Я следил за боем, являясь как бы сторонним наблюдателем. Хотя руки так и тянулись к автомату, умом я понимал, что должен оставаться на месте водителя. Мы ведь вышли за стены совсем не для охоты на инопланетных бестий. Мы должны двигаться вперед, пробиваться, уходить от смертельной опасности.
И тут я понял, что все это уже не имеет смысла. Мы покинули лагерь, чтобы избежать встречи с полчищами кентавров, которые неминуемо должны были ворваться внутрь через разрушенные стены. Этот план мог сработать, получись уйти по-английски, тихо и без особого шума. А что выходит теперь? Теперь те самые полчища, от которых мы бежали, стоят перед нами и ждут не дождутся когда добыча сама придет к ним в лапы. Так что же делать? Отступать? Снова прятаться в ненадежном убежище под названием одинцовская крепость?
В тот момент, когда я подумал об этом, кентавры применили свое ноу-хау, то самое, с которым мне уже довелось познакомиться сегодня днем. В плотную колонну людей полетели камни и куски четвертованных взрывами автомобилей. Я не видел страшных последствий этой бомбордировки, однако истерический крик сотен человеческих голосов пробился даже сквозь броню, заглушил рокот мотора. Господи всемогущий, что же за каша сейчас творится там снаружи?!
- Они бегут! - закричал вдруг таманец. - Штатские бегут назад, внутрь периметра. Они не выдержали! Там паника!
- Огонь! Всем огонь! Прикрывать отход! - взревел я.
Как только рядом загрохотало оружие, я врубил заднюю передачу. Ну вот, все и решилось. С этой мыслью я стал потихоньку сдавать назад.
Тяжелый удар сотряс корпус "восьмидесятки". Он был намного сильнее всех предыдущих. Видать в нас засадили чем-то очень увесистым. Сердце гулко екнуло. Куда попали? Только бы не по крыше. Там ведь люди, пулеметчики. Я стал прислушиваться. Ничего. Голоса двух "Утесов" словно вычеркнули из общей какофонии боя. Неужели все? Неужели конец? Одним махом накрыли сразу два пулемета, а вместе с ними и четырех человек? Не хотелось верить. Я уже собирался послать кого-нибудь из десанта наверх, но тут увидел распростертое на асфальте тело. Я только что проехал рядом с ним, оно лежало буквально в моей колее. Сквозь заляпанное грязью и пылью стекло было не разглядеть деталей, да и времени-то в обрез. Однако, я все же смог понять, что у человека нет головы. И еще... в глаза бросилось еще одна деталь. Его куртка. Комбинированная туристическая черно-красно-белая куртка. Кузьмич... это был конечно же Кузьмич! Веревки не выдержали, и второго номера пулеметного расчета сорвало с брони... сорвало уже мертвого.
Я глядел на медленно удаляющееся пестрое пятно. На душе было пусто и паскудно. Мы отдавали этим выродкам еще одного своего собрата. Мы словно покупали себе отсрочку ценой его жизни. Мерзко, гадко, недостойно!
Тут внутри у меня все вскипело. И куда только подевалась всегдашние рассудительность и самообладание? Неудачный бездарный прорыв, смерть людей у меня на броне, потеря столь ценных сейчас "Утесов", да еще плюс ко всему, эти гигантские монстры, которые надвигаются на нас с тыла. Почему ж все так хреново, почему все один к одному! Я был готов взорваться, был готов на отчаянный безрассудный поступок. Вот сейчас надавлю на газ и пойду в лобовую. Давить, крушить, рвать на куски всю эту нечисть. Помирать, так с музыкой!
Но бог миловал. От сумасшествия меня спасло чудо. Именно чудом показался ритмичный стрекот крупнокалиберного пулемета у меня за спиной. Ну, слава богу, хоть один уцелел! Наваждение как рукой сняло. Ты, Максим, не дури, - приказал я себе. - Делай свою работу, хорошо делай, делай до конца, до самого последнего вздоха, до самого последнего мига.
