«Пиздец Что я вообще Я не!..»
Удар боли. Красный туман в глазах. Мысли точно взрывом вынесло и головы. Илья забыл, о чем только что думал, и как зомби, исполняющий волю колдуна, тихо пошел к кровати.
«Боров спит, его и пушкой не разбудишь, значит начинать надо с девки»пронеслось в голове.
Грязная перебинтованная рука откинула белокурые локоны, разбросанные по лбу и придавила ладонью пухлые, ненатуральные губы. Смертоносный керамбит одновременно с этим, очертя короткую дугу воздухе, врезался девушке в шею.
Илья видел, как открылись в ужасе глаза, но, когда он вырвал нож, в них уже не было жизни. Красная кровь стала быстро разливаться по подушке. Черная шерстяная туша рядом слегка заворочалась и во сне положила руку на крутое бедро уже мертвой подруги. Илья же неспешно обошел кровать и вскрыл второе горло. Если бы сейчас он отдавал отчет своим действиям, то ужаснулся бы ледяному спокойствию в душе. Миллиардер, лишь пару раз дернулся в конвульсиях, так и не приходя в сознание.
Убийца чувствовал, что дом чист, больше здесь никого не было. Вытерев нож о простыни и убрав в ножны, он покинул спальню. По наитию перешел на другую сторону коридора и отворил среднюю дверь наугад. Да, это оказался рабочий кабинет. Тут и сейф, и компьютерный стол с белым, украшенным надкушенным яблоком монитором. Илья отодвинул дорогое кожаное кресло, уселся в него и приступил к привычной работе. Во взломе помог его далеко не самый простой телефон. Спустя 20 минут работы все было сделано: бедной Ольге Валерьевне поступил баснословный перевод, а львиная доля средств фонда отправилось на проверенный офшор. АО «АрктикНедра» остались без значимого куска финансирования. Все так же, не совсем в себе, с гудящей от красного тумана головой, Илья покинул место бойни. Связкой ключей открыл кованную калитку на заднем дворе, неподалеку с упокоившимися в кустах собаками и был таков.
Черный Мерседес полетел по МКАДу навстречу красной полосе восходящего солнца.
* * *
Боль в левой руке заставила проснуться. Повязка, то вафельное полотенце, найденное в пристройке возле дома, насквозь пропиталась кровью. Яркие красные капли, просочившись, запачкали постель. Боль иглами пронзала мозг при малейшем повороте головы. Медленно, чтобы как можно меньше ею двигать, Илья встал с кровати. Жмурясь и смотря в пол, он почти что на ощупь дошел до ванной. Холодный белый свет ослепил, и мир поплыл вокруг, размазываясь и расплываясь. Справившись с пространством и, все-таки открыв кран, фрилансер сунул голову под ледяную струю. Бельштейн стоял так, пока висок не начал неметь от холода. Боль в голове немного отступила, но зато осталась и даже усилилась в руке. Осторожно, развязав полотенце, Илья осмотрел раны. Картина была, мягко говоря, не оптимистичная. Глубокие кратеры, оставленные зубами добермана, кровили при малейшем движении, а местами предплечье расходилось неровными рваными краями. Сама поврежденная рука припухла и была вдвое толще руки здоровой.
«Надо срочно что-то с этим делать. А в больницу по понятным причинам я идти не могу Думай, голова еврейская!»
Пока Илья пытался сообразить, что же можно сделать с истерзанной рукой, стрелки часов приблизились к 6 утра. Вряд ли его ночные деяния окажутся в ближайшем выпуске новостей, но в больницу все равно ехать нельзяслишком рискованно. Начнутся неудобные вопросы и подозрения. Чего доброго, сообщат в полицию, а тем уже не составит труда сообразить, что к чему. Хорошо еще, что перед уходом, он додумался почистить записи с камер наблюдения. Пусть он и был в капюшоне почти все время, но береженого, как известно
На месте Ильи любой здоровый человек рисковал бы сойти с ума просто от осознания того, что несколько часов назад им были убиты трое, в общем-то, ни в чем неповинных людей. Неповинных, по крайней мере, перед ним лично.
