Что тут хитрого? веселился. Обычный винтовой цоколь: одну выкрутил, другую завернул. Проще некуда.
Закрутив лампочку, Федор протирал колбу чистой тряпицей. «Так прослужит дольше», говорил Друг. Пару раз ему пытались дать на чай. Федор отказывался и просил отблагодарить швейцара: он ведь лестницу тащил. Раз следить за заменой явилось целое семейство: чиновник в вицмундире, его дородная супруга и две дочкипухленькие и смешливые. По завершению работы чиновник дал гривенник швейцару, другой протянул монтеру.
Извините, ваше благородие, отказался Федор. Но я это делаю не за деньги.
А чего ради? удивился глава семейства.
Хозяйке помогаю. Она женщина вдовая, одинокая, как откажешь? Да и жалованье у меня приличное.
И какое же? поинтересовался чиновник.
Как у армейского капитана.
Слышала, дорогая? обратился чиновник к жене. Вот за кого дочек нужно выдавать! А то ищем
Супруга в ответ фыркнула, чиновник захохотал, дочки посмотрели на Федора с интересом.
С отладкой производства Федор провозился до конца лета. Завершив, вздохнул с облегчениемнадоело. Пора конструированием заняться. Он как раз набрасывал на листке эскиз, когда прибежал посыльный и передал приказ зайти к Рогову. Федор отложил рисунок и отправился. В кабинете, помимо начальника мастерской, оказался и Куликов. Во взглядах офицеров, устремленных на него, Федор разглядел какое-то странное веселье.
Садись, Федор Иванович! предложил Куликов. Разговор есть.
Кошкин подчинился.
Для начала добрая весть, начал Рогов. Начальник завода утвердил тебе жалованье. Сто двадцать рублей.
Благодарю, ваше благородие! сказал Федор.
Это не все, подхватил Куликов. Подписан приказ о награде отличившимся. Тебетриста рублей.
Федор не успел ответить, как офицер продолжил:
Нам с Михаилом по тысяче, а еще представление на досрочное производство в чин. Всем этим мы обязаны тебе. Прими искреннюю благодарность. Приглашаем отметить награду в воскресенье, в ресторане.
А так можно? спросил Федор.
Почему нет? удивился Куликов.
Вы дворяне, я мастеровой.
Что я говорил? повернулся Куликов к Рогову. Скромен, как истинный талант. Можно, Федор. А насчет дворянства Я сын мастерового. Окончил реальное училище, поступил в Михайловское артиллерийское, где познакомился с Мишей. Он тоже не потомственный дворянин, из офицерских детей[1]. Вместе получили назначение на Тульский завод.
Так вы друзья? догадался Федор.
С училища, подтвердил Куликов. Но на людях не показываем, потому как субординация. Что скажешь?
Соглашайся! посоветовал Друг. В ближний круг зовут. Это дорогого стоит.
Непременно приду, ваше благородие! сказал Кошкин.
Вот славно, заключил Куликов. Мы будем с женами, так что можешь взять невесту. Есть такая?
Не завел еще, развел руками Федор.
Если будешь так работать, скоро заведешь, улыбнулся Куликов. Маменьки прохода не дадут. Нас вот с Мишей быстро охмурили.
Коля! насупился Рогов.
Шутка, Миша! поспешил Куликов. Не подумай, Федор: жены у нас замечательные. Жаждут познакомиться: мы им уши прожужжали про тебя.
Болтун! хмыкнул Рогов, впрочем, незлобиво.
В назначенный час принаряженный Федор топтался у ресторана. Чувствовал себя не в своей тарелке. Шею давил накрахмаленный воротничок сорочки, потела голова под котелком, купленным для такого случая. Офицеров с женами все не было. «Передумали, что ли? тосковал Федор. Что же делать? Уйти? Вдруг явятся, а меня нет?» Наконец к ресторану подкатила коляска. Опущенный верх позволял разглядеть в ней Рогова с Куликовым, а еще двух дам. Коляска остановилась, офицеры спрыгнули на тротуар и помогли выйти женам.
Вот и наш герой, улыбнулся Федору Куликов. Добрый вечер. Извини, что опоздали. Пока собрались Женишьсяузнаешь, как бывает.
Николя! укорила офицера низенькая, пухленькая дама.
Молчу, молчу, дорогая! улыбнулся Куликов. Алевтина Григорьевна, Полина Александровна, позвольте вам представить Федора Ивановича Кошкина. Золотые руки, светлая голова, гордость Тульского оружейного завода.