Зеркал заднего вида в БТРе не было, поэтому отступать я старался точно по своим собственным следам. Благо следы эти четкой бурой колеей влажно поблескивали на островках растрескавшегося асфальта, жидкой кашицей метили иссохшуюся рыжеватую землю. Кровь кентавров густая и липкая не успела еще свернуться или впитаться, и я видел как в ее лужицах остается отпечаток протектора. Я глядел на него с тупой обреченностью, глядел и понимал, что скорее всего сегодняшний день станет последним днем моей жизни.
Глава 7
Покидая свой старый верный БТР, мне почему-то казалось... нет, я был почти уверен, что расстаюсь с ним навсегда. И это еще до того, как встретился взглядом с Крайчеком. Томас ничего не сказал, он просто испытывающе смотрел на меня. А, собственно говоря, что тут скажешь, итак все предельно ясно.
- Отдавай приказ, командир! - бросил я ему, пытаясь перекричать грохот оружейной пальбы.
Крайчек кивнул и расслабился. Скорее всего, он бы все равно сделал это, даже без моего на то согласия. А начни я бузить, то преспокойно мог приказать утихомирить гостя, может даже и пулей в лоб. И, наверное, это было бы правильно. У Томаса просто не было другого выхода. Но я согласился сам, без драки, скандала, протестов, и Крайчек вздохнул с облегчением.
- Быстрее, мужики! Шевелитесь! Заваливайте БТР.
В тот же миг на покатые борта и крышу "302-го", замершего в створе южных ворот, полетели самые разнообразные предметы. По большей части это были кирпичи, оборудование и обрезки металла, принесенные из расположенной неподалеку слесарной мастерской. Сотни человеческих рук трудились с невиданным усердием и поспешностью, сооружая над моей машиной высокий могильный курган.
Чтобы не видеть всего этого, не думать об уже невозвратном прошлом и весьма неопределенном будущем, я выбрал давно известный и неизменно безотказный способ - хорошую драку. Скрипнув зубами, я закинул за спину автомат и полез на стену. Там сейчас было жарко. Люди Лешего при поддержке лучших одинцовских стрелков пытались сдержать напор рассвирепевшей орды, тем самым давая возможность ремонтной команде как можно скорее залатать брешь в проломленных воротах.
Южные ворота, как впрочем и стена номер шесть, частью которой они являлись, еще не были достроены до конца. Именно поэтому взбираться наверх мне пришлось совсем не по привычной, пристроенной к укреплению лестнице, такой, как в других местах. Сперва я залез на высокий штабель кирпича, затем вскарабкался по грубым, топорно сработанным строительным лесам. В общей сложности подъем занял минут пять. Надо сказать весьма томительные, щекочущие нервы пять минут. Я отчетливо слышал трубный вой кентавров. Звучал он чуть ли не у самой стены, едва ли не от того самого места, где замерла моя героическая "восьмидесятка", уже по башню погребенная в теле мощной баррикады.
Когда я, наконец, оказался наверху и взглянул за пределы лагеря, то прямо таки похолодел от ужаса. Все пространство за стеной, включая Можайское шоссе и территории, прилегающие к каким-то массивным сооружениям, очень смахивающим на промышленные корпуса... Так вот, все это пространство шевелилось и кипело от тысяч зеленовато-коричневых тел. Этот поток, эта армада двигалась на нас. Она норовила во чтобы то ни стало втиснуться в узкую щель меж двух скалистых берегов, на одном из которых я сейчас как раз и стоял.
Не знаю, что во мне сработало, уж точно не разум. Разум в таких ситуациях бесполезен. Тут нечего изобретать, не над чем ломать голову, тут следует делать лишь одно - тупо и безжалостно убивать. Именно повинуясь этой дикой жажде вражеской крови, я передернул затвор автомата и открыл остервенелый огонь.
