После начала перестрелки на позициях финновя доложил Сиповичу о моём плане ведения боёв по вытеснению противника из предполья «линии Маннергейма». После оживлённой дискуссии, в которой принял участие и капитан Пителин, я получил добро на проведение операции под названием «мельница». Даже больше того, Сипович пообещал к этой тактике приобщить и другие роты. Правда, Пителин по этому поводу выразил сомнение, заявив:
Черкасов, ты хоть представляешь, какая должна быть выучка у красноармейцев, чтобы действовать такими маленькими группами? Где гарантия того, что эта тройка бойцов действительно будет уничтожать противника, а не прохлаждаться где-нибудь в укрытие. Кто проконтролирует тот факт, что красноармейцы действительно ведут бой, а не отсиживаются где-нибудь в щели?
На что я ответил:
Борис Михалыч, я полностью уверен в своих красноармейцах. Никакого контроля над их действиями не нужно, они не меньше, чем я, или вы хотят победы. К тому же, трусов среди них нет. Что же касается их подготовки, то мои взводные не зря ложкой щи хлебали эти две недели. Что было можно, мои красноармейцы от них почерпнули и усвоили. И потом, товарищ капитан, по большому счёту, делать-то нам с вами нечего. Других бойцов взять неоткуда, а пробиваться к основной оборонительной линии надо. Если воевать, традиционным методом, то людей нужно в несколько раз больше. А кто их нам даст? Тут одного отделения сапёров и то не можем дождаться.
Сипович, внимательно слушавший наш разговор, при слове сапёры встрепенулся и, прерывая мой монолог, воскликнул:
Да ладно, Юр, успокойся, не кипятисьбудут тебе завтра сапёры, будут! Майор обещал их прислать к десяти часам утра.
После этих слов капитан отошёл к бойцу, наблюдавшему за боем в стереотрубу, отстранил его, и сам уткнулся в окуляры. А я, уже почти растерявши свой пыл, уже более спокойным тоном попытался закончить свою мысль:
Вы же сами, Борис Михалыч, понимаете, что если мы будем проводить атаки как обычно, то потери будут колоссальными. После нескольких дней таких боёв мы продвинемся, максимум, на километр и превратимся в точно такой же батальон, который только что сменили. В конечном итоге, вместо нас нагонят кучу неопытных салаг, и их мёртвыми телами выложат дорогу к победе. Мы же с вами, товарищ капитан, профессионалы, так неужели доверим этот штурм комиссарам. А если мы тут облажаемся, то, наверняка, пришлют их. А они, не задумываясь, будут тысячами отправлять русских солдат на штурм, под пулемёты. Тупо бросая вверенные им войска в атаку до последнего живого красноармейца.
Я опять не на шутку распалился, и теперь уже начальник штаба попытался привести меня в нормальное состояние. Он подчёркнуто спокойным голосом произнёс:
Черкасов, тебе же Сипович сказалне кипятись. Никто не против твоей «мельницы». Наоборот, мы и на другие роты хотим перенести этот метод борьбы с финнами. Когда я тебя спрашивал, то имел в видупредставляешь ли ты сам всю сложность этих атак. Теперь вижу, что представляешь. От себя хочу сказатьчем могу, Юра, я тебе помогу.
В этот момент Сипович, закончив наблюдение за разворачивающейся в финских порядках перестрелкой, подошёл к нам и, обращаясь к Пителину, сказал:
Ну что, Михалыч, у Черкасова, вроде бы, всё в порядкеполосу обороны принял, разведку боем организовал, можно его и похвалить за это. Теперь, давай, пойдём в роту Сомова. Посмотрим, как дела у него, и можно на боковую. Нужно хотя бы часов до трёх ночи улечься спать, а то завтра в шесть подъём. А тебе нужно уже в 7-30 быть в штабе полка, туда представитель из корпуса приезжаетбудет вам разъяснять план штурма «линии Маннергейма».
Хлопнув меня рукой по плечу, Сипович вылез из окопа, за ним Пителин. Буквально через минуту их силуэты растворились в ночи. Я ещё минут десять понаблюдал за тем, как взвод Рябы, атакует финские окопы и пошёл с Шерханом в нашу теплушку.
