Илья стоял и не мог пошевелиться от давящего на него пресса. Это был пресс бесконечной силы, холодной и безразличной. Внезапно фрилансер почувствовал изменения в дующем ветре, услышал в нем что-то, точно зов. Это было похоже на работу чьего-то сознания, если ее вообще посильно засечь человеческому существу. Илья постарался закрыться, рефлекторно защититься от этого пресса, со всех сторон обрушившегося на голову. Но продолжалось это сопротивление всего мгновение. Потом ментальные барьеры, если таковые вообще были, обрушились, развеялись и порвались в клочья на этом сильном, холодном ветру. Илья упал на колени, зажмурился от боли, резкой и звенящей. Это было в его голове. Разом во всех ее уголках. Пропал мир вокруг, колени перестали чувствовать под собой мелко-покалывающие песчинки, он словно растворился в невесомости.
Глаза так и оставались зажмурены. Открыть их не было никаких сил. Казалось, что твоя голова, да и вообще весь твой организм тебе не принадлежат. Ты был словно кукла на ниточкахточно так же подконтролен чужой воле.
Вспышка в голове. Короткий яркий образ. Серые щупальца в присосках. Чернота. Вспышкапузырьки воздуха в водяной толще. Чернота. Дальше. Огромное серое тело. Фрагментарно, вспышками восприятие выхватывает голову, лица не видно, может его и нет вовсе. Океан дышит, ритмично колышется, резонируя в такт с дыханием. В зеленоватом свечении бликами отсверкнула стайка пузырей. Выдох? Все снова пропало, потом резкое движение. То ли это движешься ты, то ли мир вокруг. Вспышка и перед тобой гигантский глаз. Нет, много глаз рядом друг с другом, объединенные в одной глазнице. Отвратительные миазмы склизких наростов. Зрачки. По нескольку в каждом глазу. Вспышка, и вот они разом смотрят на тебя. Смотрят в тебя, внутрь, в голову, прямо в мозг. А потом еще глубже. Ты даже не знаешь о настолько глубоких местах. А глаза почему-то знают.
Съежившись, твое сознание встает на колени. Мир вокруг дергается и рябит. Страх, покорность Потом тьма и боль в голове проходят, ты негде, тебя нет, ты стремительно полетел навстречу черной, вездесущей пустоте и разбился об нее на мириады крошечных осколков, растворился в ней. А был ли ты вообще?
* * *
C той стороны закрытых век тепло и свет. Илья медленно разлепил склеенные веки насколько мог. Полностью глаза не позволяло открыть яркое солнце, бьющее сквозь окна номера. Окна те были от пола до потолка и выходили на восток, поэтому неумолимо ползущее в зенит солнце сейчас всеми силами выжигало комнату. С глазами-щелочками, Илья быстро вскочил с кровати, намереваясь задернуть шторы. От резкого подъема закружилась голова. Очень сильно, почти до обморока. Инстинктивным движением рука схватила то, что первое попалось на пути. Этим чет-то оказалась тяжелая плотная штора. Благо, гардины были прибиты на совесть и штора, приняв на себя весь немалый вес мужчины, выдержала и осталась висеть.
Оооо! Черт знает, что такое, простонал в ладони фрилансер. Его пальцы пытались вычистись из уголков глаз засохшие слезы, Ну, когда уже эта тупая башка запомнит, что смешивать марихуану с алкоголем категорически нельзя?! Потом снится такое вот, как сегодня. Ух! До сих пор жутко.
Бельштейн на тяжелых, негнущихся ногах прошел в ванну умыться. Приведя себя в порядок, он спустился на первый этаж, в ресторан. В ожидании заказа, попивая взятый сразу у бара кофе, Илья ощутил внезапную перемену в настроении. Почему то, резко его стали раздражать снующие туда-сюда маленькие косоглазые официанты и официантки. Именно такими, определенные именно этими словами, они ему сейчас казались. Это было удивительно и неожиданно. Раньше, никогда до этого, Илья не замечал за собой внутренних помрачений, вызванных расизмом. Сейчас же неприязнь к местным была ощутима практически на кончиках пальцев. Такая перемена настроения была настолько ошеломляющей и спонтанной, что хакер даже потряс головой и сильно потер руками лицо, в надежде прогнать нахлынувшую неприязнь. Не помогло. Выглянул в окноза ним привычный пейзаж. Красивая работа ландшафтного дизайнера с пальмочками, милыми мостиками через аккуратные маленькие прудики и лавочки под сенью листвы. И тут же, мгновенно и неотвратимо, как стрела сердце, голову поразила ясность. До чего же это опостылило! И как же он от всего этого устал! Почему-то сильно, почти до боли в груди и слез в глазах, Илье захотелось на родину. Ну вы понимаете? Туда, где Путин, Кремль, зима, мать ее, 6 месяцев в году, грязь и коррупция. Туда, откуда он всеми силами своего интеллекта, воли и сознания пытался бежать и никогда не возвращаться. Разве что по самой неизбежной необходимости.
