Круглова потянулась к карману джинсов и вытянула из него зажигалку. Раздался щелчок, и появилось маленькое пламя. Елена Степановна осветила место, в котором находилась. Она лежала в каком-то помещении на двух толстых, параллельно расположенных трубах, в куче старого рванья.
Круглова осторожно приподнялась, села и свесила ноги с труб. Она посветила вниз и прикинула, на какой высоте находится. Бетонный пол размещался на расстоянии полуметра от ее ног. На полу лежал человекили какой-то зверь. У него имелись руки, ноги и голова. Только сам он казался каким-то очень уж мерзким, у него было отвратительное дьявольское лицо.
Пламя обожгло пальцы Елены Степановны и погасло. Раздались нервные щелчки зажигалки, и Круглова вновь посветила вниз. «Зверь» спал тревожным сном в куче тряпья и стонал во сне. Она обратила внимание, что он невысокого роста, хилый, с тонкими руками и ногами, с большой головой, по которой, пузырясь, растекалась желтая слизь. Кожа у «Зверя» была не то серая, не то синяя.
Круглова осторожно поднялась и сделала несколько шагов по трубам, освещая при этом себе дорогу. Трубы, как назло, заскрипели, и за ее спиной раздался сиплый голос «Зверя»:
Эй!.. Ты куда?!
Зажигалка Кругловой вновь погасла.
Вот же блин! матюгнулась Елена Степановна.
Круглова защелкала зажигалкой, ее руки непослушно тряслись.
Из зажигалки выскочил оранжевый огонек. Круглова посветила в сторону пола. В куче тряпья, где лежал «Зверь», сидел красивый мужчина лет тридцати пяти, в сером костюме и очках.
Что ты за тварь такая?! закричала Круглова. И можешь не выдавать себя за человека, я видела твое истинное обличье!
9
Магамединов, в отличие от Николаева, не жаловался на головные боли и плохое самочувствие. У него было отличное настроение, и к тому же появилась масса новых интересных дел. Держа за руку часть сильно разложившегося трупа (ноги у трупа отсутствовали), он вышел из хирургического отделения на лестничную площадку и, насвистывая какую-то мелодию, стал подниматься вверх по лестнице.
Очутившись в ожоговом отделении, Максим Викторович, не отпуская своего «друга», двинулся по коридору. Ползучие твари, кишащие в трупе, встревожено зашевелились и неприятно зашумели. Две женщины с ужасом наблюдали за действиями Магамединова.
Максим Викторович подошел к третьей палате, открыл дверь и, волоча за собой труп, зашел в палату.
Здравствуйте, девчата! закричал он. Посмотрите, кого я к вам привел!
10
Николаев и Погодин разместились в ординаторской ожогового отделения. Они уселись за круглым столом в мягкие кожаные кресла. Павел Петрович трясущимися руками выдавил из блистера анальгина две таблетки, проглотил их и запил водой из граненого стакана.
Погодин с сочувствием посмотрел на Николаева.
Что, мигрень не утихомирилась? спросил он.
Николаев покривился и поставил стакан с водой на стол.
Я сейчас повешусь от этой жуткой боли. Давай, Погодин, продолжай. Что ты там говорил насчет глубокого анализа?
Петр Алексеевич улыбнулся и стал делиться своими мыслями:
В какой-то момент я понял, что все, что происходит в больнице, очень похоже на сюжеты моих произведений. Потом я заметил, что из всех моих фантазий наиболее полно реализован роман «Молчание».
Я как-то вам с Магамединовым говорил, что твоя фантазияэто всего лишь визуальная ширма, перебил его Николаев. Мы все тут с ума сходим: вот, смотри, фантазия Погодина ожила, а в это время за ширмой творятся какие-то очень опасные дела
Хорошо, вздохнул Погодин. Давайте подумаем в этом направлении. Какие полезные выводы отсюда следуют?
Выводы делать еще рано. А вот предположить можно следующее: раз создана ширма для того, чтобы нас от чего-то отвлечь, значит, условный наш противник напрямую это что-то делать боится. То есть, он скрывает свои слабые стороны, которые, как, я думаю, заключаются в том, что онинаши противникилибо физически слабы, либо их здесь находится очень мало.
