Все это я прочел в ее взгляде, ободряюще улыбнулся и нежно сжал ее пальцы:
Прорвемся, милая! Я буду тебя держать.
Она только кивнула.
* * *
Тьма. Живая, голодная. Она вокруг, везде Ее нет только в нас. Пока нет. Но если будем хлопать ушами или слишком задержимся здесьбудет. Да и нас, собственно, уже не останется. Растворимся в этой тьме, как будто и не рождались. Рита погружена глубоко, она почти вся здесь, а я балансирую на границе двух реальностей. Это моя задачая ее якорь, если говорить о привязке к физической реальности, и спасательный круг, если речь об этом море тьмы. Эгрегор Сеятелейнеподходящее место для людей. Даже для не совсем людей вроде нас. Сувайвору и «лояльной» тут делать нечего, и этой тьме только дай шанссожрет нас и не подавится. Не потому что злая, не потому что враждебная, а потому, что таковы ее природа и суть.
Я держу Риту. Держу изо всех ментальных сил. Мыпочти одно. И это «почти» тонкая грань, очень важный нюанс. Если нырнувший сюда будет слишком слабо связан с родной реальностьюпропадет ни за понюх табаку, если слишком сильноспалится, как чужеродный элемент в этой ноосфере космического разума. И то и другоехана. Слава богу, Посвященный нас проинструктировал достаточно подробно, так что мы знаем, что делать Теоретически.
А практически Я уже нырял в эгрегор, когда звал самого Посвященного. Но это было совсем ненадолгоон быстро откликнулся, мы коротко поговорили, и я вывалился обратно в реальность. Тут же все иначе. По-быстрому не получитсянадо звать, причем звать долго и «громко». Ментально громко. Этим сейчас и занимается Рита. А я чувствую и воспринимаю все то же, что и она, наша интеграция достаточно тесная для этого. Только помочь ничем не в состоянии. Именно в ее нелегкой миссии. А вот мониторить активность тьмы вокругэто я могу, чтобы успеть выдернуть Риту обратно до того, как станет слишком поздно.
Она бьется пока безо всякого толка, словно в глухую стену, только не каменную, а мягкую, как в сумасшедшем доме в комнате для буйных. И эта темная мягкость гасит ее зов, он тонет и глохнет, словно выпитый тьмой, и нет никакого ответа. Хотя, конечно, тьма не пьет зов, это только кажется. Просто сын не отвечаетили не слышит, или не может ответить. Даже не знаю, что хуже.
Если честно, я в растерянности: у Глеба все способности сувайвора, пожалуй, даже помощнее моих, в том числе и стойкость к воздействию паранормальных талантов Измененных. Как же Паук ухитрился его закабалить? Я спрашивал у Посвященного и по его расплывчатому ответу понял, что у него самого одни догадки. НапримерПаук вышел на такой уровень, что способен преодолевать сувайворский иммунитет М-да, веселая картинка, нечего сказать
Как же мне хочется присоединиться к жене и звать вместе с ней! Увынельзя: так мы точно спалимся. Якорь должен быть нем. Но я чувствую нарастающее отчаяние Ритыона не может пробиться к Глебу, хотя работает на пределе своих возможностей, даже таких, как сейчас, усиленных. Ей наверняка придется потом антинову вколотьэксплуатирует она себя на износ. Мой мозг тоже усердно скрипит в поисках выхода, но не находит его. Как еще можно позвать, чтобы
Ох, что это?! Рита теряет над собой контроль. Казалось бы, «лояльная», а вот поди ж ты! Отчаяниестрашная штука. Особенно если это отчаяние матери, потерявшей своего ребенка. Рита наращивает интенсивность зова, буквально сжигая себя ментально, и в тот же миг начинает шевелиться тьма вокруг. Она явно что-то почувствовала: сжимается, концентрируется вокруг нас. Вокруг Риты. И в тот же миг я понимаю: сейчас или никогда. Дергаю жену на себя изо всей ментальной мочи, и мы вываливаемся из эгрегора Сеятелей в обычную реальность.
* * *
Рита, рыдая, кинулась на меня, стала бить меня кулаками в грудь и кричать:
Зачем?! Заче-е-ем?! Зачем ты выдернул меня?! Я бы достучалась до него! Я уже почти Еще бы чуть-чутьи
Ты бы исчезла, перебил я, перехватывая ее руки и прижимая жену к себе. Крепко-крепко. Тьма эгрегора сожрала бы тебя. Или ты бы себя сожгла. Все решали секунды
Отчаяние словно лишило ее последних сил, и она продолжала рыдать на моей груди. Тихо и безутешно.
Что же делать, Тема? Что де и вдруг обмякла в моих руках.
А я закричал:
Док, вакцина!
