Больше в отсеке ничего не было. Он выглядел уютным и располагал к спокойной работе, а не к катанию на роликовых коньках по блестящему чёрному полу. Кстати, чёрный пол в командном отсекеэто тоже моя слабость.
Я обернулась назад и увидела, что стена, отрезавшая отсек от других помещений, прозрачная выше первого уровня. По бокам были расположены неширокие шахты двух силовых лифтов. На следующем, третьем уровне я увидела за прозрачной стеной какие-то растения и даже что-то похожее на статую. Наверно, зимний сад, а с другой стороны виднелись светлые мягкие кресла и тоже какое-то бурно разросшееся растение в керамическом вазоне с ручной росписью. Уровнем выше просматривалась узкая полоса задней панели широкого многофункционального пульта, за которым могли работать три человека. Скорее всего, именно там располагались стрелки, а, значит, и управление защитой и орудиями.
Мне тут же стало интересно, где здесь находятся терминалы этих систем: в этой длинной полосе по периметру, или к нему можно подключиться, сидя за своим пультом.
Наверно, нужно было сразу сказать, что в командном отсеке мы были не одни. Я тотчас увидела высокого черноволосого мужчину в светло-песочном костюме, отделанном от лопаток и выше причудливым переплетением орнамента терракотового цвета. У него была идеальная офицерская выправка, и смотрел он наверх, туда, где прямо на фоне звёздного неба стремительно мелькали какие-то золотисто-жёлтые цифры. За одним из пультов внизу сидела девушка с тёмными волосами в такой же форме. Они были заняты настройкой астронавигационного блока, и я решила их не отвлекать, что, собственно, и позволило мне осмотреться, внимательно прислушиваясь к негромкому, глубокому и странно знакомому голосу мужчины.
Шестьдесят седьмая координата Двадцать шесть, восемьдесят три, пять.
Совпало, откликнулась девушка.
Двести сорок третья координата Пятьсот двадцать три, восемьдесят шесть, сорок.
Совпало.
Шестьсот семьдесят третья координата
Он продолжал диктовать координаты, а я с недоумением смотрела на него. В тот миг я как-то не обратила внимания на его действия, потому что вслед за голосом мне показалась знакомой и его фигура. Я явно уже видела его, более того мы были знакомы когда-то давно, но что-то в его облике было не так, и я никак не могла вспомнить, где я его видела.
Стопроцентное совпадение, сообщила девушка. Это фантастика, Юрий Петрович!
Скорее результат длительных и упорных тренировок без особого энтузиазма ответил он. Но пеленг в норме, и это радует.
Не то слово! она развернулась в своём поворотном кресле и тут увидела нас с Хоком.
Мгновенно вскочив, она вытянулась в струнку. Мужчина отреагировал тут же. Повернувшись на сто восемьдесят градусов, он ловко щелкнул каблуками и отрапортовал:
Салют, командоры! Старший астронавигатор баркентины «Пилигрим» капитан-командор Юрий Булатов.
Салют, командор, кивнула я, внимательно рассматривая его. Он был удивительно похож на моего давнего и доброго знакомого, человека, сыгравшего особую роль в моей судьбе.
Салют! звонко выкрикнула девушка. Второй пилот лейтенант Зира Кхан.
Вольно, кивнула я и подошла к переднему пульту, внимательно рассматривая его.
Отличная комбинация командирского и пилотского пультов, удобный выдвижной штурвал, развёрнутая сенсорная панель ивот оно на экране сбоку, меню подключаемых терминалов всех служб корабля.
При разработке пульта за основу были приняты командирские пульты «Эдельвейса», «Спарты» и «Знака Огня», пояснил Булатов, почтительно стоя рядом.
То есть с самого начала предполагалось, что командир корабля будет вести корабль лично?
В космофлоте всегда считалось, что каждый должен уметь всё, но лучшими пилотами космофлота почти всегда признают командиров, которые сами водят свои звездолёты.
Понятно, я оторвалась от разглядывания пульта и взглянула на него. Вы Вадиму Андреевичу Булатову кем приходитесь?
Он как-то странно вздохнул и с некоторым смущением ответил:
Внуком.
Учились тоже у него?
Да.
