Замок наконец щелкнул, дверь открылась, я услышал топот каблуков по коридору. Все.
Я постоял еще полминуты, чтобы лифт точно приехал, она точно в него зашла и поехала вниз. Затем вдохнул и началось. Это была истерика. Я кое-как дошел до двери, закрыл ее, оперся на нее спиной, медленно сполз и заплакал, повторяя себе "так было надо".
7. Я что, тебе совсем не нравлюсь?
Очаровательно. Ты не только имбецил, но еще и мразь.
Я подскочил как ужаленный, согнул ноги в коленях, руки отвел назад, готовый ко всему. Но никого не было.
Вообще. Я в своей квартире, руки вспотели, слезы на щеках, заплаканные глаза, но я был один. А вот голос был смутно знаком.
Ага-ага, знаком. Не сон то был, идиот. Не сон.
Кто здесь? спросил я в лучших традициях плохих ужастиков, озираясь по сторонам.
Ксунауфейн, идиот.
Я расслабился, отер лицо, пошел в спальню за вещами и сигаретами.
Ой да можешь не одеваться, все что нужно я уже увидела. Замечательный член, кстати.
Завались.
Бу-бу-бу, злой полицейский, аха-ха.
Представляете, насколько это криповослышать заливистый женский смех в голове? Голоса еще ладно, это в норме шизофрении, но вот смех Брр.
Знаешь, я передумала. Ты правильно поступил. Если бы пропал просто такона бы тебя очень долго искала, подняла всех, и никогда бы не вышла замуж больше. А так все будет хорошо. Решит, что ты снова сменил город, пару лет погрустит, а потом ты сотрешься с памяти, и все у нее будет плохо. Но не так плохо, как с тобой, аха-ха.
Радует, что хоть в чем-то я прав.
Не звизди, Маркуша, тебе вообще не нравится быть правым, но прав ты почти всегда. Всегда правый имбецил, аха-ха.
Весело тебе?
Конечно, ведь мой насильник скоро умрет, чудесное настроение! Я всяпредвкушение!
Ой да не буду я тебя насиловать, теперь не интересно.
Я что, тебе совсем не нравлюсь? пролепетала она обиженным голосом третьеклассницы.
А потом снова расхохоталась. Черт, когда же та гадость меня отпустит? Оделся, прикурил, пошел на кухню.
Будем инспектировать холодос на предмет замороженных и повешанных мышей! Классная шутка, да.
Фигня, а не шутка.
Как там было у Сэма Винчестера? Не обращать внимания, не взаимодействовать, не отвечать.
Ага, у него же так все удачно получилось, аха-ха.
Ну да, там без ангелов не разобрались. Черт, хочу ангела в друзья. Может и вылечил бы меня.
Вылечить можно больных, а ты не болен, ты сломан. И как того бэтмена, из твоего детства, ни один папка не соберет. Хотя, твой даже игрушку не собрал тогда, ублюдок, понятно в кого ты такой.
А НУ ЗАВАЛИ СВОЙ, СУКА, РОТ!!!
Я со всего маху толкнул дверцу холодильника, схватил со стола кружку, швырнул ее в стену и принялся озираться, в поисках чего бы еще поломать.
Да, прости, я перегнула.
Стоп, что? Она извиняется? И голос как будто бы правда виноватый? От такого я в момент растерял весь свой гнев и просто залип. Очень это отрезвляет, знаете ли, когда голос в голове искренне извиняется.
Марк, я не просто голос, но я правда у тебя в голове и вижу тебя насквозь. Закрыли тему, больше я ее не подниму. Прости пожалуйста, меня занесло.
Как, говоришь, тебя зовут?
Ксунауфейн.
Родители под травкой имя придумывали?
Имена всем детям дает Матрона. И каждое дается не просто так. Каждый темный Эльф гордится своим именем.
И что значит твое?
Ммм На твоем примитивном языке примерно будет как «Глаза Демона».
То есть, у вас не у всех такие гарные гляделки?
Нет, пульсируют только мои. Почти у всех просто кроваво-красные.
А красная прядь?
Сам ты красная, она огненная, не советую прикасаться, будет бо-бо. Это магический огонь. Как и глаза, от отца.
От отца?
Да, моя мать была Скажем, ей было скучно. Часто было скучно. Лично я ее понимаю. Подземелье, интриги, смерти, турниры. А ей все это не очень нравилось, вот она постоянно и развлекалась, как могла.
С Демонами?
С Демоном. Одним. Он был в плену, разведчик. Я его не видела никогда, знаю только из рассказов. Как и о матери. Ее казнили почти сразу после моего рождения.
