Наша машина уже отъехала около 10 километров от Минска, когда мы услышали отдаленные взрывы и увидели, как в районе станции начинается большой пожар, горели цистерны с горючим. Разведчики сработали отменно и мины взорвались точно в срок. Я прибавил газу, планируя побыстрее добраться до Пружан, до которых еще оставалось приличнопримерно 260 километров.
Слишком активная деятельность моей группы в немецком тылу не могла остаться без последствий. Видимо фрицы быстро вычислили «бесславных ублюдков» и сами объявили на нас охоту.
Глава 19
Дорога утром от Минска в сторону Пружан оказалась сравнительно свободной, сказывалась уже удаленность от линии фронта. Возможно это частично было связано и со временем суток. Я старался выжать из нашей машины абсолютный максимум скорости, понимая, что нужно убраться как можно подальше от растревоженного нами ночью нацистского осиного гнезда. У меня не было иллюзий относительно того, что немцы смогут вычислить нашу группу и попытаются нас нейтрализовать. Наш успех базировался пока только на том, что фрицы совершенно не готовы были к появлению «русского Бранденбурга» в собственном тылу. Видимо они даже не могли предположить, что такое вообще возможно в данной ситуации. В это время Красная Армия быстро отходила на восток, оставляя все новые города. Бои велись уже где-то под Смоленском. Тем чувствительнее для фашистов был наш удар в Минске. Потеряв с десяток офицеров тылового обеспечения, а также несколько составов с горючим, немцы бросили на поиски «диверсантов» все свои свободные части.
Сделав небольшую остановку, я приказал Чопорцу, также щеголявшего в форме солдата СС, перейти с моей винтовкой в кабину, полагая, что уже совсем скоро нам возможно придется прорываться сквозь немецкие посты с боями. Чопорец рассказал, что наши спасенные уже проснулись и поели, до сих пор не веря в свое чудесное освобождение. Все они могли сами передвигаться, но были очень истощены и слабы. У одного из политруков действительно была сломана рука, санинструктор сейчас оказывала ему помощь. Девушку звали Настя и она расспрашивала про меня и наши планы. Алешин ответил, что ялегендарный и отважный командир, и они пока поступают в наше распоряжение и обязаны выполнять все мои приказы, совершенно правильно умолчав о наших дальнейших планах.
Это случилось достаточно неожиданно даже для меня: внезапно впереди метрах в ста от нас на дорогу выскочили немецкие мотоциклисты и сразу открыли огонь по нам из пулеметов. Возможно это была просто плохо организованная засада, либо их группа двигалась откуда-то нам наперерез. Я правой рукой стал выкручивать руль на обочину, а левой выхватил трофейный Вальтер П38 и выпустил по фрицам в левое открытое окно все 8 патронов. Хотя прицельная дальность оружия была метров пятьдесят, мне удалось утихомирить пару немецких пулеметчиков в мотоциклах. Машина съехала на обочину к лесной чаще, и я приказал своим людям немедленно покинуть ее, захватив все самое ценное: провизию и пару ящиков с минометными минами. Мои бойцы начали отстреливаться, не подпуская немцев ближе. Но я понимал, что даже если мы перестреляем всех фрицев, было понятно, что мы обнаружены и наша машина видимо хорошо примелькалась фрицам, раз они сразу без всяких выяснений открыли по нам огонь. Скоро вдалеке я услышал и звуки немецких бронетранспортеров и даже танков. Углубившись в чащу, я приказал сделать привал и подозвал Алешина.
Алексей, до нашего аэродрома еще километров 200, ты мои возможности знаешь, я могу преодолеть это расстояние за пару часов, и попытаться захватить аэродром самостоятельно, однако нашу группу фрицы наверняка сейчас обложат со всех сторон. Поэтому задачаоторваться от преследования и разбить лагерь, а дальше действовать небольшими группами.
Алешин согласился, что в одиночном захвате аэродрома не было никакого смысла, так как на земле не будет никакого прикрытия, вся техническая обслуга в этом случае просто разбежится и наш план не сработает.
Мы двинулись дальше, углубляясь в лес и отрываясь от возможных преследователей. Я оглянулся и увидел отстающую Настю, быстрая ходьба давалась ей с трудом. Я отдал Чопорцу винтовку и приказал подозвать ко мне санинструктора.
Анастасия Сойкина!по-военному представилась она,старший сержант медицинской службы.
Было видно, что Настя умылась и привела себя в порядок, она, как и все была одета сейчас в форму СС, только без каски. Форма была ей великовата, но тонкая талия, перетянутая ремнем, делала ее фигуру женственной и соблазнительной.
