Внутри черепа ничего не осталось, через глазницы хорошо просматривалась дыра на макушке. Кожа на лице исчезла, остались только одни порванные куски.
Борыгин секунд пять простоял на одном месте, словно ничего не произошло, и рухнул на пол.
Одна из женщин, что мыла пол, схватилась за голову и завопила во весь голос:
Это сам дьявол! Спасайся, кто может!
Моментально все свидетели происходящего разбежались по палатам. В коридоре остались только Николаев и Хмельницкий.
Ну что смотришь на меня, как на седьмое чудо света?! спросил главврач перепуганного Николаева.
Убивай меня, чего ты ждешь? прошептал Павел Петрович.
Заткни, ничтожество, свой поганый рот! приказал Хмельницкий. Я сам буду решать, когда и что мне делать.
Он замахнулся и ударил Николаева в ухо.
Пошел вон отсюда, мразь! рявкнул главврач. Чтоб я тебя больше никогда выше четвертого этажа не видел!
Павел Петрович, прижав ладонью ухо, стал медленно отступать в сторону лестничной площадки. Хмельницкий, наблюдая за движением Николаева, произнес:
Знаешь, в чем твоя слабость? Ты говоришь: «Убей меня», а в голове молишься богу, чтоб я тебя не тронул. Ты готов отдать все в обмен на то, чтобы жить. Ты слабак по природе. Как только кто-то находится сильнее тебя, и ты чувствуешь риск смерти, ты готов молить о пощаде. Может я не прав?!
Николаев, продолжая отступать, ответил:
Почему же? Прав! Все люди чего-то боятся.
Хмельницкий посмотрел на Николаева с презрением.
Беги, сопляк, отсюда, пока я не передумал, сказал он.
Николаев кивнул и побежал к лестничной площадке. У самого выхода он остановился и повернулся лицом к Хмельницкому.
А знаешь, в чем твоя и тебе подобным тварям слабость?
Главврач с усмешкой на лице кивнул, позволяя Павлу Петровичу высказать свою мысль.
В излишней самоуверенности и в ощущении своего превосходства, сказал Николаев.
13
Жабраков высыпал мусор из мусорных ведер в один большой полиэтиленовый мешок.
Я через полчаса вернусь, сказал он. Пойду посплю чуток.
Я тоже очень хочу спать, произнес Игоревич, нарезая хлеб.
Так что тебе мешает? искренне удивился Жабраков. Иди ложись. Времени полно.
Игоревич бросил косой взгляд на Николаича, который с недовольной миной подметал пол большой метлой.
Да я чуть попозже, наверное, прошептал Игоревич. Дела у меня есть еще кое-какие.
Тебе решать. Я-то пойду спать по-любому. Без сна я тюфяк.
Жабраков с мешком, заполненным мусором, вышел из кухни. Николаич посмотрел на закрывающиеся двери, наклонился и вымел все из-под стола, затем молча переместился к навесным шкафчикам.
Николаич осторожно взглянул на Игоревича, тот скидывал порезанный хлеб с доски в железный таз.
Николаич, есть у меня кое-какие мысли, которыми я хотел с тобой поделиться.
Раздался скрип открываемой дверцы. Игоревич даже не дернулся, хоть и услышал этот скрип, он спокойно продолжил нарезать хлеб.
Блин! заорал Николаич. Я не понял, куда подевалась вся водка?!
Я ее всю вылил в раковину, произнес Игоревич, как будто речь шла о каком-то пустяке.
Николаич с кулаками бросился в сторону Игоревича.
Что ты сделал? Повтори!
Игоревич встал и с размаху воткнул нож в разделочную доску.
Я ее вылил в раковину от греха подальше.
Николаич со всего размаху нанес удар по носу Игоревича. Игоревич отлетел от удара прямо к стене.
Кто тебе дал право распоряжаться моей водкой?! заревел Николаич, его глаза налились красным цветом.
Игоревич вытер струйку крови, вытекшую из носа, и уставился на ошалевшего Николаича.
Я ничего не могу понять, очень тихо произнес он. Ты что, из-за водки так бесишься?
Николаич схватил табуретку и кинул в него. Игоревич закрылся руками, табуретка ударилась об его локти и разлетелась на части.
О-ё! завыл Игоревич. Мне же больно!