Глава 18
Подъём был в 6-00. Даже не завтракая, я поспешил в расположение взвода Курочкина. Вызывать его к себе было как-то не по-человечески. Мужик всю ночь, не смыкая глаз, тормошил финнов, не давая им передохнуть. Он, несомненно, еле жив от усталости, а тут его вызывают к командиру в тёплое, уютное помещение. Нехорошо! К тому же, меня интересовал, не только доклад Рябы. Важнее выслушивания итогов первого этапа тактики «мельница», для меня былопонять настрой красноармейцев, принимавших участие в ночных боях. От этого зависело всё дальнейшее осуществление моего, очень рискованного плана.
Бойцов взвода я застал завтракающими. Ещё издали услышал смех и громкие возгласы. Чувствовалось, что настроение у ребят боевое. Подойдя к ним, я, обменявшись с ними парой шуток, с большим интересом выслушал несколько историй о ночном бое. Потом подошёл Курочкин, и мы вместе с ним перешли в соседнюю пустую палатку. Из беседы с бойцами я понял главноеребята поймали кураж боя. Теперь я был спокоен за нашу тактику. Сейчас, даже особо не отдыхая, держась только на одном этом кураже, можно было продолжать успешно давить финнов. Только пуля могла остановить уверенную поступь наших чудо-богатырей.
Оставив ребят отдыхать, мы с Рябой подошли к одной свободной палатке. В ней, как и в моей теплушке, топилась печка, и было более или менее тепло. Находясь под впечатлением разговора с красноармейцами, я как-то спокойно воспринял сведения о потерях взвода. В этом ночном бою один боец был убит и четверо ранено, из них двое тяжело. Теперь во взводе осталось восемь боевых троек. В резерве у Курочкина, в отличие от других взводов, не было ни одного человека. Все наши снайперы были собраны в одном отделении первого взвода и не участвовали в ночных рейдах. Они были разбиты на снайперские пары и работали на два других взвода. Снайпера должны были проникать вместе с боевыми группами на позиции финнов и там проводить свободную охоту на суетящихся чухонцев.
Во время доклада Ряба, пообещал, что он тоже примет участие в предстоящем ночном бою. До этого Курочкин с двумя санитарами дежурил у самой кромки леса в первой занятой ими финской траншее. Но в следующую ночь он пойдёт вглубь финских позиций, возглавляя боевую тройку. Потери финнов, по словам комвзвода-1, были намного серьёзнее. Только блиндажей со спящими в них финнами было уничтожено три штуки, а там находилось не менее отделения егерей. Некоторые наши группы проникли даже во вторую линию финских окопов. А группа Козлова захватила пулемётное гнездо и с полчаса из «Максима» долбила по финским позициям. Со слов Рябыфинны были совершенно ошеломлены нашим нападением, у них в расположении начался настоящий бардак. Управление ситуацией было, по-видимому, совершенно потеряно, и чухонцы бессмысленно носились по позициям всю ночь. Одним словом, затея с ночным нападением удалась на все сто.
Пожелав Курочкину нормально отдохнуть, я направился к себе в теплушку. Перед этим тяжёлым днём нужно было подкрепиться. Провожать в бой штурмовые группы и как-то воздействовать на уже разработанную схему боя я не хотел. Под воздействием эмоций и вбитых в голову догм тактики я мог вдруг всё переиначить и сконцентрировать все силы на одном, казалось бы, перспективном участке фронта, ввязавшись там, как уже у нас повелось, в долговременное, кровопролитное противостояние с финнами. Но этим бы была убита сама идея «мельницы»до изнеможения вымотать как можно большее количество финских солдат. Мне не нужен был эффектный частный успех на каком-нибудь участке фронта, мне нужен был весь этот фронт. Поэтому я запретил красноармейцам даже думать о преследовании финнов. Каждой группе нужно было скрытно проникать в свой сектор, там немного пошерудить положенное время, а потом возвращаться в расположение роты на отдых. Штурмовать какие-нибудь серьёзные укрепления или узлы обороны не следовало, допускалось только кинуть в этом направлении несколько гранат и сваливать подальше от этих мест, в поисках более лёгкой добычи. Что касается скрытного проникновения вглубь финских позиций, я был уверен, что мои ребята способны это сделать. По снегу, в маскхалатах, небольшими группами, под прикрытием снайперского и пулемётно-артиллерийского огняэто было вполне возможно сделать, учитывая тот факт, что финны были утомлены ночными стычками с нашими бойцами и практически не спали. А когда боевые тройки окажутся внутри финских позиций, то там уже ни одна собака не сможет определитьгде тут финн, а где русский солдат. Одеты все одинаково, и оружие у всех финское.