Кентавры нас сразу заметили. Еще бы не заметить, ведь занятые поисками мы совершенно не скрывались! Как ни странно твари начали пятиться. Неужто поумнели настолько, чтобы понять: вдвоем против восемнадцати им не выстоять, даже можно не пытаться. Но только вот эти восемнадцать были тоже не дураки и мигом смекнули, что дела хуже некуда. Эта парочка притащит сюда полсотни, а то и сотню своих отвратительных собратьев, и те начнут шерстить, ставить на уши всю округу.
- Не дать им уйти! - рявкнул Загребельный.
И тут же, словно продолжение его голоса, заработали бесшумники. Само собой, приговорить зверье следовало как можно тише. Но если не получится... Одного получилось. Почему-то оба снайпера выбрали одну и ту же цель - самку. До нее было метров сорок, но даже с этого расстояния я разглядел фонтанчики темно-красной, почти бурой крови, которые разлетались в разные стороны от головы чудовища.
Самка зашаталась, сделала несколько шагов на подламывающихся лапах, а затем грузно рухнула на бок. Она издала предсмертный крик. Странный такой крик, очень похожий на плач. Услышав его, самец прекратил бегство и ринулся к своей подруге. Но вперед он продвинулся всего лишь на пару метров. Видать почуял смерть, понял, что опоздал, что уже ничем не может ей помочь. Тогда кентавр остановился и завыл во всю глотку. Вдруг почудилось, что от этого воя завибрировал воздух. Да, конечно же, так оно и было: звуковые волны, упругая воздушная среда и все такое... Но только вот это все абсолютно не то. Мне показалось, что я вижу, своими собственными глазами вижу эти колебания.
- Заткните его, быстро! - вскричал Леший.
Стрелки тут же перенесли огонь на нового противника, но тот как будто ожидал этого. Кентавр упал на брюхо, прижал свою переднюю, обычно вертикально поднятую часть туловища к земле и довольно проворно пополз, почти по-пластунски. У него над головой свистели пули, но лишь самым проворным, самым удачливым из них удалось оцарапать чешуйчатую шкуру. Разведчикам мешали замершие на обочине автомобили и контейнеры со строительным мусором.
Тварь ползла очень быстро и успела юркнуть за одноэтажный павильон до того, как мы смогли ее достать. Буквально через секунду после этого окрестности вновь огласились тем же самым истошным дребезжащим воем.
Цель исчезла, и оружие смолкло. Теперь чтобы достать зверя мы должны были добраться до его укрытия. Но мы не двигались с места, мы стояли как вкопанные и слушали. Вой изменился. Теперь он был не однородный, теперь в нем слышались паузы, а также образующие затейливую гамму высокие и низкие ноты. Но прямо серенада... а, может быть, речь?
- Гранатами огонь! - команда Загребельного вывела всех из оцепенения. - Разнесите эту проклятую халупу!
Приказ командира выполнили все, у кого к автомату оказался пристегнут подствольный гранатомет. Никто даже не подумал выяснять сколько же гранат потребуется, чтобы развалить небольшое и не такое уж и прочное временное сооружение. В его окна полетело шесть или семь гранат.
Взрывы громыхнули практически одновременно. От них павильон содрогнулся, будто бы даже подпрыгнул. Во все стороны полетела шрапнель из битого стекла, щебня, досок и пластика. Несколько секунд окутанное пылью и дымом сооружение упрямо стояло, а затем с грохотом рухнуло, причем рухнуло на противоположную от нас сторону, как раз туда, где и скрывался наш многолапый приятель. Понятное дело, что после этого ни о каком вое не было и речи. Тишина. Наступила гробовая тишина, в которую лишь иногда вкраплялись перепуганные, удаляющиеся вопли диких тварей. У них, как мне показалось, почему-то сразу пропал аппетит.
- Уходим, - я повернул голову к Лешему.