Очень хорошо. Булатов преподает в спецкосмошколе Высшего Совета космоплавания Объединения Галактики. Это одно из лучших учебных заведений Земли, а Булатов давно и по праву признан одним из лучших преподавателей. Я у него не училась, но по себе знаю, что спуску он никому не даёт. Это же мне подтвердили и мои сыновья, которые оба ходили у него в любимцах, и потому перед его лекциями и практическими занятиями не спали, ночи напролёт просиживая за учебниками и справочной литературой. С любимчиков у него и спрос особый.
Выпускной экзамен на сколько сдали? поинтересовалась я и тут же пожалела. Не исключено, что Вадим из-за своей щепетильности гонял парня как проклятого и в результате срезал. Не нужно бы озвучивать это при ком-то ещё.
На «отлично», спокойно ответил он.
Я невольно улыбнулась.
Достойный внук Вадим Андреевич не щедр на высокие оценки.
У него не было другого выхода. Экзаменационная комиссия была единодушна. Впрочем, он не возражал.
Очень хорошо.
Дед считает, что мне повезло, что я буду служить под вашим командованием, неожиданно заявил он. Он гордится тем, что дал вам ориентировку на командира, и говорит, что выодин из лучших командиров, кого он знает.
Спасибо, кивнула я. Передайте ему, что, безусловно, в этом есть его заслуга. Впрочем, я скажу ему это сама при первой же возможности. А нам с вами, Юрий Петрович, придётся начинать с чистого листа.
Капитан-командоротличный пилот, подал голос Хок из-за моего правого плеча, и очень исполнительный офицер. Я о нём много слышал.
Тем лучше, кивнула я и тут заметила, как напрягся Булатов, в упор взглянув на старпома, не зло, а как-то тревожно и слегка загнанно. Впрочем, это длилось лишь какое-то мгновение, и он снова взял себя в руки. У нас ещё будет возможность поговорить, Юрий Петрович, улыбнулась я, и кивнула девушке:Лейтенант Кхан.
Они ответили строго по уставу, и я вышла из командного отсека.
Его тоже выгоняли? уточнила я вполголоса.
Сам уходил, так же тихо ответил Хок. За три года девять звездолётов. Последний годв отставке, работал инструктором в какой-то небольшой частной космошколе в Новой Каледонии.
А в чём причина?
Спросите сами, командор. Может, вам он ответит, и старпом распахнул передо мной дверь радиорубки.
Сначала я ничего не поняла. Рубка была как рубка, только гораздо больше обычной и оформлена в несколько странном стиле, с переливчатыми сине-зелёными стенами, круглыми шарами аквариумов на разной высоте в самых неожиданных местах. Да помимо обычной аппаратурымягкие кресла и диваны с прозрачными журнальными столиками возле стен. В глубине отсека темнел подсвеченный звёздами космос, а на фоне этого великолепия в приглушенном изумрудном свете, льющемся со стен, застыли двое. Всё б ничего, если б они не целовались, да так, что не замечали доносящейся с пульта морзянки.
Внимание, тревога перевёл Хок, зло улыбнувшись.
А ты говорил, что они не общаются, усмехнулась я, подумав, что радиста пытались предупредить о нашем вторжении из командного отсека.
Наши голоса они услышали. Мужчина разжал объятия и резко повернулся, причём мгновенно оценил ситуацию и, резко выпрямившись, отчеканил:
Старший инженер связи капитан Антон Вербицкий.
Женщина взвизгнула и, отскочив, буквально вжалась в стену за каким-то пультом.
Очень плохо, капитан, когда радист не реагирует на такие сигналы, как «Внимание, тревога», заметила я. Можно ли положиться на такого радиста?
Конечно, командор. Я слышал этот сигнал, и, безусловно, отреагировал бы на него. Но в этот момент я был занят. Я объяснял младшему товарищу теорию гравитационной инполяции магмы, применяемой для
Наверно, это всё-таки была чушь, но для меня это не имело особого значения. Передо мной стоял высокий красивый мужчина, античная статуя в форме моей баркентины, с волнистыми чёрными волосами и глазами густого кофейного цвета. Эти глаза смотрели на меня. Он говорил со мной, и, наверно, именно это было самое важное. Его голос, приятный, нежный, странно резонирующий, пронизывал и заполнял собой всё пространство. Он сливался с воздухом, и я вдыхала этот голос, ощущая, как он заполняет меня. Он проникал куда-то глубоко, в самое сердце, в самые глубины мозга, он звучал во мне