Я вообще после того, как переступил порог кладовой, ничего не помню.
Ладно, эту тему проехали! сказал Николаич и посмотрел в глаза Акимову. Вы вот что мне, мужики, скажите, как вы сюда попали, ведь ключи от кладовых имеются только у меня и Варвары?
Так мы пробрались по-тихому и спрятались, ответил Горовец. Двери здесь какое-то время были открыты, вот мы и воспользовались ситуацией.
Все ясно с вами, прошептал Николаич. Только не поймукуда ж моя Варвара делась?
Так чего ты расселся?! рявкнул на него Игоревич. Пошли ее дальше искать. В другую кладовую давай заглянем.
6
В кабинете заведующего терапевтическим отделением за рабочим столом для экстренного совещания собрались Магамединов, Николаев и Круглова. На небольшом расстоянии от них на табуретку села Весюткина. Магамединов ударил кулаком по столу, встал и наклонился над Николаевым.
Паникеров в этой больнице больше, чем нормальных людей! заревел он. Все разбежались, как крысы по углам. Никто никому не помогает. Только прячут свои задницы!
Николаев сразу же покраснел, вскочил и лбом уперся в лоб Магамединова.
Это ты на меня намекаешь?! заорал он.
И на тебя тоже! Бросили нас одних!
Чтоб ты знал, у меня в отделении тоже восемь человек заражены. Ваш санитар постарался. Но мы сопли не распускаем, боремся!
Хорошо! гаркнул Магамединов. Давайте поговорим об эпидемии, как о самом страшном смертельном факторе в этой больнице.
Для этого мы все и собрались, вставила свою реплику Круглова.
И первым начну говорить я, сказал Максим Викторович.
7
За окном слегка потемнело. Дмитрий Антонович, расположившись за рабочим столом, что-то долго и упорно писал в ежедневнике. Он много подчеркивал и ставил один знак вопроса за другим. Рядом с его правой рукой лежал мобильный телефон Виталика.
Дмитрий Антонович чувствовал, что с Виталиком приключилась беда. Причем, он предполагал самое худшее. Его совесть постоянно напоминала о том, что он рисковал жизнью парнишки. А еще он чувствовал приближение своей собственной смерти.
Где-то внутри него сидел червячок, поедающий душу и заполняющий освободившееся пространство немым ужасом.
Кожало перестал писать, открыл верхний ящик стола и бросил в него свой ежедневник вместе с телефоном Груши. Он отодвинулся от стола и, грызя ручку, задумался. Наконец-то он понял, что его больше всего волновало. Бездействие! Пассивность всего медперсонала.
Правильно, многие еще не отошли от шока. Они попрятались каждый в своем углу и кусают ногти, жалеют себя, несчастных, в тот момент, когда надо собраться вместе и действовать, пока еще не поздно.
Внезапно заскрипела входная дверь, стукнулась о стену, отскочила от нее, остановилась и вновь все повторилось. Дмитрий Антонович кинул взгляд на дверь, и тут же со стола слетел телефон и со стуком упал на пол, трубка его отскочила в сторону.
Кожало приподнялся. И в этот же момент его стул отлетел влево, поднялся вверх на полтора метра, перевернулся в воздухе и врезался в стену, с грохотом разлетевшись на части.
Ничего себе! успел прошептать Дмитрий Антонович, и со стены упало зеркало.
Оно разбилось на куски. Керамическая раковина заходила ходуном, оторвалась с мясом от стены и с дикой скоростью устремилась в сторону Кожало. Он успел только наклониться и закрыть голову руками.
Раковина ударилась о стенку справа от Дмитрия Антоновича и раскололась. Тут же перевернулся рабочий стол и крышкой саданул заведующего по плечу. Кожало отскочил от стены и бросился к входной двери. Она захлопнулась перед самым его носом.
Черт! заорал заведующий ожоговым отделением. Что здесь происходит?!
Он потянулся к ручке. Дверь тут же распахнулась, и по ту сторону порога Кожало увидел Федора Ивановича. Старик сделал шаг вперед. Дмитрий Антонович невольно отступил.
Федор Иванович зло сверкнул глазами и спокойным голосом произнес:
Ты хочешь знать, что случилось с Грушей? Я его, истекающего кровью, выкинул в окно, прямо на ледяную пленку. Сгорел подонок моментально!