Мы убивали тех, кто приближался к воротам, но они все перли и перли. Казалось, этой бойне не будет конца. А, впрочем... конец обязательно наступит, и притом очень скоро. Произойдет это в тот самый миг, когда у нас закончатся патроны. Я вспомнил о боеприпасах, когда вставлял в Калашников последний из имевшихся у меня рожков. Интересно, а как там у других? Что делает многоопытный Леший? О чем думает Крайчек?
В поисках ответов, я метнул взгляд на своих товарищей, бойцов, занимавших позиции у края стены, и тут же увидел Загребельного. Подполковник занимался тем, что выстраивал людей в одну цепочку. Но, это были вовсе не защитники периметра. Это были женщины, старики и подростки. Они еще не успели стать в линию, когда по рукам пошло первое ведро, затем второе и третье. Ведра появлялись из-за края стены, в том самом месте, где к ним привалились строительные леса. Когда худенький мальчишка протащил рядом со мной оцинкованное ведро, полное красноватой жидкости с характерным запахом, я догадался. Солярка! Та самая солярка, о которой Крайчек хвастался: "Раздобыли, мол, целый бензовоз. Дизель-генератору на год вперед хватит".
Краем глаза наблюдая, как драгоценное топливо выплескивается за стену, я почему-то представил бессильно моргающую, а затем гаснущую электролампочку. Выходит, дизелю этого лакомства так и не достанется, значит и света не будет. А без света... Думать о призраках не хотелось, да и времени на это не было. Сейчас всем нам угрожала совсем другая опасность, и сперва следовало справиться именно с ней. А призраки... Будем думать о призраках ночью, если доживем, конечно.
- Андрюха, и что ты по поводу всего этого думаешь?
Мы с Загребельным заняли оборону на стене номер один в северо-восточной части периметра и теперь во все глаза вглядывались в легкие предзакатные сумерки.
- Не знаю что и сказать, - пожал плечами Леший. - Они уже давно должны были сюда дотащиться.
- Так почему не дотащились? Что их могло остановить? И вообще, что это за твари такие? Расскажи что знаешь.
- Время, кажется, у нас имеется, - согласился Леший. - Можно и побалаболить.
- Ну... - я ждал.
Загребельный оглянулся назад, поглядел на все еще полыхающее у Южных ворот зарево, на клубы черного смолянистого дыма, которые поднимались к низким серым облакам и, как бы удовлетворившись этим зрелищем, деловито кивнул. Затем затянулся от самокрутки и, уставившись в даль пустым невидящим взглядом, начал:
- Их засекли на МКАДе, когда эти страшилища двигались со стороны Химок. Было их пять штук.
- Пять? - вырвался у меня удивленный возглас.
- Да, пять, - угрюмо подтвердил Леший. - Только не спрашивай куда подевались еще две зверюги. Я не отвечу, потому как не знаю. Убить мы их точно не убили... да и не уверен, возможно ли такое вообще. - Тут подполковник над чем-то крепко задумался, но затем спохватился. - Однако об этом потом. Буду рассказывать все с самого начала.
Я согласно кивнул, и он продолжил:
- В штаб о них сообщили заблаговременно. Связной от разведчиков на мотоцикле примчался. Не удивляйся. - На губах у Лешего заиграла едва заметная самодовольная усмешка. - Имелись у нас несколько тайников с исправными мотоциклами, как раз для таких случаев. Вот один из них и сгодился. Надо сказать переполоха особого не возникло. Ведь не факт, что эти тварюки на нас двинут. Может так дальше по МКАДу и попрут. Тогда бы Красногорск остался в стороне. Однако, подстраховаться все же стоило.
- И эту блатную работенку конечно же поручили тебе, - помог я приятелю.