Но Эдуард уже и сам все видел, он мгновенно оказался рядом, сделал инъекцию, и мы аккуратно положили Риту на диван.
Порядок, успокаивающе произнес Прохоренков. Мы успели. Ей просто надо отдохнуть
Не получилось, да? это впервые нарушила молчание Алина.
Я помотал головой.
Твою налево! вырвалось у нее. И что теперь? Неужели все зря?
Я хотел было уже ответить утвердительно, но вдруг замер, осененный новой мыслью.
Не совсем, губы мои шевелились еле-еле, словно после «заморозки» у стоматолога. У меня есть одна идея.
Глава 4Паук и Глеб
Остров Итуруп
«Помоги те!» Силы уходят, а взять новые неоткуда. Можно ли охрипнуть, если все твои отчаянные крикимысленные? У Глеба сейчас именно такое ощущениечто он сорвал свой ментальный голос. Все бесполезно: ни вырваться, ни докричаться. Он как-то привык считать себя суперкрутым, способным сотворить то, что не может больше никто. И защищенным, словно на нем волшебные доспехи, которые никто не может пробить. И где они теперь, эти доспехи? Были же! Даже Зовущий не смог подчинить Глеба, уж на что он был страшен! Как же этот Паук справился? При одной мысли о нем Глеба охватывают страх и омерзение. Словно его пленитель и впрямьгигантское насекомое, мерзкая членистоногая тварь с ядовитыми жвалами.
Глеб не любит пауков. Не боится, нетему скоро девять, в таком возрасте мужчине не пристало бояться насекомых, просто не любит. Какие-то они как там папа говорил? А, коварные, вот! Подкрадутся незаметно и укусят. Или в паутину поймают и укусят. Не то что волкивот кто честные хищники! А этот Паук сделал что-то такое, от чего Глеб чувствует себя теперь совершенно беспомощным.
Так уже было, когда его поймали те монстры. Но они усыпили Глеба какой-то дрянью и не давали проснуться. С Пауком все по-другому. Он словно запер мальчика в какой-то комнате и не позволял ему пользоваться своими способностями, кроме маскировки, которую Глеб включал, сам того не желая, для них обоих. Ему бы наоборотна помощь позвать, но увы И как мальчик ни пытался сопротивляться воле Паука, у него ничего не получалось. Вот как этот монстр такое провернул? Ну точно паукподкрался и ужалил, отравил Глеба! И теперь силы мальчика тают, а Паук их, наоборот, накапливает, раздувается черной тенью, словно крови насосался. И чем дальше, тем сильнее становится. Глеб это чувствует, но толку-то? Ему помощь нужна, только где ее взять? Папа с мамой наверняка ищут его. Вот бы им сигнал подать!
Нет, не просто так Глеб вспомнил тех монстров! Там мальчик действовал так же: если нельзя дозваться кого-то далекого, надо звать близкогоавось кто услышит. Те монстры иногда отвлекались, занимаясь своими делами, и Глебу удавалось посылать сигналы из своего небытия. Тут он тоже приспособился. Паук был занят, очень занят. Мальчик чувствовал, что делает это чудовище, и от этого у него мороз по коже пробегал. Паук поймал в свои сети весь остров. Люди спят и видят кошмары или ходят никакие, словно те зомби из ужастика, который Глеб полгода назад посмотрел тайком от родителей. А Паук из всех них силу сосет, так же как из Глеба. Но все это отвлекает его, он не так внимательно следит, что делает его пленник, и мальчику удается звать. Не слишком громко, так, чтобы не услышал Паук, иначе он сделает что-нибудь нехорошее. Такое, что Глеб уже вообще ничего поделать не сможет
А сейчас? Что он может сейчас? Да, кричит. Кричит мысленно, но никто его не слышит. Может, слабо кричит, а может, просто слышать уже некомуПаук весь остров усыпил или в зомбей превратил. Но делать-то что? Других идей у мальчика нет, а сдаваться он не привык: не сдавался тогда, с Зовущим, не сдастся и сейчас. Если можно только кричать, значит, будет кричать, пока кто-нибудь не услышит или пока что-нибудь другое не придумается
А когда сил нет кричать, можно подслушать и подсмотреть, что Паук делает. Они сейчас так тесно связаны, что это чудовище ничего не сможет утаить от своего пленника. Да и не захочет, наверное. Паук уже считает себя победителем, а Глебасвоим рабом. Он уже мальчика и в грош не ставит, зачем от него что-то скрывать? Пусть смотрит: ведь все равно не в состоянии ничего сделать Это Паук, наверное, так думает, а Глеб думает совсем иначе. И пусть пока он беспомощен, но верит, что это не навсегда. А когда все изменится, то, что он узнает сейчас, вполне может пригодиться.