Николаич вырвал нож из доски и бросился на Игоревича. Тот отскочил в сторону. Николаич бросился за ним. Игоревич запрыгнул на стол и перескочил со стола на электрическую плиту, которая, к его счастью, была выключена.
Николаич, немного отдышавшись, стал размахивать ножом, как бравый десантник, затем он его подкинул вверх, поймал и бросил со всей силы в сторону своей жертвы. Игоревич успел спрыгнуть с электроплиты на пол, нож пролетел над его головой и воткнулся во входные двери.
Николаич, побойся бога! закричал напуганный Игоревич. Зачем ты меня хочешь убить? Водка того не стоит.
В ответ на Игоревича полетела пустая кастрюля. Игоревич спрятал голову за электроплитой.
14
Николаев ворвался в ординаторскую ожогового отделения и стал крушить все подряд. Разлетелись на части стол и стулья, разбилось вдребезги зеркало, шкаф рухнул вперёд, кресло попало в умывальник.
Злости его не было предела.
Убью суку! орал Павел Петрович. Убью гада!
Николаев опустился на колени и заскулил от злости.
Сука! Сука! выл он. Что ж я тебя сразу не задушил?!
В ординаторскую неуверенно заглянул Бобров.
Павел Петрович, можно я зайду?
Николаев бросил угрюмый взгляд на санитара.
Заходи, Степан, нехотя сказал он.
Бобров стал посреди ординаторской и оценил масштабы разрушений.
Ну как вы?
Николаев развел руками.
Как видишь!
Если честно, я так и не понял, произнес Бобров, как это Хмельницкий так круто расправился с Борыгиным?
А очень просто! закричал Павел Петрович и ударил кулаком по колену. Хоп! И готово!
Бобров сел на корточки.
Разве такое возможно? Взять и сказать: «Хоп!». И на тебе: у другого человека фонтаном вылетают мозги из головы. Я такого в школе не проходил.
Николаев отвернулся от Боброва.
Видимо, возможно, раз так произошло, прошептал он.
Я вас понимаю, вы хотели, как лучше для всех нас, забубнил Степан. Хотели всех объединить. Но Хмельницкий в один миг разрушил ваши планы.
Это мои трудности, Степан! В этой безумной войне нельзя взять силой. Здесь можно надеяться только на наши способности думать. И мысли наши должны заходить далеко вперед и опережать события. Только так, и никак по-другому, мы сможем победить. Сильнее физической силы только сила мысли.
Бобров замотал головой.
Это все философия Был бы у меня гранатомет, я бы с этим утверждением поспорил. В реальности мы бессильны перед ситуацией.
Не совсем так, Степан! пробормотал Николаев. Двигайся ко мне поближе и слушай. Я долго думал, и вот какая мысль пришла мне в голову
15
Вспышка новой боли оказалась намного сильней предыдущих. Сергей чуть не свалился в шахту, так она его скрутила. Он прижался к стене и вспомнил свою маму раз сто, а то и больше.
Мама! Мамочка! вопил он, не переставая.
Когда Сергей пришел в себя, он вновь заглянул в шахту и закричал:
Оля, это ты здесь? Откликнись!
Однако ответа не последовало. Собравшись с духом, он решил лезть вверх. Сергей схватился рукой за стальную трубу и ступил на поперечную балку. Осторожно посмотрел вниз и ничего хорошего для себя там не увидел.
Он подтянулся и залез на трубу, а затем на следующую балку. Сергей даже на секунду не задумался о том, откуда у него появилось так много сил, ведь он потерял немало крови. Он взялся за воздухопровод, встал во весь рост и потянулся рукой к следующей стальной трубе.
Сергей не дотянулся до трубы и опустил руку обратно. Он стал искать глазами, за что ему зацепиться, чтобы продолжать подъем наверх. На уровне следующего этажатам, где в стене должен быть проем, располагалась сплошная стена, и из нее выступала небольшая металлическая площадка.
Сергей ухватился за металлическую площадку одной рукой и за трубу воздухопровода другой, оттолкнулся от балки и залез на площадку. На ней сразу же загорелось электронное табло и начало отсчитывать назад секунды, начиная с числа «шесть».
«6, 5, 4», сменялись цифры на электронном табло.
Сергей с площадки перепрыгнул на балку и тут же вскрикнул, схватился двумя руками за живот, согнулся пополам и потерял равновесие.
А-а-а!!! О, Боже! закричал он из-за возникшей боли в животе.