- Угу, - Загребельный невесело вздохнул. - Поднял я свою группу, у меня тогда пятьдесят шесть человек было, и бегом на шестьдесят восьмой километр. Там-то все и должно было решиться. Если зверье на мост пойдет и дальше через реку, то считай пронесло, ну а на Волоколамское шоссе свернет... тогда все, по нашу душу эта первомайская демонстрация.
- Андрюха, а пятьдесят шесть человек это не маловато, чтобы остановить такую армаду? - засомневался я.
- А армады то никакой не было, - отрицательно покачал головой Леший. - По крайней мере, тогда мы о ней ничего не знали. Согласно сведениям разведчиков по МКАДу двигалось пять этих негабаритов плюс штук так тридцать кентавров, которые окружали их плотным кольцом и даже не рыпались в сторону, пусть там хоть что творилось. Нам в случае чего следовало уничтожить неизвестных гигантов, а кентавры... Что мы, кентавров не видели? Решили, что от них легко отобьемся. У меня ведь в группе не пацаны какие-нибудь желторотые.
- Гигантов думали из гранатометов валить? - предположил я.
- Из них родимых. "Хашим" штука ох какая серьезная. Конечно, по мясу я из него еще не стрелял, просто подходящего куска не находилось, но вообразить себе это зрелище вполне мог. Представляешь, когда сто пяти миллиметровая граната метра так на три влетает внутрь и там детонирует? Может из-за своей невероятной прочности или лучше сказать вязкости, внешне чучело и останется целым, но в брюхе у него будет каша, настоящая каша. - Тут Леший потупил взгляд и горестно добавил: - Это я сперва так считал.
- А что вышло на самом деле?
- А вышло все как всегда... через жопу, - Загребельный сделал последнюю жадную затяжку и раздраженно вышвырнул окурок за стену. -Не взрываются гранаты у них в теле, ни термобарические, ни даже простые фугасные.
- Как не взрываются?! - от удивления я открыл рот.
- Вот так, не взрываются и все тут. Бульк под шкуру и молчок. Пять штук потратили, и ни одна не сработала.
Что ж, блин, за цирк-зоопарк такой? Я вспомнил устройство стандартного гранатометного выстрела для РПГ-32. Самоликвидатор должен был сработать автоматически даже при отсутствии удара, и по-другому быть не может. Система проста и надежна, как зубочистка. И тут в памяти всплыли виденные мной исполины. Вот они неспешно бредут городскими улицами. Их гигантские тела своими размерами соперничают с каменными громадами зданий. По бугристым серым шкурам то и дело проскальзывают голубые электрические молнии. Молнии! Быть может тут кроется разгадка? Может генерируемые чудовищами поля мигом убивают всю начинку в боеголовке ракеты? Однако, при чем тут это? Самоликвидацией гранаты управляет отнюдь не электроника, это скорее простой механический процесс.
- А ты еще чего-нибудь интересного или странного не приметил? - Тупик в своих изысканиях я отнес на счет недостатка информации.
- Странное? - нервно хохотнул Загребельный. - Да в них все странное. Я видел такое...
- Выкладывай! - выдохнул я.
- Помнишь, я говорил, что видел как эти кашалоты снесли мост?
- Помню.
- Это был большой автодорожный мост на развязке МКАД-Волоколамское шоссе. И знаешь, как это произошло? Полагаешь, они безумствовали, бились об опоры, отчего железобетонные пролеты начали трещать, раскалываться и сыпаться вниз? Да ни хрена подобного! Эти дьяволы просто прошли сквозь мост. Понимаешь, просто прошли, как... как... - Леший от возбуждения никак не мог подобрать нужные слова, - как раскаленный нож проходит сквозь масло. Конструкции, к которым они только лишь прикоснулись, исчезли, испарились в доли секунды. А обрубки швеллеров и арматуры, оставшиеся торчать по краям образовавшегося коридора, были оплавлены и светились разогретым добела металлом. И это не россказни, не байки какие-нибудь. Я видел все это своими собственными глазами.