- Сперва проверим, - подполковник кивнул в сторону дымящихся развалин. - Контрольный в голову.
- Нет времени.
- Надо, - упрямо повторил Загребельный. - Ты что, не понял, он же говорил, со своими говорил. Он рассказывал о нас. Оставь эту тварь в живых, так она о нас мигом все выложит, и сколько, и куда ушли, а может даже и как вооружены. Вот такой цирк-зоопарк, как ты любишь говорить.
- Ну, это ты загнул, - протянул я, но, тем не менее, послушно затрусил вслед за Лешим.
Хотелось своими глазами взглянуть на кентавра, который умеет говорить. Может, это какой-то мутант или другая порода, башка, может, у него квадратная, а на глазах очки в золотой оправе?
Когда мы подбежали поближе, то выяснилось, что подозрения Лешего подтвердились. Тварь была все еще жива. Ее, конечно, основательно помяло и хорошенько придавило тяжелыми двутавровыми швеллерами, которые еще пару минут назад служили несущими для двухскатной крыши, но она все же еще продолжала марать воздух, наш воздух, своим мерзким радиоактивным дыханием. Кентавр распластался на брюхе, от чего походил на сушеное насекомое, приколотое булавкой к картонке. Прямо коллекционный экземпляр! Я подумал, что может быть когда-нибудь он и впрямь станет дохлым и сушеным, но пока... Пока это был все тот же враг, лютый, беспощадный и смертельно опасный.
Как бы подтверждая мои мысли, кентавр попытался ударить своим толстым и сильным хвостом. Разведчик, которому предназначался этот удар, едва успел отпрыгнуть в сторону.
- Ах ты, сука! - прохрипел Загребельный и поднял автомат. Он целил точно в затылок пришпиленной к земле твари. В ЗАТЫЛОК!
- Стой! - я отвел в сторону ствол его Калашникова.
- Ты чего? - с раздражением глянул на меня Леший.
- Хочу кое-что проверить.
- Что проверить? Ты что, сдурел? Кончаем его и уходим!
Что проверить? Вот именно, что конкретно я собрался проверять? Свою безумную, неожиданно возникшую мысль? Идею, от которой пришла бы в восторг Нина и ее любознательный компаньон - хирург-очкарик? Однако для всех остальных людей эта затея так и осталась бы нелепой, дикой, опасной выходкой и ничем более. И тем не менее, эта самая идея уже надежно засела у меня в башке. Ведь другого случая может и не представится.
- Помогайте!
Как бы оценивая, пригоден ли для осуществления плана зажатый у меня в руке инопланетный инструмент, я взвесил его на ладони. Вполне пригоден. Я тут же кинул черный контейнер одному из стоявших рядом разведчиков.
- Найдите еще что-нибудь подобное, трубы, палки, только прочные.
- На кой черт? Что ты творишь? - Загребельный хотя и ничего не понял, но людям своим все же кивнул, выполняйте, мол.
- Мне нужен твой нож, - я скинул с плеч вещмешок и стал в нем копаться. Искал ставшие в последнее время чуть ли не предметом первой необходимости резиновые перчатки.
- Объясни, - Леший вытянул из пристегнутых к бедру ножен боевой нож с широким черным лезвием.
- Увидишь. Все сам увидишь.
В этот момент руины павильона заходили ходуном. Посыпались остатки кирпичной кладки, заскрежетали и загрохотали погнутые металлоконструкции. Зверь словно почуял, что у меня насчет него имеются планы, и попытался их сорвать.
- Держать! - прокричал я, прыгая на ближайший швеллер.
- Навались! - приказал Загребельный и всем своим богатырским телом придавил к земле пласт металлочерепицы.
Общими усилиями нам все же кое-как удалось утихомирить взбунтовавшуюся бестию. Пока утихомирить. Но каждый отчетливо понимал, что оглушение от удара понемногу проходит, и нам следует ожидать новых приступов ярости.
