Прошу! Она здесь, произнёс реаниматор каким-то безразличным голосом.
Бросив в его сторону недовольный взгляд, Ан-Менсоро вошёл в серый, такой же мрачный зал, как и его дверь, в котором стояли несколько столов, на которых лежали прикрытые белой тканью, определённо, человеческие тела. В зале было холодно.
Войдя вслед за Ан-Менсоро в зал, реаниматор прошёл к одному из столов и откинул белое покрывало с лежащего на столе человека. Ан-Менсоро шагнул к столу и тут же замер: даже не приближаясь, он узнал лежащую на столе Хе-Физу. Он повернул голову в сторону реаниматора.
Она мертва, произнёс реаниматор всё тем же безразличным голосом, предотвращая вопрос астрофизика.
Мне сказали, что она в коме, Ан-Менсоро повернул голову в сторону адмирала.
Артём Воронов молча покрутил головой.
Ан-Менсоро шагнул к столу и скользнул взглядом по телу георы, кроме признака, что она внешне не дышала, других признаков, указывающих на то, что она мертва, не было. Создавалось впечатление, что она, просто, спит. Он повернулся к реаниматору.
Вы уверены, что она умерла? Ан-Менсоро подтвердил свой вопрос взмахом подбородка.
Мы не смогли прочесть в её мозге ни одного образа, реаниматор покрутил головой. Её мозг не только пуст, но и мёртв. Когда её доставили в Центр, её внутренние системы жизнеобеспечения не работали уже очень долго. Мы реанимировали их, но я уже сказал: ни одного образа из её мозга прочесть не удалось.
Почему вы не реанимировали её из матрицы? с явным злом в голосе произнёс Ан-Менсоро.
Её мозг умер. Он не воспринимает информацию, с удивлением в голосе произнёс реаниматор, будто разговаривающий с ним геор не понимал состояние георы.
Развернувшись, Ан-Менсоро вышел в коридор и достав коммуникатор, поводил по нему пальцем и перед ним тут же вспыхнула голограмма с отображением в ней Рафаэля Фарес.
Я прошу синтезировать для Хе-Физы новое тело георы и загрузить в него её последнюю матрицу, произнёс Ан-Менсоро.
Это невозможно, Рафаэль Фарес в голограмме покрутил головой.
Вы обещали, процедил Ан-Менсоро.
Мы обещали загрузить в неё её последнюю матрицу, которая была записана перед её экспедицией в Систему шесть. Но как мне только что доложил директор Медицинского Центра космофлота: её мозг умер, а в мёртвый мозг никакую информацию вложить невозможно. Клонирование в цивилизации запрещено и потому выражаю тебе искреннее соболезнование, Рафаэль Фарес кивнул головой.
Я прошу сделать это в виде исключения.
Это невозможно, Рафаэль Фарес в голограмме покрутил головой. Закон одинаков для всех и он запрещает клонирование кого бы то ни было.
Голограмма погасла. Опустив руку с коммуникатором, Ан-Менсоро повернул голову в сторону стоявшего рядом реаниматора.
Что с ней будет? поинтересовался он.
Её тело утилизируют, согласно правил утилизации тел георов, ответил реаниматор.
Ведь существуют же места захоронений, возмутился Ан-Менсоро. Я хочу поставить на месте её захоронения памятник. Я знаю о такой традиции землян.
Георы утилизируются. Таков закон. Её тело человека уже находится в месте захоронений. Где, - реаниматор покрутил головой. Вы можете получить прах георы и захоронить его сами на разрешённой территории планеты, или же его захоронит специальная служба стандартным способом. При желании, вы можете получить адрес захоронения, чтобы посещать место захоронения праха георы.
Выслушав реаниматора с досадой на лице, Ан-Менсоро вдруг увидел, что тот держит в руке какой-то прямоугольный предмет, напоминающий карту памяти, на которой хранится информационное поле мозга человека.
Это её? Ан-Менсоро повёл подбородком в сторону карты памяти.
Да! приподняв карту памяти, реаниматор кивнул головой.
Ан-Менсоро шагнул к реаниматору и резким движением вырвал карту памяти из его рук и повернул голову в сторону адмирала.
Погрузишь тело георы в анабиозную камеру и доставишь на «Траст». Немедленно! процедил он последнее слово.
Но
Не-мед-лен-но! по слогам повторил Ан-Менсоро. Я приказываю!
