«Надо было с трупов хоть сапоги снять», — запоздало подумал варвар, топая отяжелевшими ногами по дну ручья. Брызги разлетались во все стороны, одежда вымокла до нитки. — «Хоть погоню со следа собьем»
Незнакомец покинул, наконец, мерзкий и мокрый ручей, быстро поднимаясь по склону оврага. Нанок грязно выругался — намокшие сапоги скользили по глине, и он дважды съезжал вниз с середины склона. Наконец, помогая себе мечом, он выбрался из оврага.
— Ну, что же ты? Давай быстрее! — нетерпеливо бросил незнакомец. — Ходу, ходу!
И вновь нырнул в темноту леса. Варвар последовал за ним.
Бег продолжался долго. Спутник Нанока то и дело менял направление, так что даже способность ориентироваться у последнего дала сбой. Еще дважды пришлось бежать по ручью, и варвар дал себе зарок — никогда больше не мыться. В одежде, во всяком случае.
Сколько прошло времени, Нанок тоже не знал. Усталость навалилась на него горной лавиной, он едва мог уже переставлять ноги, а в ушах звенел нетерпеливый окрик:
— Быстрее! Да шевелись же ты!
Наконец, незнакомец остановился и понес какую-то чушь:
— Все. Мы в полной безопасности. Три пояса дубрав, пояс берез и ельник. Ольха, рябина и ясень в трех ручьях. Не-ет, теперь ему нас ни за что не выследить. Слабо.
Нанок почесал в затылке. Он что-то не улавливал никакой связи между дубравами и погоней. Заблудится она там, что ли? А чем тогда три сосны плохи? С ручьями понятно, чтобы со следа сбить. Но чтобы в них плавали рябина и ясень, он как-то не заметил. Впрочем, может, и плавали, он тогда упорно проклинал мокрую воду и дырявые сапоги, мог и пропустить.
Нанок попытался незаметно рассмотреть своего спутника. Коричневый плащ — под цвет дерева, к которому тот прислонился, под ним — зеленая куртка (может, и кафтан — не разобрать), изрядно поношенные сапоги странного пошива. Охотник — не охотник, разведчик — не разведчик. Лук у него необычный, внушительный такой. На голове — зеленая же шапка, вроде колпака, скрывает волосы, лицо — молодое, ни усов, ни бороды. Шрамов тоже не видно, видать здоров малый мечом махать. Хотя на вид — пацан пацаном. Но реальный.
— А ты собственно, чего в драку влез? — неожиданно поинтересовался незнакомец. — Тебе что, своих проблем мало? Ты хоть знаешь, чьи это люди были?
Варвар задумчиво поскреб бороду. Чьи были люди, он не знал. Да и есть ли разница? Чьи бы не были — нет их теперь, и точка. Слава Беодлу. И чего в драку влез, тоже не знал. Ну, как же так, Беодл побери, драка — и вдруг без него?
— Четверо на одного — как-то неправильно, — выдавил он из себя.
— Неправильно ему, видите ли! Вот люди, а? Нет, я, конечно благодарен, без твоей помощи меня бы просто убили, но все равно не понимаю. Ты ж ни меня, ни их не знаешь!
Варвар угрюмо молчал. Кроме «четверо на одного — не честно», в голову ничего больше не лезло, а это он уже сказал. И вообще, жрать хотелось, просто беда. Для порядочного варвар всегда беда, когда нечего заглотить, а назвать Нанока непорядочным мало кто рискнул бы.
— Некроманта это люди, — сообщил незнакомец. — Самого Тубариха.
Ни о каком Тубарихе Нанок в жизни не слышал. И был вполне уверен, что и тот о нем тоже.
— Откуда в Ледании некромансер? — угрюмо спросил он. — Тут магию-то не жалуют. Священники любого колдуна на костер вмиг отправят.
— Некромант не на виду, — пояснил собеседник. — Живет себе на отшибе, колдует потихоньку. Иерархи, впрочем, наверняка о нем знают, да не трогают. То ли побаиваются, то ли в своих целях хотят использовать. Народ тот еще!
— Звать-то тебя как? — спросил варвар, чтобы не думать, как это вдруг иерархи оказались народом. — Или эта тайна тоже не для моих ушей?
— Ох, виноват! Для друзей — Тил. Для спасителя моего — как для друзей.