- Что-нибудь нашли? - я метнул взгляд на бойцов, до этого занимавшихся поиском земных аналогов черной инопланетной трубы.
- Есть уголок, пятидесятка, - один из разведчиков указал на принесенные им два обломка кровли, которые лежали тут же рядом на пыльной земле.
- Пойдет, - я кивнул. - Ты, ты и ты. - Поочередно ткнув в трех разведчиков, я выбрал себе помощников. - Вооружайтесь.
После этого я повернул лицо к Загребельному:
- Ассистент, скальпель!
Леший сразу усек специфику моих планов. Поглядел на свой острый как бритва "Онтарио", вздохнул и с тоской протянул:
- Потом выкинуть придется.
- Другой найдешь, - настроения болтать как-то не обнаруживалось, тем более перед тем, что мне предстояло сделать.
* * *
Прочные колья намертво зажали голову кентавра. Даже при своей невероятной силе он ни за что не смог бы ее повернуть. Зато над всем остальным телом зверь полностью восстановил контроль. Оно билось и извивалось, стараясь сбросить с себя ненавистное железо, а так же восемнадцать еще более ненавистных двуногих врагов. И самое неприятное, что с каждым новым ударом или рывком кентавр приближался к своей цели. Об этом он как бы оповещал нас все более и более громким и свирепым рыком.
- Давай же! Чего тянешь? - прогорланил Загребельный, который изо всех сил пытался удержать мотыляющийся из стороны в сторону швеллер, тот самый, что до этого находился под моей персональной опекой.
- Сейчас!
Это был совсем не ответ Лешему, это была команда, которую я дал сам себе. Я потуже натянул резиновую перчатку, поудобнее перехватил большой черный нож и с коротким замахом полоснул по затылку кентавра.
В тот же миг неистовое биение огромного тела прекратилось. Кентавр замер, подтянув под себя свои мощные лапы. Он стал напоминать этакого кота-забияку, которого, до того как тот успел оцарапать руки, удалось ухватить за шкирку. И теперь он стал кротким невинным существом. Однако, не верил я в кротость и невинность чудовища, которое питается человеческим мясом. Не было у меня к нему ни жалости, ни доверия. Именно поэтому, не отягощая себя угрызениями совести, я стал кромсать чешуйчатую шкуру. Полилась тягучая темная кровь. Я старался, чтобы она не попала на одежду. Хорошо, что сейчас со мной нет Гейгера. А то бы орал как сумасшедший и мешал делать дело. И так хрен что поймешь. Как тут разбираются эти одинцовские физиологи, любители, блин, экзотики?!
Покопавшись в нарезанном ломтиками мясе, я понял, что таким макаром ничего не отыщу. Придется срезать его аж до самой черепной кости. Это возможно, хотя противно и займет гораздо больше времени. Через плечо я глянул на Загребельного. Тот сидел верхом на балке и держал в руках автомат. Взгляд подполковника был накрепко прикован к выползающим из серой утренней дымке окрестным "красотам". Мой приятель, должно быть, решил, что я прикончил тварь и опасности теперь можно ожидать только извне. Ах если бы от этих многолапых выродков можно было избавиться так легко! Хотя... Я быстрым взглядом окинул неподвижную тушу под собой, вернее те ее части, что выглядывали из-под обломков кровли. Укрощен? Сломлен? Парализован? Похоже, что все сразу. Видать "Онтарио" Лешего угодил в какой-то чрезвычайно важный нервный узел. И еще, похоже, загривок чудовища полностью не чувствителен к боли. Вот значит почему именно сюда и сунули этот прибор.