Развернувшись и опустив голову, он медленно побрёл по коридору, сам не зная куда.
Едва он вышел из здания Медицинского Центра, как нудный писк заставил его вытащить коммуникатор из карманаперед ним тут же вспыхнула голограмма с отображением Председателя Де-Хихе.
Мне доложил адмирал Воронов, что ты намерен взять геору и её карту памяти с собой на восьмую станцию? явно недовольным голосом заговорил Де-Хихе. Ты уже не веришь специалистам Центра? Что ты задумал? Решил сам её воскресить? Имей ввиду: клонирование в цивилизации строжайше запрещено.
Я знаю, господин Председатель, Ан-Менсоро вытянул губы в широкой усмешке. Я прошу лишь об одном: доставьте её в анабиозной камере на «Траст». Обещаю: никакой угрозы для цивилизации я не нанесу.
Ну-ну! голограмма с отображением Де-Хихе погасла.
Ан-Менсоро ещё несколько раз ткнул в коммуникатор и вызвал воздушное такси, так как чувствовал себя каким-то опустошённым и навряд ли бы смог левитацией добраться до своего дома.
* * *
Отведённые ему для отдыха двое суток Ан-Менсоро провёл в своей квартире, сидя в кресле, напротив того кресла, в котором когда-то сидела Хе-Физа, в котором он её нашёл в своей квартире, уставившись в это кресло невидящим взглядом, не выпуская из рук её карту памяти, будто боясь, что если выпустит её из рук, то тут же потеряет, как и саму Хе-Физу. Никаких мыслей у него не было, кроме одной, как ему жить дальше?
Он, пожалуй, не мог бы сказать, любил он Хе-Физу той любовью, которая есть у людей или это было нечто, возникшее у него помимо его сознания геора, что-то непонятное, неосязаемое, неощущаемое, будто какое-то неизвестное ему поле, которое невидимой вуалью соединяло его с георой. Он не мог сказать, что постоянно думал о ней или всегда стремился её увидеть, как описывается состояние любви. Нет! Этого не было. Ему было достаточно лишь подспудно знать, что она где-то есть, живая и невредимая. Он лишь периодически вспоминал о ней, когда оказывался на Норе или же кто-то напоминал ему о ней. И лишь тогда у него возникало желание увидеть её, увидеть её улыбку, её, будто, искрящийся взгляд. Была ли это любовь или нечто другое, он навряд ли бы мог сказать, так как до Хе-Физы ни к одной из женщин, будь она человеком или георой, ничего подобного у него не возникало. И теперь, он опять остался один. Но если до знакомства с Хе-Физой одиночество было его естественным состоянием, то теперь оно становилось для него чем-то, вроде кары, за все негативные поступки, которые он совершил в своей уже долгой жизни: за не совсем внимательное отношение к родителям; за свою достаточную отчуждённость от общества, что у него даже не было друзей; наконец; за своё не должное внимание к Хе-Физе, о которой он порой забывал и не отвечал ей должным вниманием, хотя, как он понял лишь сейчас, она искренне стремилась к нему, а у него практически, никогда не находилось для неё достаточного времени. И теперь, пустота, будто он оказался в абсолютно чёрном, безмолвном пространстве.
Вывела Ан-Менсоро из состояния забытья громкая, какая-то нудная мелодия. Встрепенувшись, он покрутил головой: над лежащим на столе коммуникатором висела голограмма с отображаемым в ней адмиралом Вороновым.
Я слушаю, сдавленным, каким-то не своим голосом, произнёс Ан-Менсоро.
Транспорт ждёт вас на космодроме, господин Ан-Менсоро, заговорил адмирал чётким, командным голосом..
Анабиозная камера? Ан-Менсоро повёл подбородком, перебивая доклад адмирала.
Доставлена! По личному приказу Председателя! Всю ответственность он взял на себя. Она в одном из хелпов нижнего ангара. Директор службы безопасности намерен обжаловать решение Председателя Де-Хихе в Совете АСОР. За вами прислать глайдер или вы сами придёте на космодром? произнёс адмирал уже без командного голоса.
Прислать! Ан-Менсоро кивнул головой. В моём распоряжении нет никакого летательного аппарата.
Ждите! будто выстрел, прозвучало быстрое слово, произнесённое адмиралом и голограмма с его отображением погасла.