8
Магамединов подошел к окну и повернулся лицом к Николаеву и Кругловой, которые сидели за его столом и к Весюткиной, расположившейся на табуретке возле дивана.
Так вот, начал он рассказ о своих наблюдениях, организм человека представляет собой удивительный рассадник ползучих тварей, в котором действуют свои правила и законы. Жизнь этих тварей начинается внутри клетки, а сами они изначально представляют собой самостоятельные разумные организмы.
Ахинея какая-то, заметил вслух Николаев.
Как раз здесь все понятно, повысил голос Магамединов. Просто эти разумные организмы меньше нашей стандартной клетки. Почему я их называю разумными, потому что они постоянно растут и, разорвав клетку, живут внутри ткани, затем внутри органа, а затем толькокогда всем им становится очень тесновырываются наружу. И все это время они, кроме разрушений, постоянно занимаются восстановлением разрушаемого организма для того, чтобы вновь его разрушить. Так вот, этот процесс постоянного разрушения и восстановления уникален в паразитологии. Благодаря этому процессу организм человека используется паразитами почти на все сто процентов. Второе, очень важное наблюдение. Скорость роста этих ползучих тварей ни с чем несравнима, они растут настолько быстро, что их увеличение происходит прямо на глазах.
Хорошо, перебил Магамединова Николаев, если это всего лишь живые разумные организмы, то почему мы не можем их ничем затравить? Провести, например, химиотерапию
Вот тут, дорогой, мы сразу же встречаемся с еще одним очень важным фактором, ответил Максим Викторович. Эти твари устойчивы ко всему, их не убить никаким ядом и никаким изменением параметров среды. Я почти все, что мог, перепробовал. Вспомни, Инга, как две ползучие твари спокойно плавали в ванночках с формалином.
Я-то помню, сказала Весюткина. Но считаю, что мы чего-то просто не видим У всех есть свои слабые местаих надо просто найти.
Мне одному это не под силу. Нужны специалисты посильней меня.
У меня есть предложение по поводу того, как можно попытаться задержать распространение эпидемии, неожиданно заявила Весюткина.
Все взглянули на нее.
Так чего же ты молчишь! воскликнул Николаев. Рассказывай быстрее!
9
Николаич и Игоревич остановились возле двери второй кладовой. Николаич достал из кармана связку ключей и вставил один из них в замочную скважину.
Наболтал я тебе лишнего о том, что никогда морально не сдавался. Такое ощущение, как будто кто-то меня за язык тянул.
Игоревич сплюнул себе под ноги кровавую слюну и ответил Николаичу:
Не придирайся сам к себе. От этого ничего не изменится.
Николаич дрожащими руками провернул ключ в замке.
Да не волнуйся ты так, сказал Игоревич. Найдем мы твою Варвару.
Куда ж она, родная, делась? прошептал Николаич. Господи, сделай так, чтоб с ней было все в порядке. Лучше мою жизнь забери, а ее не тронь. Она хорошая у меня: никогда никому зла не делала.
Николаич нажал на ручку двери и открыл ее.
Во второй кладовой было темно. Начальник мастерской переступил через порог, протянул руку к стене и щелкнул выключателем. Свет не загорелся.
Блин! вскрикнул Николаич. Лампочка перегорела, что ли?!
Раз не горит, значит, перегорела, сказал Игоревич и вошел вслед за ним.
Николаич достал из кармана зажигалку и посветил ею. Свет фонарика, встроенного в зажигалку, выхватил из темноты два ближайших стеллажа.
Есть здесь кто-нибудь? спросил начальник мастерской.
Из темноты раздался слабый голос Варвары:
Ох Валентин, это ты?
Николаич шагнул вперед, остановился между двух рядов стеллажей и стал светить зажигалкой по сторонам.
Да-да, Варвара, это я, спокойным голосом ответил Николаич, и в этот же момент его схватил за плечо Игоревич.
Николаич вздрогнул от неожиданности, обернулся и чиркнул зажигалкой перед лицом Игоревича. Глаза у того были красные и узкиезаплывшие от хорошего удара по переносице.
Ты чего, Игоревич? прошептал он. Опять?!