Роман Глушков - Лед и Алмаз

Роман ГлушковЛёд и алмаз

Долгие проводылишние слезы. Ну, а долгое вступлениелишь ненужная пытка вашего отнюдь не безграничного терпения, мои многоуважаемые слушатели. Так что давайте обойдемся без многословного пролога, начинать с которого этот рассказ будет, на мой взгляд, не слишком уместно.

Вот, к примеру, пустились бы вы философствовать, выйдя на стартовую черту перед тем как пробежать кросс? Вряд ли. И я не буду. Тем более что побегать нам с вами сегодня предстоит еще немало. И побегать, и померзнуть. А зимняя стужа, как известно, тоже не слишком располагает к ведению пространных философских бесед. Если, конечно, они проходят не в тепле, у камина, в домашних тапочках и под распитие чего-нибудь согревающего. Иными словами, в окружении всех тех милых человеческих радостей, о каких в компании со мной вам придется напрочь забыть.

Поэтому мы будем философствовать лишь на ходу, кратко и исключительно по существу. Для того, чтобы иногда отвлекаться от мыслей о холоде и не позволить мозгам окончательно заледенеть.

Итак, вы готовы?.. Уверены?.. Ладно, тогда я даю отмашку

Ах да, погодите, чуть не забыл! Не так давно я поклялся одному рыцарю Ордена Священного Узла в том, что о его подвиге узнает весь мир. Так вот, сам я пусть и не рыцарь, но клятву свою намерен сдержать. А потому знайте и передайте другим: исполинский биомех Жнец, что в октябре 2057 года едва не стер в порошок Цитадель и чьи монументальные останки лежат теперь на подступах к ней, был повержен узловиком Ипатом. Который, героически спасая своих братьев по Ордену, заплатил за эту победу собственной жизнью. Истинная правда, вплоть до единого слова. Равно как и та история, какую вы сегодня от меня услышите.

Что ж, на этом вроде бы все. И раз у вас нет ко мне вопросов, стало бытьв путь! Вот только будет ли он добрым, этого я вам, увы, обещать не могу

Глава 1

Останавливаться нельзя

Надо двигаться, и чем энергичнее, тем лучше.

И дело не только в том, что на дворефевраль, а на мне из одеждылишь спортивные трусы да кеды, хотя холод тоже подстегивает меня не хуже нагайки. Но его непрекращающиеся укусымелочь по сравнению с теми ранами, какие могут оставить на моем теле безмозглые смертники полковника Хрякова. Того самого монстра в погонах, которогоя слышал это собственными ушами,  даже его собственные офицеры с содроганием называют за глаза Грободелом. И этот Грободел вот уже третий месяц кряду усердно гоняет меня по всем кругам Ада. Моего персонального, прижизненного Адапорождения буйной фантазии военных ученых, на растерзание коим я был брошен после моего досадного пленения в октябре прошлого года.

Зима на Керченском острове, под куполом Барьера, конечно, не чета сибирской. Однако свирепствующие в Крыму ураганы раздувают даже легкий морозец в такое мерзопакостное атмосферное явление, дать которому название лично я затрудняюсь. А помимо ветров здесь еще имеются все мыслимые и немыслимые виды осадков, резкие колебания температур и давления, зимние грозы, торосы, обледенелые сугробы и слякоть. И сквозь этот погодный хаос бегу язаиндевелый, продрогший, в одних трусах и кедах

Вы видели когда-нибудь измученные лица марафонцев, когда они преодолевают финишную стометровку? Так вот, моя физиономия становилась такой еще до старта устраиваемых мне полковником Хряковым регулярных кроссов. А к финишу она и вовсе превращалась в застывшую, перекошенную маску, грозившую, казалось, вот-вот лопнуть и рассыпаться словно пережженный фарфор.

Не знаю, есть ли у Данте в его интерпретации Ада подобная кара для грешников. Но если нет, я готов взять на себя труд дополнить «Божественную комедию» парой-тройкой не менее душераздирающих глав. Уверен, будь жив ее автор, он бы по достоинству оценил мои старания. Впрочем, не исключено, что вскорости я лично встречусь со стариком Алигьери на одном из кругов Преисподней и расскажу ему о Пятизонье все то, о чем уже не раз рассказывал вам. И пусть только он попробует усомниться в моей искренности!..

