Инженер прыгнул им навстречу, начиная первым. Он знал, с кем имеет дело. Взметнулись нунчаки, и копья вылетели из рук «рабочих», врезались в стену коридора, пронзив ее, как бумагу. Второй выпад оружия Толи пришелся по каске первого «рабочего» и по челюсти второго. Последний беззвучно лег, но первый, весь какой-то серый, пыльный, перекошенный, успел перехватить гладкую дубинку нунчака, змеистый зеленый огонь стек с его руки на дубинку, достиг бечевы, связывающей обе палки нунчаков, и сорвался на пол, потому что Такэда выпустил нунчаки из рук. В следующее мгновение он вытащил меч.
Тускло блеснуло лезвие, проделав зигзаг и вонзившись в широкое запястье «рабочего». Убивать инженер не хотел, потому что ему противостояли обычные люди, не понимающие, что творят. Вселённые уйдут, а они снова станут людьми. Но остановить их было необходимо.
На кисти руки «рабочего» заалела глубокая царапина, он вскрикнул и отшатнулся, глядя на ручеек крови, стекающий на пол из пореза. Такэда сделал угрожающее движение«рабочий» поспешно отступил. Но прыгнул Толя не к нему, а к третьему члену группы, который доставал из-под жилета знакомое копье. Бросить не успел: меч инженера коснулся его лица, проделав борозду от лба к подбородку, минуя глаз. «Рабочий» взвыл, инстинктивно поднимая руку к лицу, и нарвался на синюю молнию сработавшего копья. Это не был разряд электричества или плазменный выстрелповеяло ледяным ветром, как из гигантского морозильника, и полголовы «рабочего» будто срезало бритвой: она исчезла, растаяла, испарилась! Боевик еще падал, когда Такэда прыгнул назад, к тому из «рабочих», которому досталось по челюсти. Но не успел. «Рабочий» выстрелил в него сгустком зеленого огня, сорвавшегося, как показалось инженеру, с костяшек пальцев левой руки.
Он по-кошачьи извернулся в воздухе, одновременно защищая грудь мечом, и это его спасло: сгусток огня в форме когтистой медвежьей лапы врезался в лезвие меча, срикошетил и пропахал плечо лезвием жуткого холода. В голове Толи взорвалась ледяная глыба, и на какое-то мгновение он потерял способность видеть и чувствовать, упав за одно из кресел возле лестницы, а когда очнулся, увидел заключительный акт драмы.
«Рабочий», стрелявший в него огнем, засовывал в портфель типа «дипломат» или «атташе-кейс» черного цвета копья и предметы, похожие на черные кастеты. Затем коснулся «дипломата» головой и упал навзничь рядом. «Дипломат» свернулся в шар, прочертил черную линию в воздухе и исчез через окно. «Рабочие» лежали не шевелясь: двое без сознания, третий был мертв. Вселение закончилось. На стене, требующей побелки, остался след от копийдва пыльных кольца и дыры в форме черных клякс.
Не чувствуя плеча, Такэда дотащился до стены, потрогал ее кончиком мечатвердая. Огляделся. Вздохнув, поплелся дальше по коридору, заглянул в читальный зал. Два тела на полу у полокюноша и девушка, и третьестарушки библиотекарши за столомуронила голову на книги. Живы, дышат. Слава Богу! Но где же танцор?
Такэда вернулся в коридор и внимательно оглядел свежую кирпичную стену, в которой осталось заделать лишь три верхних ряда. Поискал глазами что-нибудь тяжелое, нашел молоток и стал методично разрушать стену, вытаскивая кирпичи: раствор еще не схватился и кирпичи выпадали легко. Никиту он нашел лежащим в нише, образованной пустой пожарной камерой, между старой и новой стенами. Сухов был жив, но в себя не приходил, парализованный, видимо, холодным разрядом копий или «кастетов» десанта СС. Позвонив в «Скорую» и в милицию, Толя потащил тело друга вниз, чтобы успеть до приезда тревожных служб.
Сухов пришел в себя уже дома, на кровати. Долго глядел на инженера, не узнавая, потом отвернулся к стене, как бы давая понять, что обвиняет в случившемся именно приятеля. Толя, понимая его чувства, не торопился оправдываться. Приготовив тонизирующее снадобьечай, отвар шиповника и женьшеневый настой, заставил танцора выпить. Потом сел рядом и начал читать книгу.
