А потом раздался целый шквал выстрелов, уже в нашу сторону. Отрывисто лаяли автоматы, почти заглушая короткие очереди «Узи» и одиночные хлопки карабинов.
Что делать будем, Тед? перекрывая грохот выстрелов, выкрикнула Снежана. Они сейчас в атаку ринутся! Все разом
Вот! торопливо дозарядив кольт, я протянул его Снежане. А я возьму карабин.
Нет, я лучше из этого!
И Снежана показала мне странный свой пистолетик.
Как знаешь!
В это время выстрелы прекратились. Сейчас, наверное, ринутся в атаку?
Но атаки почему-то не последовало.
У кого гранаты? выкрикнул вожак.
У меня, командор! отозвался кто-то из приезжих. В сумке, на мотоцикле!
Тащи-ка их сюда и брось нашим гостям парочку! В качестве угощения!
Положение становилось серьёзным, ибо от гранат нам никак нельзя было укрыться, но в это время Снежана вдруг вскочила на ноги.
Не стреляйте! звонко выкрикнула она. Я сдаюсь!
И, внезапно выпалив в сторону мотоциклистов из своего пистолетика, Снежана вновь упала наземь.
Эффект одиночного этого выстрела получился весьма впечатляющим. Если не сказать большего.
Раздался оглушительный грохот, высоко вверх взметнулось чёрно-багровое пламя, а вслед за этим послышался отчаянный вопль, полный боли и ужаса, который, впрочем, почти сразу же прекратился.
Но зато послышались другие голоса, пусть и не такие громкие, но тоже перепуганные до последней степени.
Не надо больше, Высочайшая! вразнобой вопили эти испуганные голоса. Мы сдаёмся, смилуйся, о, Высочайшая!
Чего это они? с каким-то даже удивлением проговорил Снежана. Сдаются нам, что ли?
Я осторожно выглянул из-за плиты.
На месте мотоциклов продолжал бушевать огненный вихрь, неподалёку лежало два неподвижных дымящихся тела. А остальные четверо приезжих стояли на коленях с высоко поднятыми руками, и на бородатых лицах их было выражение самого настоящего ужаса.
Смилуйтесь, Высочайшие! завопил крайний из них, и остальные дружно подхватили этот вопль. Смиренно просим сохранить нам ничтожные наши жизни!
Я мог легко перестрелять сейчас их всех, но не стал этого делать. В перестрелке убивать, это одно но вот так, безоружных
Точно, сдаются! всё с тем же удивлением констатировала Снежана, тоже поднимаясь на ноги. Здорово же я их напугала!
А я заметил, что при виде маленького пистолетика в руке Снежаны, все четверо крепко зажмурились, словно боясь даже лицезреть непонятное это оружие.
Не убивай нас, Высочайшая! вразнобой заголосили они. По неведению мы совершили преступление, не по злому умыслу!
Пошли прочь! выкрикнула Снежана. И побыстрее, пока я не передумала!
Все четверо с готовностью вскочили на ноги, и я заметил, как один из них украдкой потянулся к лежащему неподалёку автомату.
Оружия не трогать! рявкнул я, выстрелив в воздух. Бегом отсюда!
Бывшие мотоциклисты кинулись наутёк, а мы некоторое время лишь молча смотрели им вслед.
Зря мы их, наверное, отпустили, задумчиво проговорила Снежана.
А что, надо было прикончить? не менее задумчиво отозвался я. Боишься, что вновь вернутся с подмогой?
А вот этого, кстати, не боюсь совершенно! Снежана вдруг весело рассмеялась. Ты заметил, как они все перепугались при виде моего пистолетика?
Это трудно было не заметить!
Я помолчал немного и добавил:
А ещё они нас тебя, в первую очередь, называли Высочайшей! Из этого следует вопрос
Ответ на который мы могли бы получить у этих мерзавцев! перебила меня Снежана. А теперь у кого мы его получим? Разве что
Замолчав, Снежана посмотрела на старосту, смиренно стоящего на коленях, у самого входа в лачугу. Левая рука у него была обмотана окровавленной грязной тряпицей, правой же, здоровой рукой староста поддерживал левую, а неподалёку от него валялась на земле двуствольное охотничье ружьё с изрядно уже проржавевшими стволами.
