Вдруг кроме вас тут еще Избравшие Тьму найдутся?
— Руками варвара твоего пытать собираешься!
— Он не мой варвар. Он свой собственный варвар. С ним и договаривайтесь. Я даже могу попросить его не причинять вам боли. Только чем его поклясться заставить, не знаю, не Небесными Лесами же? И в Пресветлые Звезды он не верит...
— Хорошо, что ты хочешь от нас?
— Клятвы. Клятвы Пресветлыми Звездами, Лесной Тропою и Первым Луком в том, что вы не будете помогать некромантам, не будете нападать ни на эльфов, ни на смертных. И еще информацию. Все, что знаете. А я в ответ дам вам жизнь и свободу. Но! Если вы еще не так далеко ушли во Тьму, я дам вам шанс вернуться. Выступите в нужный момент вместе с нами против Тубариха, и получите прощение. Это я вам обещаю от имени Совета. Вы знаете, что я вхожу в него.
— Но у тебя нет права говорить от имени Совета, — подал голос дозорный.
— Ты прав, — согласился Тил. — Но в Законе есть положение насчет леарни. И говорится в нем: «Если носящий голубое совершит деяние, несущее спасение всему Саро, презрев для жизни своей опасность, то носить ему зеленое, ибо в душе он — эльф истинный». Так что, я в своем праве. Решать вам.
— Меч этот принадлежал человеку, — подал вдруг голос молодой эльф с небольшим шрамом на виске. — Он пришел ночью с мечом в руке. Его тут же спеленали ветвями, на манер тех чар, что ты сам использовал. Но он был силен, едва не вырвался. Пришлось его остекленить и заключить в ствол дуба. Так что, он жив, хотя и недвижим.
— В каком он стволе? — поинтересовался Тил.
— А как я тебе покажу? — поинтересовался в ответ изгой. — У меня даже пальцы связаны. Твой глупый вар... Этот на редкость дружелюбный миролюбивый человек связал нас так, что не шевельнешься. Развяжи, и я покажу.
— Только без глупостей, — предупредил Тил. — Нанок, развяжи его.
Варвар, бурча что-то под нос, исполнил просьбу. Другой бы счел ее приказом, но не он, Нанок. Потому что приказам он принципиально не починяется, за что дважды с треском уже был изгнан из армии. О чем, впрочем, отнюдь не жалел.
Веревка, будто мылом смазанная, так и норовила выскользнуть из пальцев, но Нанок был более ловок. Миг — и путы спали с рук леарни. А в следующую секунду тот уже держал в руках меч, приставив его к горлу Тила.
Варвар так и застыл. Топор схватить не успеет, это ясно, проклятый изгой успеет перехватить эльфу глотку. Даже дернуться нельзя, слишком он быстр, отверженный.
А тот, держа в руке меч, пристально смотрел в глаза Тиллатаэля.
— Клянусь Пресветлыми Звездами, Лесной Тропою и Первым Луком, — произнес леарни ясным и чистым голосом. — Что не буду помогать некромантам, не буду нападать ни на эльфов, ни на смертных. Клянусь также, что выступлю против Тубариха по первому твоему слову. Пусть смерть настигнет меня в тот момент, когда я нарушу клятву.
— Я принимаю твою клятву, — так же ясно и чисто ответил Тил, казалось, не замечая меч у своего горла. — И клянусь Пресветлыми Звездами, Лесной Тропою и Первым Луком, а также Небесными Лесами, что ты получишь право носить зеленое после победы.
Леарни, как ни в чем не бывало, кивнул и засунул меч за пояс. Варвар шумно вздохнул.
— Человек вот в этом дереве, — изгой ткнул пальцем в дуб, на взгляд Нанока, ничем не отличавшимся от других. — Если хочешь, я сам освобожу его.
— Действуй, — согласился эльф.
Изгой подошел к дереву, и начал что-то бормотать на непонятном языке. «Должно быть, эльфийский», — смекнул Нанок. По-эльфийски он знал только «хек» но его среди употребляемых леарни слов не оказалось. Отверженный не останавливался. Сделав жест рукой, он отломил от нижней ветви сучок. Затем уколол себе палец булавкой («Серебро, — опознал варвар знакомый метал. — Эх, и как я ее проглядел?») и капнул на сучок кровью.