Шрифт
Фон
Я очнулся. Всё тело ныло. Разум был в недоразумении происходящего. Я был жив, но сначала думал, что попал в ад. Как же я обрадовался, когда увидел эти серые тучи, бросающие в меня дождевыми каплями. Сквозь боль я поднялся. В глазах всё еще плыли какие-то круги.Но вскоре всё стало прояснятся. Передо мной лежал могучий ствол сосны, а под ним раздавленная туша псевдогиганта. Ручейки крови разбежались в разные стороны, а запах был невыносимый. Вся окружающая трава и земля была в крови плоти порождений Зоны, но меня это не сколь ни смущало. Я подошёл к новообразовавшемуся пеньку и, присев на землю, прислонился к нему спиной. Рукаприжалась к груди и резким движением отстегнула защёлку кармана. Вытянула из него флягу и открыла крышечку. Сухие губы примкнули к жгучему напитку, и жажда осушила флягу до дна. Я отбросил её в сторону и снова взглянул на небо. Сквозь серые тучи снова пробились жёлтые стрелы солнечных лучей. Одна из них упала на меня и поле брани. На окровавленной траве заблистали капли серебряного дождя. Впервые за два года в Зоне, я засмеялся
::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::
Призраки вчерашних дней
Они всё еще живы.
Языки пламени от костра бросались яркими искрами, и они тут же таяли в ночи. Я сидел у огня, согревая руки, вместе со своими друзьями. Мы молчали. Вокруг была темнота и холод. Тишина и страх. Нам пришлось развести огонь, иначе мы могли просто замёрзнуть. В эти поздние ноябрьские ночи погода такая не предсказуемая, и в последнее время столбик термометра опускался до -18 °С. Огонёк от костра играл с тенями от веток деревьев и заставлял Глеба постоянно оборачиваться. Иногда над равниной завывал гулкий ветер с севера. Он доносил до нас вой зверей и мутантов. Звуки были неприятными, что аж мурашки по коже. Жаль, что мы не успели к Бару вовремя, и пришлось, остановится здесьв Дремучем лесу,на окраине Дорожного Хутора. Дальше идти было опасно и выбора у нас не было. Снова послышался ошалелый вой псов. Глеб вздрогнул и заговорил:
- Я так больше не могу, лучше в этих покосившихся хатках, чем здесь.
- Полностью поддерживаю Глеба, - сказал Кактус и закивал бритой головой.
- А если на тварь, какую напоремся?предположил я.
-И что? В три ствола уложим! А так подкрадется сзади, и гробы подорожают, - чуть повышенным тоном противоречил Глеб.
- Всё одно лучше, чем на холоде торчать, - поддержал его Кактус.
- Что ж, уговорили.
Мы поднялись. Пока Кактус тушил костёр, а я собирал в рюкзак провиант, Глеб следил за каждой тенью и прислушивался к каждому шороху, держа на изготовку «калашников». Костёр потух, но во мгле всё еще колыхался стебелёк дыма. Я включил фонарь и пошёл вперёд, за мной Глеб, прикрывающим был Кактус. Белый конус света бегал по сухой высокой траве, а когда мы вышли на дорогу хутора, на смену ей пришла потрескавшаяся земля, слегка присыпанная снежком. На небе снова выбралась из-за туч серебристая луна и мягким сиянием облила хутор. Я никогда не был здесь ночью и был просто поражен. Лунное сияние играло на контурах, облезлых и казавшихся мёртвыми, зданий, могучих сосен, травинок, камешков. А«местный» колодец, напоминающий пьющего из озера аиста, казался волшебным и сказочным. В спину что-то стукнуло.
-Ты долго еще стоять будешь? Мы мерзнем!возмутился Глеб.
Я, наконец, отвёл взгляд от всей этой красоты и принялся искать дом. Целых осталось совсем мало, поэтому найти такое оказалось совсем не легко. Но всё же мы нашли. Немного покосившаяся крыша, остатки темно-красной краски на полусгнивших досках, маленькие окошки и деревянная дверь в веранду с удивительным ключом на гвоздике. Вокруг домика поросло много кустарников и сорняков, а за ним возвышались могучие ветви дуба. Я приказал Кактусу оставаться у входа, а Глеба послал разведать периметр, сам же открыл дверь.
Жуткий скрип и темнота впереди, но я шагнул. Следующая дверь вела непосредственно в жилое помещение. Свет фонаря упал на её ручку, и толчком ладонидверь распахнулась. Я вошёл внутрь. Маленькая комната наподобие прихожей. Я слегка осмотрелся и, обнаружив следующую дверь, распахнул её. Дверь открылась без скрипа, и я переступил порог. Я замер. В комнате горели свечи, и на лавке сидело какое-то существо. Отпал дар речи. Рука потянулась к автомату.
- Внученьку, злякавсь мабуть? То вже вибач мені, стара стала. Ти сідай, - это была старая женщинабабушка. В белом платке инациональной одежде. Лицо было в морщинах, а глазаясные, как лунное сияние.
