некотором плане здесь я понимал андроидов. Они-то бессмертны, для них множество волнующих людей вещейпросто прах, не более. Поэтому я и отрицал всё, что пытался пропихнуть мне Костя. Человек это в первую очередь сомнение. Вопросы. Сожаления. Воспоминания, живые, вызывающие эмоции и чувства, не просто записанные видеофрагменты. У Тёмных нет вопросов. Есть лишь цель, к которой они неумолимо идут. А мы, задаваясь подобными глупостями, вроде наличия у сотворённых машин души, лишь приближаем свой крах. Дебилы, одним словом. Но зато умрём во имя благой цели, ага. Философия? Не смешите меня, пожалуйста. Откровенно говоря, плевать я хотел, имеется ли душа у моего врага или чувствует ли он то же, что и я.
Я солдат. Красивая и приятная на слух мишура слетела с меня семь лет назад, и больше возвращать её у меня не было ни единой причины. Рассуждения оставьте историкам, поэтам и философам будущего, которое ещё не наступило. А история, что ж. История творится сейчас. Руками стариков в молодых телах.
Вы в порядке? испуг на лицах вылезших на улицу людей можно было черпать прямо с их кожи. Боже, вы в крови
Вызывайте полицию, не отвлекаясь от движения, ответил я. Патруль должен быть неподалёку.
Х-хорошо от меня быстренько отстали, решив не задавать лишних вопросов.
Вернувшись в здание, я опустился в кресло, укрывшись пальто, словно одеялом. Конспиративную квартиру не найдут без дополнительного запроса, а значит, какое-то время тут безопасно. Усталость накатывала волнами, конечности наливались свинцом, а голова стремительно пустела. Стимуляторы давно исчерпали себя, и болезненное покалывание по всему телу не заставило себя долго ждать. Нейроинтерфейс, прочитав моё состояние, подал седатив и мягкое успокоительное. Спасибо, умная система. Ты теперь мой единственный верный союзник. Остальные мертвы. Погибли, пытаясь что-то доказать, пытаясь посеять семена сомнения. Хорошая попытка. Говорят, что смертьэто начало. Чего-то нового, доселе невиданного. Нет.
Смертьэто свобода. Всё тяжелое остаётся здесь, на земной тверди. Шеф бы поржал, слушая мои речи. Он-то самый религиозный в конторе, а янаоборот, твёрдый атеист по всем параметрам. Огонь и, мать её, вода. Но да, я считаю, что после смерти только безграничная свобода мысли и действий. А самое главноеможно услышать, прозвенел ли по тебе колокол. В третий, последний раз.
И снова мы с тобой здесь, Джон. Ты сам нажал на курок, оборвав жизни своих бывших соратников. Не машин, не Тёмных, заменивших их, а настоящих людей. Таких же, как и ты. Конечно, тебе не впервой. Это вызывает паршивое чувство ностальгии, да? Прямо как в старые-добрые времена. Третья Мировая оставила неизгладимый шрам на тебе. Не из тех, что видны, конечно. Но даже так, семь лет назад ты бы уже бился в истерике, куря сигарету за сигаретой. Думал, курил, снова думал. Пытался бы отыскать логическое объяснение действиям бывших коллег. Страдал бы, в конце концов. Сожалел о содеянном. Сейчас же Ну, просто загляни внутрь себя.
В мертвецах больше жизни, чем в опустошённом человеке. Чем в тебе, Джон.
Машина хотя бы имитирует чувства. В тебе же их практически не осталось. Только пыль да прах, пыль да прах. Жалкое зрелище. Впрочем, без чувств тебе проще. Верней, ты пытаешься себе это доказать О, вся эта ложь. Из разряда той, которая, при должной в неё вере, становится истиной. А давай, Джон. Выжги всё прометиевым пламенем, и смотри, как мир горит. Как сползают пластмассовые маски Тёмных, как лопается их синтетическая кожа и как шипят испаряющиеся жидкости в их механических телах. Так будет куда быстрее и проще, нежели семь лет назад. Так будет, не побоюсь этих слов, рациональнее. Выгоднее. Эффективнее.
Ты застрелил двоих небезразличных тебе людей. Хладнокровно, без единого колебания. Затем, даже не закрыв глаза Косте, ушёл обратно, забрался в квартиру и попытался уйти спать, чтобы на следующее утро продолжить свой крестовый поход. Каждое действие выверено, каждый шаг продуман заранее, и каждое слово уже проговорено. Интересно, как долго до тебя будет доходить очевидное? Я же говорил, что Эмма оказалась права во всём. Люди или машины, разницы-то, особо, никакой. Как и в случае с твоей ложью самому себе, она рано или поздно приходит в реальность. Если машины ведут себя как люди, живут как люди, любят, радуются, улыбаются, плачут, грустят и страдают, как люди То они станут, в итоге, человеками.
Это работает и в обратную сторону, Джони. Ты уставший, потрёпанный жизнью чурбан, когда-то поставивший всё на одну карту и проигравший. Не Тёмные выжгли твои чувства, не Эмма, одно воспоминание о которой вызывает у тебя неконтролируемую злобу, и даже не обстоятельства, вся эта война с андроидами. Ты сам решил, что жить без них будет легче. Что лучше быть машиной, чем человеком, испытывающим ту боль, что потрогал ты. Как говорил Сунь Цзы Чтобы победить твоего врага, нужно стать твоим врагом. Не воспринимай слова из античности близко к сердцу. Они писались в алкогольном угаре левой пяткой по хлипкому пергаменту отвратительными чернилами.
Колокол прозвонил дважды, о мой дурашливый подопечный. Прозвонит ли он по твоим врагам вновь? Или, быть может, именно Тёмные услышат финальный похоронный аккорд? Знаешь, Джон, мне всё больше кажется, что в конце концов тебе будет плевать, прозвонит ли он вообще. Потому что, как ты сам сказал, смерть символизирует свободу. Ту, которую ты так и не приобрёл за все семь лет своей нормальной жизни, свободной от андроидов И Эммы. Потому что весь смысл, оставшийся в твоём существовании, умещается в два слова: закончить дело.