Так точно, Иосиф Виссарионович!
И я начал рассказывать про напалм. Вождь, слушая меня, даже повеселел, только в конце спросил:
А почему напалм?
Вы знаетея даже не могу сказать само собой это непонятное слово в голове появилось
Ну ладно, напалм так напалм. Звучит достаточно грозно, хоть и непонятно.
А потом, повернувшись к Берии, приказал:
Лаврентий, это очень сильное оружие. Тут режим секретности должен быть как с реактивными установками, даже выше. Так что займись.
Комиссар кивнул и опять застрочил в блокноте. Тут я вспомнил про летунов, которых ненароком подставил.
Товарищ Сталин! Разрешите личную просьбу?
Дождавшись удивленного кивка, продолжил:
Тех летчиков, что из-за меня сняли с фронта, куда денут? Они опасаются, что хоть и дали подписку о неразглашении, их все равно могут на Колыму отправить. Вот я и хотел сказатьэто только моя вина и нельзя ли обойтись без крайних мер?
Виссарионыч даже рассмеялся:
Вы что, Илья, нас за людоедов считаете? Ничего с ними не будет. Хоть сведения и секретные, но вам могу сказатьна Чукотку они переведены. Нам союзники самолеты будут поставлять, так эти летчики их перегонять будут. Поближе к фронту. Ну а сами уже воевать не будут. Мы не можем допустить, чтобы человек, знающий секрет напалма, попал к немцам. А у летчика судьба такая, что в любой момент сбить могут над вражеской территорией. Так что они вам только спасибо должны сказатьтеперь все живыми после войны останутся.
Покачивая головой и еще улыбаясь, Сталин подошел к столу и, видно, нажал какую-то кнопку, потому что через несколько секунд дверь открылась и зашел Поскребышев с папкой в руках. Отдав папку, он моментально смылся, а вождь извлек из нее маленькую красную книжечку. Точнее, корочку какого-то удостоверения. Открыв и почитав, что написано внутри, он поманил меня пальцем и, когда я подошел, протянул ее со словами:
Есть мнение, назначить вас моим личным порученцем.
И видя, что я уже открыл было рот, жестом пресек возражения и продолжил:
Вы остаетесь в группе Колычева и отныне будете не только моими глазами и ушами на своем участке фронта, как это было раньше, но также можете самостоятельно принимать решения, исходя из обстановки, или отменять глупые приказы, наподобие тех, о которых вы упоминали. Ну а если вам попадется такой комдив, который не поддержал своего соседа, как вы говорите его фамилия?
Я никаких фамилий не называл, но тут пришлось расколоться.
Так вот, если вам попадется такой вот Дробенко, то вы можете привлечь его к суду военного трибунала. Или самостоятельно разобраться с ним, на месте.
Вот так ни хренаськи себе! Это кем же я теперь становлюсь? Никого привлекать к суду мне не хотелось. Тем более разбираться на месте. Хотя с другой стороны, такие фрукты иногда встречаются, что их тут же шлепать надо, чтоб другие в живых оставались. Но все равно как-то не по себе. Становиться вот таким вершителем судеб было страшновато. Сталин же продолжал дальше быть Дедом Морозом, раздаривающим подарки.
Вы после нашего разговора подойдете к товарищу Поскребышеву, он скажеткуда вам подойти за ордером. Так как память к вам не вернулась, а у человека должен быть дом, то мы решили, что квартира в Москве будет хорошим подарком Герою Советского Союза.
Офигеть! Надо же, на халяву хату в первопрестольной отхватил. Я про это даже и не думал. Зачем мне квартира, когда все время провожу на фронте? Но если так все повернулось, отказываться точно не буду. Теперь, приезжая, не в гостиницах кантоваться придется, а в личных апартаментах. Блин. А может, и не в личных, может, это комната в коммуналке будет? Хотя вряд ли усатый будет на мелочи размениваться.
Да ладно, схожуувижу. После еще почти часа общения с вождем я наконец был отпущен. Только вот послезавтра мне следовало явиться в Кремль на награждение. И еще от щедрот был выделен аж десятидневный отпуск на обустройство. Во как! Получив у секретаря Виссарионыча адрес управы, где меня ждал ордер, поскакал туда. Город я знал фигово, хорошо еще хоть дали машину, которая довезла до места.