Мысль о цели моих поисков тут же вернула к реальности. Искать! Живо искать! Не терять ни секунды! Подгоняемый этим приказом, я нанес новый удар, а затем еще и еще один. Теперь уже не перпендикулярно, а по касательной к черепу, будто срубал кожуру с колючего ананаса. Откинул лезвием пласты темного как свекла мяса, соскреб льющуюся кровь. Ничего. Слишком мелко резанул. До кости дошел только в одном месте. Загривок у кентавра оказался широкий и мясистый. Неужели его придется освежевать весь? А вдруг я ошибся, и прибор совсем не здесь? Или еще вариант, вдруг у этой твари его просто нет, вдруг их вживляют далеко не всем? В душе у меня досадно защемило. Неужто лопухнулся, впустую спалил драгоценное время, подставился сам и подставил товарищей?! Захотелось заорать, зареветь как хищный дикий зверь, чтобы все твари, которые услышат этот рев, затихли, увяли, глубоко забились в свои норы.
Именно в этот монет отчаяния я и увидел... мне показалось, что увидел. Вокруг были еще предрассветные сумерки, поздние, но сумерки. Именно благодаря им глаз и уловил это легкое пульсирующее свечение. В уголке проделанной мной раны словно билось крохотное огненное сердце. Вот оно! Нашел! Я тут же сделал надрез именно над местом свечения. Стальное лезвие проскрежетало по металлу, а когда ткани разошлись, глазу предстали те самые уже хорошо знакомые кристаллы. Только сейчас они были живые, светящиеся, переливающиеся в каком-то затейливом танце. И этот свет не мог утопить даже поток темной радиоактивной крови, наполнявшей рану.
От созерцания этого прямо сказать кровожадного, но одновременно и завораживающего зрелища меня отвлекла автоматная очередь. На это раз не бесшумный "Вал", а хорошо знакомый Калашников. Я тут же метнул взгляд на стрелявшего бойца, а затем по направлению его оружия отыскал цель. Слава богу, это были еще не кентавры. Наездник. Он подобрался совсем близко и уже готовился к своему смертоносному прыжку. Да только не успел.
- Чего копаешься? - прорычал Леший. - Пора!
Я сам знал, что пора. Но работу следовало доделать, тем более, что осталось всего то ничего. Я отгреб кровь затянутой в толстую резину ладонью. Отыскал обод прибора и засунул под него кончик ножа. Кажется я оказался прав, это устройство действительно крепилось к черепным костям, вплавливалось или может клеилось, короче, не столь уж важно как именно. Главное, чтобы у меня хватило сил его отодрать. Удерживая нож одной рукой, я кулаком второй, словно молотком, стал вбивать его между металлом и костью. К моей великой радости все получилось, лезвие начало входить.
Вот тут-то к плененной нами твари и стали возвращаться ее былые дурные наклонности. Видать то, что я сейчас делал, уже не являлось безобидным, безболезненным и явно внушало страх. Неужели я наблюдаю именно это - страх? Кентавр не вырывался, не брыкался как раньше, он весь дрожал. Крупная нервная дрожь. Казалось, что все мы, те, кто оседлал его, катимся на велосипеде по длинной, бесконечно длинной лестнице. Плюс к этому я вдруг отчетливо различил паутинку тонких голубых электрических молний, которая протянулась от отдираемого мной прибора к окровавленным костям черепа. Машина как будто из последних сил цеплялась за своего хозяина, не хотела с ним расставаться.
Мне это все жутко не понравилось. Что ж, пора заканчивать. Заканчивать, пока не произошло еще чего-нибудь такого... Я двумя руками вцепился в рукоять ножа и потянул изо всех сил. Рычаг сработал, и через мгновение послышался хруст. Залитый кровью металлический треугольник отделился от черепа.
В ту же секунду свечение кристаллов изменилось. Они замигали со все увеличивающейся скоростью. Изменился и рисунок. Теперь огни неслись по кругу, словно разгоняя невидимый, заключенный внутри маховик. Голубых молний становилось все больше. В воздухе ощутимо запахло электричеством. Что за цирк-зоопарк?! - промелькнуло у меня в голове. - Крайчек ведь не упоминал ни о чем подобном.