- Сідай не соромсь, он я для тебе і молочка свіжого надоїла, і борщику зварила, і млинчиків напекла. Втомивсь мабуть та змерз?продолжала свой монолог бабушка.
Я молча присел и посмотрел на стол. Действительно на нём всё это было и даже запах! О Боже! Какойбыл ароматный запах! Я начал есть, отложив автомат в сторону. А затем поднял лицо и сказал:
- Змерз, дуже сильно змерз!
-О! Та чого ж ти мовчав хлопчику мій! Заре, заре бабуся горілки винесеі на душі тепліше стане, - бабка с трудом поднялась и скрылась в темноте соседней комнаты. Но уже через пол минуты вышла обратно с бутылкой в руках.
- Ось, мій маленький, пий, - она поставила бутылку на стол и присела у печи. Я уже поел, причём так, как никогда в своей жизни ни ел. Взял бутылку и налил себе сто грамм. Выпил и закусил огурчиком. Снова посмотрел на бабушку. Она улыбалась самой приятной и щедрой улыбкой в мире. Я хотел что-то сказать, но она перебила меня:
- Схожий, дуже схожий ти на мого унучка- Ванюшеньку. Біднесенький мій, сгинув там у тім пеклі, - на её глазах появились слёзы, - А ти Андрію живи, живи і нехай щасливою буде твоя доля.
В этот момент в веранде скрипнула дверь. Я обернулся, по звуку сапог понял, что это ребята. Я повернулся к бабушке, но она уже почти слилась с воздухомстановилась прозрачной. А когда в комнату вошли Глеб и Кактусона исчезла, как и вся еда. Я сидел молча в свете мерцания свечей. Глеб что-то оживлённо спрашивал, но я не видел и не слышал его. Я думал. Думал о ней и её судьбе. О судьбе её близких. О судьбе всех погибших тогда. А в голове звучали слова «живи, живи, живи».
::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::
Кровь возмездия
Справедливость существует?
Солнце медленно опускалось за могучие силуэты древних сосен. Красные лучи нехотя возвращались к своему излучателю, запутываясь в ветвях елей. Щур шёл первым, всего за два месяца он заработал авторитет среди криминального общества Зоны, а заработал он это кровью измученных пытками сталкеров. Но бандиты его уважали и почитали, словно свою легенду. За Щуромдаже не шло, а ковыляло «полусогнутой» походкой еще четверо подонков.Одеты в кожаные куртки и порванные джинсы, в руках обрезы, «гадюки» или просто «макаров».Сам же Щур носил черный плащ и всегда на голове был большой капюшон, прикрывающий тенью взгляд бандита. Седоватая щетина давала знать, что авторитет шайки далеко не молод, в отличие от остальных участников рейда. Они возвращались из Холм-леса, который прозвали так потому, что он располагался на высоком холме. Через лес часто ходили одиночки, ведь на дороге к Бару кого угодно встретить можно, и даже засаду.
В этот день шайка Щураограбилапятерых сталкеров, идущих через лес. Их телас прострелянными конечностями так и остались лежать в лесу, кровь быстро привлекала мутантов и сталкеров ожидала мучительная смерть. На прошлой неделе они совершили такой же рейд, но «улов» был больше. Набитые наворованным рюкзаки, звенели замками и защёлками в такт ходьбе бандитов. Под растоптанными кроссовками, словно на весь лес, трескались опавшие веточки. Шайка была навеселе.
- Слыш, Щур, а чо нам через неделю ходить, давай через день сюда вылизать! Такой хабар набрали!!во всю глотку кричал молодой бандит, идущий последним.
- Рыжий кончай базар свой, тупой же ты, что дупло в дереве!ответил щур тихим голосом, но это все услышали и заржали как кони несмешной шутке своего босса.
- Да я же дело базарю! Боров лыбу такую тянуть будет, когда вернёмся!снова начал Рыжий.
- Я же сказал пасть завали!вскипел Щур.
- Ну, ка - голос бандита оборвался, и тут же сзади послышался шорох.
Щур резко обернулся и посмотрел в конец колоны, до остальных дошло только после Щура. На земле лежало окровавленное тело с прокушенным крупными зубами горлом, из которого вверх струились фонтанчики густой крови. Бандиты засуетились и начали включать фонари, они только сейчас осознали, что вечер закончился, и началась ночь. Щур крепко обхватил Ак-47 и стал водил стволом от дерева к дереву.С неба уже продирались сквозь переплетенные ветви серебристые лучи месяца. По лесу прокатился собачий войгромко и устрашающе. Тени стали мелькать между деревьев, бандиты сбивались в кучку. Они с ужасом оборачивались на каждый шорох, ожидая атаки, откуда угодно.Но слишком силён был их страх. Один из тройки молодых обернулся к товарищу и закричал в потоке страха на весь лес. У ног бандита лежал разорванный пополам «кореш». Кровь растекласьу ног выживших и тёплыми струйками забежала в кроссовки крикуну.
Шрифт
Фон