Погодин кивнул и медленно произнес:
Да, здесь есть о чем задуматься.
Ну а ты что мне хотел рассказать? спросил Николаев, и сам почему-то подумал об Анне.
Неужели она больше ничего не предпримет в его адрес и в адрес Магамединова? Ведь они на нее серьезно наехали, дали ей понять, что знают, что она не человек, а нечто иное.
А я А что я? растерялся Погодин. А я хотел рассказать вам более подробно о своих наблюдениях и выводах. Начну вот с чего: в моем романе «Молчание» два врача терапевтического отделения соглашаются за очень большие деньги провести эксперимент на здоровых людях, чтобы найти спасительное лекарство от новой африканской чумы, которой заразился сам мэр. Но у них ничего хорошего из этого не получается. Один из врачей заражается сам, плюс к тому в больнице из-за этого разгорается сильнейшая эпидемия, в результате которой люди становятся источниками появления на свет различных паразитов-монстров.
Так оно и произошло в реальности, вскрикнул Николаев. Шарецкий заразился сам и Черт! А куда же подевался второй врач? Кто у нас второй врач?
Как кто? искренне удивился Погодин. Беленький Борис Анатольевич, конечно же.
Почему ты так уверен?
Шарецкий перед своей смертью сам рассказал Магамединову об этом.
Николаев встал из-за стола, повернулся к Погодину спиной и стал рассматривать фотографии врачей ожогового отделения, которые висели в рамочках на стене.
Так, куда же подевался Борис Анатольевич? задумался он вслух.
Погодин тоже поднялся из-за стола.
И куда подевалась Круглова? сказал он.
Павел Петрович пожал плечами.
Никто не знает.
Погодин подошел к Николаеву.
Вы как будто специально уводите меня от той темы, которую я затронул, заметил он.
Извини, я пытаюсь все сразу осмыслить.
Ладно, проехали. Сама чумаона у меня в романе не совсем простая штуканосит паранормальный характер. И как только она появляется в больнице, больница становится закрытой территорией. Из нее невозможно выйти, поскольку забор в больнице покрывается мистической ледяной пленкой, которая к тому же покрывает и всю землю от забора до больницы. Но и этого мне показалось мало, и я придумал пылевое облачко, которое играло функцию стёрки
Придумщик чертов! выругался Николаев. И фантазер хренов! Мало ему этого показалось!
Так вот, это облачко, по сути, полезное для писателя явление, оно превращало в пыль все то, что было лишним.
Хорошо, Погодин, и в чем кроется вся соль твоей пламенной речи?
Вот теперь мы и подошли к самому главному к тому, о чем я хотел с вами поговорить.
11
Оле казалось, что ее мышцы вот-вот лопнут, порвутся от перенапряжения, от груза, который ей никогда не приходилось взваливать на себя. Пот катился с нее градом, давление стучало в висках, сердце прыгало в грудной клетке. Но она не останавливалась и двигалась вниз.
Оля тянула на спине Сергея. Глаза у командира погибшего отряда были закрыты, голова болталась из стороны в сторону.
Оля застонала:
Нет Я уже больше не могу
Она опустила Сергея на ступеньки, села рядом с ним и прислонилась к холодной стенке. Вся мокрая, измученная, она тяжело дышала и никак не могла отдышаться. Сверху раздался нагоняющий панику знакомый звук: «вжи-жи-жить». Оля подняла голову и посмотрела между перил.
Вот же суки! Прорвались все-таки на лестницу, прошипела она сквозь зубы и взглянула на лицо Сергея.
На нем не было никаких признаков жизни, непонятно быложив он или нет. Оля ударила парня по щекам. Сергей в ответ еле приоткрыл глаза, но зрачки его сразу же закатились. Оля перевела взгляд на ноги Сергея. Она их обмотала разорванной пополам его же рубашкой. Куски рубашки пропитались кровью, но, по всей видимости, кровотечение приостановилось.
«Вжи-жи-жить», напомнили о себе сверху «ногогрызы». Оля встала, ее ноги подогнулись от физического переутомления.
Ну что, поехали дальше, милый, прошептала отчаянная девушка.
Оля схватила Сергея под руки, и, отступая шаг за шагом по ступенькам, потянула его за собой вниз.
Господи, ну где же здесь можно укрыться? завыла она.