То есть черное с красным смешивать у вас низя?
Великое Пламя, ты неисправим. Темные Эльфы как Слизерин. За чистоту крови и вот это вот все. Кроме того, в большинстве случаев мы не можем понести от представителей других рас. Но тут либо отец был особенным, либо мать чего-то наколдовала. Она была сильным магом и жрицей, пока я не родилась. После моего рождения она ослабела настолько, что простейшие заклинания были для нее как чертежи ваших ракет. А у нас кто слаб, тот мертв. Поэтому ее и казнили. Она бы все равно не выжила, а тут и слабую убрать и всем остальным в назидание казнь устроить, так Матрона и поступила.
А тебя почему оставили в живых?
Богиня заступилась. Так говорят, может и врут. Но факт остается фактом, меня оставили и воспитали, не без проблем, но я была сильнее остальных, умнее многих и всегда держу свое слово.
А почему ты?
Почему я с тобой, а не кто-то другой? Все просто. Это часть условий, по которым я живу. Я не могу претендовать на важные должности в своей стране, не имею права голоса. Но я сильный маг и воин, которого ненавидит почти каждый сородич, поэтому меня сразу готовили в наставники для Призванного.
А Демоны?
Демонам плевать, они сношаются со всеми и всегда. А еще каждый Демонэто отдельный Демон. У них нет общности и как таковой культуры. Есть культ силы, наслаждения, боли, страха и чего-то там еще. Верховный Демонэто просто самый сильный представитель расы, которому плевать на все, потому что он так может. Демоныэто вроде как грубая сила в Совете Восьми. Вся грязная работа на них.
Бред какой-то.
Что?
Если им так наплевать, чего тогда разведчик у вас вынюхивал?
Ты точно имбецил. Закрыли, потом расскажу больше, если доживешь.
Ладно, последний вопрос: кто такие призванные, и почему я и зачем?
Это три вопроса, идиот. На все ответит совет, когда ты пред ним предстанешь.
Кстати, это когда?
А вот прямо сейчас.
Что?УАУАОУАААОоооооо
8. Только не Слизерин?
Меня скрутило от боли, я слышал и чувствовал, как крошатся мои зубы, рвутся связки, с отвратительным скрипом расходятся сухожилия, я кричал и корчился, под заливистый смех белоголовой суки.
Это происходило вечность, или мгновение. У боли есть одна неприятная особенностьона умеет растягивать время. Красная пелена была мне одеялом, я все видел в красном свете, но в какой-то момент она начала расходиться, будто по швам.
А давай-ка, сука, я тебе помогу
Я усилием воли заставил себя игнорировать боль, я умею терпеть, научился. Попытался отключить сознание и сосредоточиться только на крохотной прорехе в красной пелене, потянул к ней руки.
Нет, это слишком больно.
Сознание начало отключаться, но меня это разозлило еще больше, и я зарычал беззубым ртом, сосредоточился на одной цели, в этой крошечной прорехе. Я представил лицо одного узбека, который улыбаясь поднимал меня за волосы, чтобы положить голову на перила набережной, чтоб очередной дружок пнул мою голову с разбега.
ПРЕКРАТИ ИДИОТ, ВСЕ ИДЕТ КАК НАДО
Это кричала Ксюха, у меня в голове, но уже было поздно.
Сначала брифинг, потом в пекло, иначе я сам правила на ходу придумаю.
В тот день я почти умер, и эта улыбающаяся рожа надолго впечаталась в мое сознание.
Помогает!
Боль начала отступать. Я со всех сих держал в голове лицо этого ублюдка и снова к нему потянулся. Просунул руку в щель, затем вторую и со всей силы потянул на себя и в разные стороны.
Получилось.
Я оказался на холодном полу. На нем были странные узоры, но ярче всего пылала красная восьмиконечная звезда, в центре которой я стоял на коленях, упираясь в пол руками. Обожженными руками, кожа была как после пожара. Розовая полужелейная субстанция в волдырях, ногти почернели.
А потом пришла боль. У меня странные отношения с болью. Некоторых она вводит в истерику, некоторых в ступор. Меня злит. Приводит в бешенство. Когда мне больноглаза застилает ярость.
Как-то раз меня, шестнадцатилетнего, остановила пара ментов-курсантов вечером после дискотеки, я не хотел им зла, просто шел домой. Но один из них ударил меня кулаком в лоб, они оба засмеялись. Просто не знали, что нельзя мне делать больно. А больно почему-то было очень сильно, мне сорвало крышу. Набил обоим рожи, сломал руку которой меня ударили и пошел дальше. Тува, всякое бывает. Меня даже не искали.