Я снова невольно залюбовался девушкой, потом ни слова не говоря, просто взял ее на руки и понес. Ее волосы были собраны в большую тугую косу. Настя сначала пыталась возражать, но почувствовав с какой легкостью я держу ее, замолчала под моим не терпящим возражений взглядом. Мне доставляло невероятное удовольствие держать это хрупкое тело в своих руках. Запах леса и девушки перемешивался причудливым образом, и я представлял себя могучим Тарзаном в джунглях, словно на свете был только я и она
Мы быстрым шагом двигались минут сорок, так как политруки также вскоре выбились из сил, но мои разведчики чувствовали себя прекрасно. Я приказал устроить привал рядом с небольшим ручьем, Алешин тут же выслал во все стороны дозоры. Я осторожно опустил Настю, которая к тому времени снова заснула в моих руках, но ее большие глаза сразу открылись, как только я положил ее на траву.
Спасибо, товарищ командир!сказала девушка и внезапно поцеловала меня в щеку, видимо это вышло совсем незапланированно, так как ее бледное лицо покраснело, что сделало его еще привлекательней. Я молча отошел от нее, ощущая отчаянно громкий стук своего сердца.
Чопорец, где наши трофеи, которые мы собрали при заготовке дров?
Андрей поднес ко мне увесистый мешок, и я высыпал его содержимое прямо на землю, настало время внимательно рассмотреть и изучить нашу добычу. Я присел перед горой всевозможных немецких портфелей, планшетов, папок, документов и карт, и начал быстро сортировать документы, бегло просматривая немецкие циркуляры и приказы. Все они касались вопросов снабжения, но были бы просто находкой для нашего командования.
На картах были подробно отмечены склады с боеприпасами и продовольствием. Аэродром в Пружанах также был везде обведен карандашом, видимо фрицы делали на него ставку. Покопавшись в куче ценной информации, я извлек из нее документы на имя майора Гюнтера Кана и положил в свой карман, туда же отправились распоряжения за подписями немецкого генерала-фельдмаршала Федора фон Бока, командующего группой армий «Центр». Его директивы касались военных поставок на московском направлении и выглядели весьма внушительно с многочисленными отметками и штампами.
Вернулись разведчики и доложили, «что вокруг все чисто», погони не было. Видимо немцы не рискнули следовать за нами, загнав нас в чащу. Я нисколько не переживал по поводу дальнейшей судьбы нашей группы, как только мы отойдем подальше, мы снова захватим машину и двинемся к аэродрому. А то что наша группа «эсэсовцев» сможет врасплох захватить военный объект, я не сомневался.
Я приказал подозвать ко мне политруков, с которыми еще не было возможности для серьезного разговора. Ко мне подошли новенькие в нашем отряде Анатолий Спицын и Иван Марков с поломанной рукой на перевязи, всем своим видом демонстрируя мне свою лояльность и благодарность за спасение. Они также были переодеты в немецкую форму. Алешин по моей просьбе еще в машине провел с ними разъяснительную беседу и объяснил «правила игры». Требовалось закрепить материал.
Товарищи политруки, наша Родина подверглась нападению жестокого и сильного врага. Наше командование поставило нам задачу нанести максимальный урон коммуникациям противника на этом участке, поэтому мы будем пока действовать в немецком тылу. Насколько я понимаю, вам тоже ставилась задача организовать работу подполья в немецком тылу. Мне хотелось бы узнать, как вы оказались в плену.
Мне стал отвечать Иван Марков, видимо он был старшим в их группе. Из его рассказа следовало, что части Красной Армии оставляли Минск в спешке, в городе царила паника. Их небольшой отряд получил задание по организации партизанского отряда и подполья в городе практически за несколько часов до прихода фашистов, им была выделена машина с оружием и взрывчаткой, но она заглохла на выезде из Минска. Один боец в это время убежал и видимо попал в плен, так как скоро их окружили немецкие автоматчики. Наши бойцы практически все имели почетное звание «Ворошиловский стрелок» от Осоавиахима и долго отстреливались, и даже Настя лично застрелила двух фрицев. Немцам видимо была поставлена задача захватить их живыми. Их схватили, когда кончились все патроны. На допросах их били и не давали им спать, но все они были комсомольцами и держались стойко. Сойкина плюнула фашистам в лицо, ее на их глазах раздели и долго били по спине ремнями. Храбрая девушка несколько раз теряла сознание. Головы Спицына и Маркова окунали в воду, и они несколько раз захлебывались, затем Ивану перебили железным прутом руку и вырезали на груди звезду. Более двух суток им не давали спать. Они понимали, какая судьба их ждет, и ждали смерти как избавления от дальнейших мучений. Видимо поняв, что от них ничего нельзя добиться, их должны были повесить, но казнь отложили, так как в Минск прибыл какой-то немецкий военачальник, и массовых мероприятий палачи не проводили, проводя расстрелы во дворе комендатуры. Я спросил, знают ли они, какую участь фашисты хотели уготовить Насте?