О чем это вы? заинтересовался Илья, Оторвавшись от растирания своих мурашек.
Вы разве не слышали? Вы из России? Конечно, может там об этом не говорят, но все европейские СМИ только и делают, что трубят обо всей этой ситуации сутки напролет!
Да о чем? Скажите наконец!
Вы слышали о разработках нового топливо в Арктике?
Об этом, разумеется, слышал.
Илья насторожился. Посмотрел на океан. Там поднимался ветер и гребни волн росли прямо на глазах.
Так вот, продолжала гид, за последнюю неделю все северные метеостанции по всему миру фиксируют невероятное повышение температуры ледовитого океана и его акваторий.
Но ведь, разве это не один из сопутствующих глобальному потеплению эффектов, если конечно верить в это самое потепление?
Верить в потепление или нетэто одно, но рост температуры за 2 месяца на 5 градусовэто из совершенно другой оперы, я вам скажу.
5 градусов? Я, конечно, не эксперт в климатологии, но, по-моему, это очень много.
Это катастрофически! воскликнула девушка, и доказательство этому сегодня вылезло из воды у меня на глазах.
С этими словами она жестом смерила Илью с головы до пят.
Понимаете, что в это время года вы бы никак не смогли залезть в эти воды, не то, что купаться в них! Уже осень! Тут в принципе без особой подготовки нечего делать. А вы вот, стоите передо мной живой и веселый, без каких бы то ни было признаков переохлаждения!
Я что-то не понял сейчас? Вы хотели бы, чтоб я переохладился? Может вообще утонул, с наигранной суровостью пошел в шуточное наступление Илья.
Да при чем тут?.. Я вам не об этом! Вот, посмотрите, там еще люди купаются! Я вижу, как минимум троих! она уперла руки в бока и покачала головой.
О, кстати о людях! Спасибо за вашу озабоченность, но прошу меня извинить.
Автобус отправляется через 15 минут.
Так скоро?
Мы ждали вас минут 30. Даже не представляю сколько вы пробыли в воде. Ведь около часа мы обедали в Аурнесхреппюре.
В другой ситуации, Илья очень удивился бы сказанному Сигрид, но сейчас он быстро скидывал вещи в рюкзак в надежде не упустить свою новую знакомую. Закинув рюкзак за спину, Бельштейн быстро пошел назад к группе гомонящих японцев.
Юки нигде не было видно. Илья внимательно посмотрел во все стороны. Вот были те самые японцы, сбившиеся в стайку, восхищенно переговаривающиеся и указывающие в сторону выходящих из воды редких храбрецов. Чуть поодаль от них, ближе к воде стояла парочка негров, встречающих своего только что вылезшего из океана товарища. Илья пошел вдоль берега. Наконец он увидел Юки. Девушка стояла в объятьях какой-то блондинки и шептала той что-то на ухо.
Пораженный увиденным, хакер смутился, расстроился, не поверил своим глазам и опешил. В каком именно порядке к нему пришли все эти чувства сказать было невозможно. Попытавшись собрать воедино стремительно разлетающиеся в разные стороны клочки шокированного естества, он поспешил отвести взгляд и принялся смотреть на океан. Смотреть насколько это было возможно отвлеченно и беспристрастно. Однако, любой, даже самый наивный ребенок при одном лишь взгляде на Илью, заключил бы, что в жизни этого дяди только что разыгралась самая настоящая трагедия.
Погода ухудшалась, дул сильный северный ветер. Влекомый им, со стороны горизонта к берегу приближался угрюмый грозовой фронт. От него дымной хмарью к морю протянулась пелена дождя. Волны многократно возросли, бежали наперегонки, сталкивались друг с другом, а после, в завершении своего бега, белой пеной разбивались об острые камни. Илья оглядел прибрежную зону. Слава богу, людей в бурлящем северном котле было не видновсе успели выбраться на сушу, заблаговременно до перемены настроения суровой стихии.
Мистер Бельштейн, поспешите, автобус отправляется! перекрикивая ветер, звала его Сигрид.
Илья обернулся на голос, покивал головой, а потом, не способный противостоять инстинктивному порыву, обернулся туда, где обнимались девушки. Юки будто бы только и ждала этого. Фрилансер сразу же попался в готовую ловушку ее лукавых глаз. Мгновение они смотрели друг на друга, потом Юки обняла свою подругу и жадно поцеловала. Блондинка в ответ запустила пальцы в черные волосы, а другой рукой скользнула под короткую юбку, прижимая японку к себе.