Ну что? сказала Снежана, подходя к старосте почти вплотную. Не будешь больше в нас стрелять?
Смиренно прошу сохранить мою ничтожную жизнь, Высочайшая! прохрипел староста, глядя куда-то вниз. А если всё же пожелаешь убить, прошу сделать это быстро и по возможности безболезненно!
В это время из лачуги с плачем выбежала женщина средних лет и, тоже упав на колени, принялась униженно кланяться Снежане.
Не убивай его, Высочайшая! лепетала она, заливаясь слезами. Ради детей ради наших несчастных малюток
Из лачуги и в самом деле доносился отчаянный детский рёв.
Успокойтесь, я не собираюсь вас убивать! Снежана для большей убедительности спрятала в задний карман брюк пистолетик, а я ногой откинул подальше в сторону ржавую эту двустволку. На всякий случай
Просто я хочу задать вам несколько вопросов, продолжила между тем Снежана, а вы должны ответить на них правдиво, ничего не утаивая. Договорились?
Мы ответим на любой Ваш вопрос, Высочайшая! торопливо проговорил староста, а женщина (скорее всего, его жена) закивала головой в знак согласия.
Итак, что у вас тут произошло?
Эти, на мотоциклах, они себя «дикобразами» величают, всю округу нашу контролируют и со всех дань требуют. А время от времени и девушек молодых похищают. У нас в прошлом году двух увезли, а в этом ещё ни одной, да и нет у нас покамест девиц подходящего для них возраста
Да я не об этом спрашиваю! Снежана досадливо поморщилась. Я хочу узнать, что тут, у вас, вообще, произошло!
Но Вы же и сами всё это должны знать, Высочайшая! искренне удивился староста. Вам же это лучше нас всех должно быть известно!
Ничего на это не отвечая, Снежана как-то беспомощно на меня взглянула.
Какой сейчас год? обратился уже я к старосте. Не удивляйся, почему задаём тот или иной вопрос, просто отвечай на них, коротко и правдиво! Итак, какой сейчас год?
Две тысячи сорок восьмой, запинаясь, пробормотал староста, а мы со Снежаной многозначительно переглянулись.
Ладно! сказал я. На это ты ответил. А теперь следующий вопрос: когда начались все эти бесконечные войны? Расскажи всё, что знаешь об этом, и как можно более подробно!
Но, как оказалось, знал староста (звали его Томас) не так уж и много. В то время, когда началась вся эта кровавая неразбериха, ему было лет восемнадцать, и он ничем кроме девушек и пива особо не интересовался. Впрочем, первые локальные войны вспыхнули далеко отсюда: в Африке, Южной Америке, Юго-Восточной Азии
Но уже тогда политические и военные обозреватели стали отмечать некую странность и, одновременно с этим, похожесть, как под копирку, всех этих локальных конфликтов. Во-первых, все они вспыхивали совершенно неожиданно и без всякого на то мало-мальски значимого повода. Никто не предъявлял никому каких-либо территориальных или имущественных требований, религиозные и межплеменные противоречия между сражающимися тоже отсутствовали напрочь. Люди просто шли убивать друг друга, и, кажется, проделывали это с видимым удовольствием
Во-вторых, тревожило всех без исключения обозревателей невиданная ранее жестокость и кровавость всех этих зарождающихся конфликтов. Пленных почти не брали, мирное население не щадили, счёт убитым шёл уже, не на десятки, на сотни тысяч.
Всё это вселяло в сердца людей беспокойство, но отдалённость ожесточённых этих столкновений невольно сглаживало тревогу, вселяло надежду, что рано или поздно во всём этом разберутся. В крайнем случае, вмешаются ведущие державы и смогут своим авторитетом и своей военной мощью остановить все эти непонятные кровавые разборки
А потом полыхнула Европа! Да так, что до Африки, Южной Америки и всех прочих отдаленных территорий уже никому дела не было!
И там, в Европе, тоже военные конфликты стали вспыхивать один за другим, и часто даже понять было затруднительно, кто с кем и против кого сейчас воюет, ибо, и враги, и союзники каждого из враждующих государств менялись с умопомрачительной быстротой.
А Америка всё выжидала, даже когда в Индии, Китае и России начались уже внутригосударственные разборки, и впервые было пущено в ход тактическое ядерное оружие
А потом дошла очередь и да нас