Никита не выдержал первым. Жаловаться, однако, не стал, пересилил себя. Сказал с горечью:
Взяли меня, как цыпленка! «Эй, интеллектуал, говорят, пособи-ка подвинуть лестницу». Ну, я и помог «Свита Сатаны»? Или ЧК?
Обычные люди, соотечественники.
То есть какие еще соотечественники?!
Боевики в них вселились, в их мозг. Это называется психовселением.
Никита немного подумал.
Я решил, такие трюки возможны только в литературе. А почему же тогда в меня никто не вселился? Насколько проще убрать меня таким образом: влез в мозги, приказал броситься вниз с высотного дома, и дело с концом.
Психоматрица не всесильна, подать приказ телу выполнить акт самоубийства она не может, организм сопротивляется на уровне инстинктов, на уровне подсознания. А вот убить другогопожалуйста.
Никита опять немного подумал.
Скоты! Зачем я только ввязался в это дело! Или еще не поздно выйти из игры?
Такэда молчал.
Ясно, вздохнул Никита, значит, поздно. Но ведь я ничего еще не сделал, почему они решили меня убрать?
Скорее всего это профилактическая проверка работы «печати зла». Но могут быть верными и другие варианты. Скажем, у них здесь есть свои наблюдатели. Или же «печать зла» обладает обратной реакцией, сигнализируя хозяевам о тщетности заклятия. Факт, что они послали малый патруль «бархатного вмешательства».
А что, есть и большой?
Бывает малый, специальный и достаточный патрули. В маломтрое боевиков, в специальномпятеро, ну а достаточныйэто прайд СС, уйти от него, наверное, невозможно. Как и от десанта ЧК. Хорошо, что в нашем случае малый патруль был в с е л ё н н ы м. Такэда помедлил. Тебе надо исчезнуть, Кит.
Как этоисчезнуть? повернул к нему голову Сухов. Куда исчезнуть?
Совсем. Из города. Из страны. Надо инсценировать твою смерть. Похороны.
Ты с ума сошел! А мама? Ты о ней подумал? Ксения тоже У меня же куча родственников, друзей
Маму мы на некоторое время отправим куда-нибудь, скажем, к родственникам, пока ты будешь овладевать собой. А с Ксюшей тоже что-нибудь придумаем. Или у тебя есть другие идеи?
Никита отвернулся, несколько минут молчал.
А я куда денусь? Буду жить под псевдонимом?
Вместе со мной. Мне тоже придется «погибнуть». У японцев есть такой обычайдзюнси: вассал следует в могилу вслед за своим господином, сюзереном.
Никита сел на кровати, бледный до синевы, грустно улыбнулся.
Ну и судьбу ты мне накаркал вассал.
Старый ворон не каркнет даром. Ну что? Решено?
Мне надо попрощаться с Ксенией. Имя девушки Сухов выговорил с трудом. Понимаешь? Или нельзя?
В прихожей раздался звонок. Никита подскочил, с испугом глянул на друга, который рассматривал перстень, подмигивающий зеленым зрачком.
Иди прощайся, вздохнул Толя. Видимо, вы с ней одного поля ягоды. Это Ксения.
Никита вихрем промчался по комнате, открыл дверь и встретил улыбку художницы, одетой по-дорожному. У ног ее стояла огромная сумка.
Вот и я, сказала она певуче. Не выдержала. Толя будет ругаться
Больше она ничего не успела сказать, потому что Никита закрыл ее рот поцелуем.
Вершина втораяНОВИЧОК-УЧЕНИК
Глава 1
Похоронная процессия была не очень большой и шла недолго: от подъезда дома, в котором жил погибший, до автобуса-катафалка с черной траурной лентой насчитывалось всего полсотни шагов. Хоронили двоих: молодого парня, бывшего акробата и танцора, и его друга, бывшего инженера-электронщика. Одному едва исполнилось двадцать шесть лет, второму тридцать два. Правда, увидеть, какими они были, не представлялось возможным: хоронили их останки, завернутые в белое полотно. Оба погибли в автокатастрофеих машина врезалась на повороте в дерево и загорелась, так что опознать их по лицам было невозможно, разве что по личным вещам, да мать более молодого узнала сына по родинкам на плече, схожим с цифрой семь.
На кладбище, пока произносили прощальные речи представители делегаций театра, в котором выступал танцор, спортивного комитета и Института электроники, где работал инженер, к одному из рабочих похоронной команды подошел пожилой лысоватый мужчина с брюшком; он бродил среди могил, когда привезли погибших.
Кого хоронят?
Рабочий, молодой, загорелый, в черной рубашке, разматывающий длинное полотенце, оглянулся.