С выпученными глазами и открытым ртом Бельштейн еще какие-то секунды наблюдал за горячей сценой на холодном ветру, потом все-таки взял себя в руки, тряхнул головой, усмехнулся, что-то пробормотал под нос и быстрым шагом пошел к автобусу.
Глава 7. Шторм
Автобус свернул с широкой трассы, освещенной равноудаленными пятнами света от элегантных светло-серых фонарей. В воздухе пахло озоном, как перед приближающимся дождем, а там далеко, у горизонта, где клубились мглистые тучи, глухо перекатывались редкие громовые раскаты. Автобус с довольными, галдящими словно морские чайки, разномастными туристами, неторопливо катил к гостинице.
Настроение, высокое и звенящие, которым был наэлектризован Илья всего несколько часов назад, таяло как последние клочки чистого неба в подступавших со всех сторон серых тучах.
В прошлом, когда он был ощутимо моложе, хакер обязательно пустился бы в пространные рассуждения и увиливания от очередной правды, что была прямо перед глазами. Сейчас эта правда состояла в еще одном болезненном напоминании насколько же мир наполнен язвительной и токсичной иронией. Словно в кривом гротескном зеркале в нем отражаются все наши недовольства, жалобы, обиды и гнев. И часто адресованы перечисленные чувства как раз-таки этому самому миру. Последний же, с дьявольским спокойствием и методичностью, снова и снова выплевывает в лицо недовольному свой переработанный фидбэк, циничный и саркастичный. Раз за разом он тыкает обиженного и негодующего в свои же изъяны поведения и восприятия, словно котенка в желтую лужу. Вот и господин Бельштейн, подъезжая сейчас к отелю, все никак не мог выкинуть из головы сногсшибательную японку, которая по всем законам вселенского тонкого троллинга, как назло, оказалась неправильной ориентации.
«Ах, ну вот опять это слово», одергивал сам себя фрилансер.
«Почему неправильной то? Кто сказал? С чьей это такой авторитетнейшей точки зрения, сея ориентация вдруг оказалось неправильной?»
«Ну как?»продолжал он крутить незримую ручку скрипучей шарманки у себя в голове, «Ведь учили. В школе, дома Мама с папой говорили, что надо семью, надо детей, традиции там, преемственность А вот мир взял, да и наплевал на все это с высокой колокольни. Или может просто в очередной раз решил так пошутить, причем над всеми сразу? Над стареющим мной, которому в первый раз по-настоящему понравилась девушка, спустя оооочень долгое время; над этой девушкой, ведь она не такая как все и вынуждена жить с этим; да и над самим обществом в конце концов! Пусть оно думает, гадает как оно правильно и как подобает к этому всему относиться. Почвы для размышлений предостаточно! Сотни часов для разговоров на бесчисленных телешоу по всему миру и Гексабайты текста и видео в интернете».
Хакер любил на досуге поразмышлять над подобными вопросами, такими как: куда катиться весь этот чертов мир и как подобает жить в нем дальше. Его далеко еще не атрофированный, но и совсем не молодой уже разум, не всегда поспевал за трендами нового времени. Все это новое, непонятное, нелогичное, но при этом безудержно прогрессивное и толлерантное, часто ставило бедного компьютерщика в тупик. Много было им обдумано по данной теме, пропущено через себя. Одни и те же мысли, одни и те же вопросы Однако сейчас, было в его голове, и кое-что новое. А точнее не было. И не было там изрядной части. Ведь безразличие вряд ли можно к чему-то прибавить, разве что только отнять.
Конечно, если безразличия становиться совсем уж много, тогда даоно прибавляется. Точнее заменяет собой то, что раньше не давало покоя, раз за разом заставляя работать твою нейронную сеть. Оно стирает образы, делая их блеклыми, размытыми, а в процессе и полностью невидимыми, замещая вакуумом безучастия, мертвой пустотой. Вот и Бельштейн сейчас с некоторым удивлением отметил, что даже не огорчен по-настоящему, не расстроен.
Чувства мужчины, с прошествием лет становятся как голень тайского боксераочень сложно пробиваемой. В принципе, конечно, это все та же голеньпостарайся и пробьешь, смотря чем, но все равно она куда крепче среднестатистической. Дело тут, если уж продолжать аналогию, в количестве ударов, которые ты принимаешь. Один, второй, десятый После недели кажется, что теперь ты инвалид и едва ли сможешь ходить как раньше. Но ты продолжаешь, и уже тренируешься год. И да, ты, конечно, чувствуешь каждый новый удар, отмечаешь его, тебе даже может быть больно, но уже не так. Твои чувства изменились, стали другими.