От такого откровения своей души или капризов сердца, а может просто биохимических процессов в голове, Илья тупо застыл, уставившись в одну точку. Он даже не заметил, как девушка-официантка принесла ему заказ. На волне внезапно нахлынувшей тоски по родине, кофе перестало интересовать, захотелось выпить водки. При этом сразу грамм 150. Илья встал из-за стола, прошел к бару и попросил графинчик. Последний, холодный и запотевший, вместе с красивой хрустальной рюмочкой, появился перед ним через пару мгновений. Рюмочку Илья не взял. Сев обратно за стол, он бахнул 2/3 графина прямо в стакан, из которого перед этим выплеснул апельсиновый сок прямо в недопитый кофе. Залпом влив в себя водку, Бельштейн крякнул на весь зал и выдохнул. Лучше этого обозначить национальную принадлежность могла бы только надпись: «Я русский» на лбу.
Алкоголь, импульсными толчками расходящейся по голове заставил задуматься. «Русский» говорите? Это как посмотреть Ну то есть, конечно, верно, но далеко не до конца. Его мать была, да что уж там, и оставалась до предела классической, хрестоматийной еврейкой. Ну знаете, такой прямо, как из анекдотов. Про отца никогда много не говорила, а маленький Илюша никогда особо про него и не спрашивал. Просто эта мысль никак не могла пробиться сквозь стену неподъемной тяжелой заботы и заставляющей задыхаться любви, которыми мать опутала сына, будто блестящей упаковочной бумагойне двинуться и не разорвать. Какой уж тут отец? Где же найдется ему место? Фамилию мальчик носил мамину. А национальность у ее народа также передавалась по женской линии.
Но тогда откуда, позвольте спросить, такая сильная и внезапная любовь к водке? Не иначе генетический материал русских предков все же имел немало власти над фрилансером и не желал сидеть тихо и мирно, не желал повиноваться путам еврейского воспитания.
Очень скоро, почти мгновенно повеселев, Илья принялся за завтрак, оставив размышления о своей генеалогии до лучших времен. Какой вообще в этом смысл, если разобраться?
Где-то в середине процесса по аннигиляции завтрака, четко и ясно, сама-собой, пришла железобетонная уверенность в том, что на родину, таки, надо лететь как можно скорее. Тоска, почти материальная, ощутимым физическим грузом прицепилась к чему-то внутри. Какому-то органу, где жила душа, если вообще был такой орган, и эта самая душа существовала. Неважно. Кручина, зеленая родненькая кручинушка, как из сказок про Ивана Царевича, клещами вцепилась в то, что называлось Илья Бельштейн и причиняла оному сейчас самые настоящие физические страдания. Вот так вот, одномоментно и внезапно. Как говориться, ничего не предвещало беды.
Доев завтрак, не в силах противостоять или, более того, осмыслять природу поразившего его недуга, хакер поднялся в номер, упал на кровать и открыл ноутбук. Он быстро ввел в адресную строку первый трэвел-сканер, который пришел на ум. Дальше в левом поле вбил «Джакарта», в правом«Москва» и бездумно кликнул на ближайшее число. На сегодня билетов не было, но были на завтра. Выпал список рейсов и авиакомпаний. Апатично, не обращая внимание на перевозчика и цену, а лишь на время полета, Илья ткнул курсором в самый быстрый рейс. Хром помнил и бережно хранил всю информацию о владельце, поэтому процесс заполнения данных о пассажире занял 2 секунды. Следующееокно оплаты. Браузер услужил и здесь, раскрыв выпадающий список сохраненных карт. Илья куда-то снова ткнул, на телефон пришла СМС с одноразовым кодом. Четыре цифры превратились в звездочки на мерцающем экране, следующая СМСка возвестила о списанных за билет средствах.
Сделав дело, он вышел на балкон и закурил. Первой мыслью было разбомбить еще один, подаренный тем странным дедушкой косячок, но вспомнив о странном сне, ужаснувшись, Илья мысль эту от себя отогнал. Задымил обычной сигаретой. Дым заполнил голову и сделал мысли в ней менее явными и контрастными. Стало легче. В сущности, просто оставалось дождаться завтрашнего утра. Благо рейс вылетал рано.