Главный раздаватель квартиртолстощекий шпак в сером полувоенном френче, который так любят напяливать на себя все закосившие от армии начальники, встретил меня, виляя хвостиком. Ему, разумеется, уже позвонили, и поэтому к моему приходу все было готово. Щекастый, изгибаясь, выдал все бумаги и выразил желание дать сопровождающего, который покажет мне местонахождение дома. Шариться в поисках нужной улицы по незнакомому городу не хотелось, поэтому благосклонно его желание удовлетворил. В сопровождение мне выдали мадам. Мощную мадам. Я обратил внимание, как пухлик на нее посмотрел, и сделал вывод, что он выделил в спутницы идеал своей красоты. Вспомнился фильм «Пятый элемент» и похожая ситуация. Это когда Брюс Уиллис, глядя на жену, предложенную ему генералом, твердо сказалнет. Я же выделываться не стал, только подхихикивал полдороги. Остальную половину мрачно молчал, потому что мадам приняла мое хихиканье за заигрывание. Возле дома твердо пресек ее попытки показать квартиру и, распрощавшись, поднялся к себе. Открыв здоровенную входную дверь, только присвистнул. Однакохоромы. В коридоре можно было в футбол играть, такой он был широкий и длинный. И комнат было целых три, не считая кухни. Только вот на фига козе баян? Я тут только на уборке умру. Мне бы и однокомнатной за глаза хватило. Пока оглядывал комнаты, в дверь кто-то осторожно постучался. Оказывается, теткауправдомша. Поприветствовав нового жильца, она объявила, что я могу получить по каким-то накладным мебель и посуду для обстановки. От такого подхода даже несколько заколдобился. Уточнилна халяву мебель давать будут?
Ну разумеется, товарищ военный. Вам же вместе с ордером накладные выдали. Вы их мне отдайте, и я все приготовлю. Сегодня же вечером вам то, что положено, завезут.
В голове мелькнулокоммунизм, коммунизм начался, только я не заметил его прихода. Уже не удивляясь ничему, отдал ей бумаги. Лишь спросил:
А что тихо так? Дом полупустой, что ли?
Нет, что вы! Просто на работе все. У нас всего четыре квартиры пустые стоятопечатаны. Хозяевакто в эвакуации, кто на фронте. Да и когда все собираютсяне шумят. Народ здесь солидный живет. Профессора, военные, музыканты известные.
В общем, потрындел с теткой, а закончилось тем, что она расчувствовалась, когда узнала, что я с фронта, и меня на чай позвала. Ну, с управдомом надо быть в хороших отношениях, поэтому ломаться не стал и пошел в гости. Жила она в соседнем подъезде в однокомнатной. Когда зашли, обратил внимание на шинель, висящую в прихожей. Шинель была не хипповая, а самая что ни на есть фронтовая. Кое-где порыжевшая, кое-где подпаленная. А за столом в кухне сидел парень. Увидев меня, он неловко приподнялся и уронил костыль, стоящий рядом.
Вот зараза. Извини старшой, никак не привыкну к ним.
А парень-тобез ноги. Вон, штанина по колено подвязана. Сын, наверное, управдомши. Повезло теткехоть и инвалида, но дождалась. Правда, когда познакомились и начался разговор, выяснилосьсовсем даже не сын. Ее дети вовсю воюют. А это сосед, Игорь Селивановпрофессорский сын. С ним вообще петрушка получилась. Два месяца назад на Игоря пришла похоронка, и его отец, только эту страшную бумагу прочел, так и умер сразусердце не выдержало.
Мы Георгия Ивановича всем домом хоронили. Антонина Петровна, жена его, еще в тридцать девятом году скончалась.
Рассказывала тетка, утирая глаза платочком. А потом тетя Надя, так зовут нашего управдома, сделала то, что положено было сделать по закону. Так как квартира осталась без хозяев, она ее опечатала и соответственно доложила по команде. Хата пустовала недолго. Чуть меньше месяца назад в нее заселились новые жильцы. Бывший председатель облпотребсоюза из Львова, с чадами и домочадцами. А три недели назад нарисовался живой, хоть и не совсем здоровый Игорь. Тетя Надя сама начала бегать по инстанциям, пытаясь помочь Селиванову, но не тут-то было! Ее футболили в лучших чиновничьих традициях. Потом ходил сам Игорь. Его послали еще дальше.
Ты представляешь, сидит морда поперек себя шире и говорит, что у него фондов нет. А когда я в третий раз к нему пришел, вообще милицией пригрозил. Это когда я на него орать начал. Этот гад мне заявил, что лучше б меня действительно убили, чем я сейчас буду у занятых людей время отбирать и еще права качать.