А, ладно, поболтаем о поэзии как-нибудь потом. Не до нее мне сегодня, да и обстановка неподходящая. О чем пристало думать загнанной в лабиринт лабораторной мыши, так это о поиске выхода и лежащем там кусочке сыра. Или, как в моем случаевожделенном тепле и отдыхе. Сомнительные привилегии. Но ониединственные сколько-нибудь ценные подарки, на какие расщедриваются мои мучители.

Кто эти, мягко говоря, нехорошие люди, большинство из вас, полагаю, знает. Для остальных вкратце напомню. Наши октябрьские поиски сгинувшего в Пятизонье знаменитого журналиста Семена Пожарского, «Мерлина», завершились успехом. Он и его пропавшая команда были обнаружены живыми, а исполинский биомеханический монстр Жнец, в утробе которого их удерживал доселе неведомый нам враг, остановлен и разрушен. Однако наслаждаться победой мне, а также моему напарнику Жорику и сопровождавшей нас следопытке Динаре довелось недолго. Едва мы, унося ноги, выбрались на броню Жнеца, как тут же угодили в лапы десанту армейских чистильщиков. Они опоздали на нашу войну, но тем не менее награду получили воистину царскую. И наградой этой был яАлмазный Мангуст. Человек, в чьем теле обитает энергетический паразит стоимостью более трехсот миллионов долларов

Вернее, это раньше семь вросших в меня аномальных сгустков в виде алмазов по пятьсот карат каждый стоили таких денег. Как вскоре выяснилось, тогдашняя цена моего симбионтаи одновременно красная цена моей жизнибыла далеко не окончательной. Сегодня он оценивался бы многократно выше. Во сколько же именно, и предположить трудно.

Мненевольному обладателю этих проклятых сокровищподобные сведения не разглашают. Но сам факт того, что явоенный преступник и дезертир, не пошел втихаря под нож, а был оставлен в живых и при своих алмазах, говорит о многом. И тесты, каким меня подвергают с тех пор в научно-исследовательском центре «Светоч» на Керченской военной базе, также свидетельствуют: прерванное шесть лет назад изучение моего феномена возобновлено и вышло на новый, более углубленный уровень.

Вот только мне от этого, увы, ни тепло, ни Нет, вру: все-таки холодно. Чертовски холодно! Просто удивительно, как еще кровь не заледенела в моих жилах от систематических пробежек голышом по заснеженным окрестностям нашей базы.

Зачем я бегаю здесь в трусах на морозе и ураганном ветру? Разумеется, во имя грядущего торжества науки, а не на потеху своего надзирателя Грободела и роты его головорезов. Никаких шутоквсё серьезнее некуда. Судите сами: ради одного полевого эксперимента надо мной ученые иногда жертвуют до полудюжины человеческих жизней. Бывает и меньшевсё зависит от наличия в Центре подопытного материала. Его поставкой занимается все тот же полковник Хряков. И с этой задачей он справляется не хуже, чем с прочими своими служебными обязанностями. Подобное тестирование проводится дважды в неделю, и еще ни разу я не пробежал свой кросс, не столкнувшись с одним или несколькими полковничьими камикадзе.

Где Грободел берет своих смертников и с какой целью на меня натравливаетвопросы, на которые он никогда не даст мне правдивые ответы. Да они мне и не нужны. И без них все здесь предельно ясно. На полевых опытах я сталкиваюсь не с испытателями-добровольцами и не с наемникамивнештатными сотрудниками «Светоча». Все мои противникипойманные в ходе армейских зачисток сталкеры. Разные: от обычных бродяг и мелких промысловиков до напичканных современными имплантами членов крупнейших сталкерских группировок. Иногда попадаются даже рыцари Священного Узла. Что любопытно, ведь раньше между Орденом и военными сохранялось пусть зыбкое, но перемирие. И все же, как показывала практика, чистильщики порой не гнушались браконьерством и не отпускали обратно в реку рыбу, чей отлов был им настрого запрещен. Хряков норовил навлечь на себя гнев Командора Ордена Хантера, но продолжал втайне доставлять на базу самых матерых бойцов Пятизоньяотборный материал для проводимых учеными тестов. И это также косвенно свидетельствовало о важности их сегодняшних изысканий.