Федор снял с головы котелок и поклонился.
Здравствуйте, ваши благородия.
Обращайтесь к нам по именам и отчествам, предложила Полина Александровната самая пухленькая дама, удивительно походившая на мужа. Жена Рогова, высокая и худощавая, сморщилась, но кивнула.
С этой будут проблемы, оценил Друг.
Дамы, прошу! Куликов указал на ресторан. Нас стерлядка заждалась. И молодая телятина.
Он плотоядно пошевелил усами. Швейцар открыл им дверь, и компания вошла в ресторан. Там офицеры и Федор сдали головные уборы гардеробщику, дамы остались в шляпках. Подскочивший официант отвел их к столику. Тот располагался у сцены, где бренчал на пианино молодой человек с длинными волосами и во фраке. Стол укрывала белая, накрахмаленная скатерть. Поверх стояли фужеры и лежали серебряные приборы.
Я не умею ими пользоваться! запаниковал Федор. Мысленно, конечно.
Не ссы! отозвался Друг. Я умею.
Офицеры помогли женам сесть, заняли места рядом. Федор примостился с краю.
Шампанское неси! велел Куликов официанту. И стерлядку под соусом бешамель.
Сей минут! сказал официант и умчался. Обратно появился с серебряным ведерком в руках. Из него торчало горлышко бутылки. Официант поставил ведерко на стол, сорвал с горлышка фольгу и с легким хлопком извлек пробку. Завернув бутылку в салфетку, разлил шампанское по бокалам. После чего снова убежал.
Дамы, господа! Куликов поднял свой бокал. За здоровье присутствующих!
И награды! добавил Рогов.
Будет здоровье, будут и награды, хмыкнул Куликов и в два глотка осушил бокал.
Николя! укорила его супруга.
Ерунда! ответил Куликов. Легкая шипучка.
Федор пригубил из своего бокала.
Кислятина! пожаловался Другу.
Она вся такая, отозвалось в голове. Виду не показывай. На нас смотрят. Сейчас мы их удивим.
Вдова Клико? спросил Федор, ставя бокал.
Точно! кивнул Куликов. Разбираетесь, Федор Иванович? Не ожидал.
Доводилось пробовать, скромно сказал Федор. Дамы наградили его удивленными взглядами.
Подскочил официант с подносом. Расставил перед гостями тарелки с запеченной стерлядью, в центр стола водрузил блюда с тонко нарезанным пшеничным хлебом. Федор наколол вилкой ломоть и положил на тарелку перед собой. Затем взял правой рукой странный нож, походивший на лопатку. Прижал вилкой стерлядку к блюду и легким движением срезал филе с хребта. Отделив кусочек, обмакнул его в соус и отправил в рот. Положив приборы, отломил от хлеба кусочек и бросил следом. Прожевалвкусно. Внезапно в нем проснулся аппетит, и Федор набросился на угощение. Ел быстро, но аккуратно, сопровождая каждый кусок глотком из бокала. Не успел опомниться, как стерлядка кончилась. Этим тут же воспользовалась Куликова.
Где вы научились так пользоваться столовыми приборами, Федор Иванович? спросила. Признаться, удивили.
Я это смущенно забормотал Федор. В книжке видел.
Menteur[2]! фыркнула жена Рогова.
Аля! укорил ее муж.
Excusez-moi, Madame. Si vous voulez que vous ne soyez pas compris, choisissez une autre langue, comme le Latin. Je connais le français, ainsi que l'allemand et l'anglais[3], - сказал Федор.
За столиком воцарилась тишина. Офицеры и их жены изумленно смотрели на Федора. Первым не выдержал Куликов. Откинувшись на спинку стула, он захохотал. Хрюкнув, к нему присоединился Рогов, следом прыснула Полина. Алевтина покраснела, но спустя несколько мгновений присоединилась к остальным. Невозмутимым остался лишь Федор. Наконец смех стих. Первым заговорил Куликов.
Умеешь ты удивлять, Федор. Где выучился языкам?
В приюте. Была у меня там покровительница, свободно говорила на всех трех. А у меня к языкам способность.
Не только к ним, хмыкнул Рогов.
Вы вправду знаете английский? затараторила Полина. Скажите что-нибудь! Никогда не слышала[4].
Федор на мгновение задумался.
Good friend, for Jesus sake forbear, to dig the dust enclosed here, начал нараспев. Blessed be the man that spares these stones, and cursed be he that moves my bones.