Илья, вновь и вновь возвращаясь в мыслях к своим ночным зверствам, все никак не мог углубиться в них и начать по-настоящему над ними раздумывать, словно кто-то этого ему попросту не позволял. Проводя аналогии с близким Бельштейну компьютерным миром, можно было сказать, что в голову к нему кто-то без его ведома установил сильнейшую антивирусную программу. Сетевой экран, безжалостно блокирующий все неугодные, разрушительные мысли. Сейчас, например, рефлексия по поводу убийств, сожаления и раскаяния были отправлены в черный список этого метафорического файервола. Мозгу Ильи разрешалось помнить все события, хронологию, но вот сожалеть и раскаиваться по этому поводунет. Будто все эти муки совести и души, страхи и нервы, которые любой нормальный человек обязан был испытывать просто по своей природе и привитым обществом понятиям, были заблокированы в голове фрилансера. Так Роскомнадзор блокирует неугодные ему сайты. Вот только если в последнем случае эти ограничения обходятся любым школьником в 2 клика, то в случае с головой Ильи все было не так просто. Да и не хотел он этого, если разобраться! Сейчас было совсем не до страданий и сокрушений по поводу содеянного. Если получится (или если позволят), он обязательно подумает об этом потом.
Рука, рука
Точно! Ну конечно!
От внезапно осенившей голову мысли, Илья побежал в спальню за телефоном. Кран в ванной остался бежать, а мокрая пожеванная конечность заливала дорогой паркет кровавыми каплями.
«Пес с ним! Вытру как-нибудь потом!»
Ввалившись в спальню и схватив с тумбочки телефон, Илья, не сразу попадая по кнопкам, нашел в контактах нужные цифры.
Алло.
Алло! Давид, привет!
Бельштейн? сонный заплетающийся голос, пауза. Потом, Илюха? Здорово, брат! Ты!.. Ты где вообще? Неужели прилетел?
Дава! Да, я в Москве. Прости, что так рано звоню Просто тут резко стала нужна твоя помощь. По твоей части.
Что с тобой? голос в трубке мгновенно стал серьезным.
Поранился вот Неохота скорую вызывать, да там еще вышло так Короче, вот.
Что случилось? Как сильно?
Да, веришь нет, собаки покусали. Довольно сильно.
Щас буду Илюха, потерпи.
Трубку повесили, Илья бросил телефон на кровать. Дело оставалось за малымпросто дождаться. Давиду Ашортия, своему однокласснику, а по совместительству кардиохирургу, Бельштейн доверял как себе.
Пока Давид ехал к Илье, последний провалился в густую тягучую дрему. Так боль ощущалась немного слабее.
Звонок в домофон. Капая кровью на пол, Илья подскочил к двери. В окошечке видео связи коммуникатора было знакомое лицо с фирменным орлиным носом и с давно уже немодной прической с выбритыми висками и небольшим хвостиком на затылке. Илья нажал кнопку на домофоне и увидел, как хвостик скрылся из поля зрения камеры.
После того как открылась входная дверь, Ашортия припарковал свой модный кожаный чемоданчик походного лекаря на тумбочке в коридоре, и друзья обнялись.
Маркович! Обалдеть столько лет тебя не видел! с очень легким, но все же угадывающимся акцентом, горячо приветствовал друга грузин.
Ай-ай, Дава, полегче! На самом деле всего полгода прошло или около того. Ты ж клятву Гиппократа давал, а сам вон чуть не оторвал больную руку.
Ой, прости, Илюх. Так, показывай уже, что там у тебя! Куда пройти?
Пошли в спальню, я там все равно уже все кровью залил, так что нормально будет.
Ашортия взял свой чемоданчик и последовал за другом. Когда Илья лег, хирург молча, аккуратно размотал пропитавшееся кровью полотенце. Карие глаза расширились, а черные немаленькие брови поползли наверх. Качая головой, грузин сказал:
Хорошо, откуда это говоришь? Собаки?
Илья выдал уже заготовленную версию. Врать другу было не хорошо, но и всю правду открывать было опасно. Поэтому, Бельштейн решил остановиться на полу правде. А как хорошо известно любому обманщику: лучшая ложьэто именно недосказанная правда.
Не поверишь, Дава. Вечерком решил прогуляться. Помнишь же школу, где в футбол еще собирались, за Павелецкой туда, вверх? Так вот, там что-то строят, пока только котлован, и я подумал через него срезать. Ну и пиз**ц, откуда ни возьмись налетела целая свора. В жизни таких агрессивных не видел. Сначала лаять начали, как ненормальные, я кинулся, какой-то кирпич поднял, кинул в одну, а другая в это время вцепилась, и Илья слегка поднял поврежденную руку, короче еле ноги унес.