А выдвижные камеры на что? недобро сверкнул глазами Фролов.
В такой буран? На сто метров? Да мне и мысли не пришло их использовать, отозвался старший одной из штурмовых троек. Если так подходить, то нахрена мы тогда взрывогенератор тащили? Чтоб электронику пожег. Замки, турели, ПНВ, камеры, мины, всю прочую хрень.
Зря ты про мины, укоризненно посмотрел на него один из бойцов.
О! А про мины я совсем забыл, подхватил Фролов. А если б нарвались на мины?
Ну, точку подхода к забору мы просканировали. Нифига там не было никаких мин. А пространство внутри периметра минировать нет смысла. Сами ученые могли подорваться.
А если бы был смысл? Это ведь сектанты. Кто знает, что у них в мозгах.
Ну, блин, если так рассуждать, тогда надо было проводить общевойсковую операцию. Ждать весны, пока сойдут шторма, подогнать «Ясень» с РСЗО, высадить батальон тяжелой пехоты. Выпустить по лаборатории пару пакетов. Затем штурм по всем правилам, старший штурмовой тройки с видом важного стратега загнул на руке несколько пальцев и умоляюще посмотрел на Фролова. Босс, хорош мозги клепать. Сделали и сделали. В таких операциях все не учтешь. Часто надо импровизировать. Но мы же спецназ. Хэй-йя! спецназовец задорно вскинул вверх сжатый кулак.
Хэй-йя! нестройно отозвались несколько ребят, пока остальные со скучающим видом наблюдали за перепалкой.
Хэй-йя! присоседился к бойцам Лекс, несколько минут слушавший разбор полетов у двери.
Вот видишь. И Бот тоже «хэй-йя», улыбнулся старший тройки и повернулся к ученому. Бот, ты доволен результатами нашего рейда?
Свою программу я выполнил. Образцы собрал, блоки ИСИНа тоже, бумаги еще всякой куча, ну и важный ученый в виде бонуса.
Вот видишь, Кэп. Бот доволен. Все довольны. Хорош ворчать. Пошли лучше пожрем оленины из рационов. Не обратно на склад же все потом сдавать.
Идите жрите. Волки ненасытные. Я с вами еще на базе разберусь, махнул рукой капитан и обратился к Лексу. Как наш сектант? Пришел в себя?
Пока не очень, ответил тот, подошел и уселся за стол, на экранную поверхность которого была выведена интерактивная карта лаборатории. Никак толком в сознание не придет. Парализатор наложился на серьезную патологию головного мозга и обезболивающее.
Кто ж знал, пожал плечами Фролов. Надо было сказать, чтоб просто скрутили старичка. Но с уколом оно всегда вернее и хлопот меньше, он хмурясь посмотрел на план-схему лаборатории на столе.
Вас что-то беспокоит? осторожно спросил Лекс.
А хрен его знает. Как-то чисто все прошло. Гладко. Охрана периметра закрылась в башнях. Турели не сработали. Мин нет. Все спокойно спят в казарме. Сопротивления никакого. Хоть бы для приличия сигнализацию включили или пострелял бы кто. Так нетзаходите, берите тепленькими. Основное оборудование вывезено. Биоматериала минимум.
Странностей, конечно, много. Но я бы не забивал голову. Задачу мы свою выполнили. А с остальным разберемся по ходу пьесы.
Все равно, покачал головой капитан. Такое ощущение непонятное. А тут ты еще говоришь, что сектант никак не очухается. А вдруг у него внутри тварь какая хищная сидит. Вылезет наружу и сожрет нас тут всех. Даже всплыть не успеем. Я фильм один старый смотрел, «Чужой» называется. Так там инопланетная жуткая тварь как раз пряталась внутри человеческих тел. А потом разрывала грудную клетку и всех людей на космическом кораблепод ноль. И мы, типа, сейчас, как на космическом корабле, только под водой. Случись что похожее, сожрет нас всех, и никто не поможет. Жуть
Да ну вас, Кэп, чуть тише, чем обычно, сказал Лекс, чувствуя, как по спине пробежал неприятный холодок.
Ха-ха-ха! в голос заржал Фролов. Да шучу я. Шучу, потом, резко посерьезнев, наклонился и добавил: Но внутренности ты ему все-таки просвети.
Лекс, как только вышел из спецназовского кубрика, связался с врачом и попросил сделать Дорси МРТ. Медик, посмеявшись, посоветовал не слушать байки спецназовцев про жутких инопланетян и добавил, что МРТ на борту нет, а вот рентгеновское и УЗИ обследование сектанта уже давно проведены. Ничего опасного у него внутри не обнаружено.
На следующее утро после терапии корабельного врача Дорси понемногу начал приходить в себя. Мозговая активность быстро восстанавливалась. Взгляд стал осознанным. В нем можно было уверенно прочитать человеческие эмоции: испуг и одновременно облегчение. Он все еще был пристегнут к кушетке удерживающими ремнями, но мог свободно поворачивать голову, чтобы осмотреться. Когда сняли кислородную маску, то вполне ожидаемо попросил воды. К вечеру ученый пришел в состояние полной адекватности и был перемещен в одну из находящихся в медицинском блоке изолированных капсул для инфекционных больных. Там он провел ночь, а наутро после осмотра к нему зашел Лекс.
Как вы себя чувствуете? поинтересовался он, хотя по изможденному и осунувшемуся лицу было и так ясно, что пленник находится не в лучшей форме.
Хреново, сиплым голосом проговорил Дорси, недобро сверкнув глазами. Нахрена было меня колоть этой дрянью. Можно было просто руки связать или вообще пригласить по-человечески, словами. Куда б я от ваших закованных в броню вооруженных гоблинов делся.
Извините, Радин почувствовал себя виноватым. У вас давно диагноз?
Два года. Я хватанул дозу радиации, когда мы облучали биоматериал, чтобы спровоцировать спорадические генные изменения.
Понятно, Лекс хотел спросить, знает ли ученый о том, сколько ему осталось, но решил не продолжать разговор на тему, которая явно была ему неприятна. У вас есть пожелания или просьбы?
Есть, Дорси поморщился и приложил ко лбу ладонь, словно пытаясь определить температуру. Мне нужно обезболивающее, а то я начну на стены бросаться.
Я поговорю с корабельным доктором. Он контролирует терапию. Уверен, если в вашем состоянии обезболивающее не повредит, вы его получите.
Верните мне мою одежду. В этих больничных тряпках я чувствую себя голым. И еще У меня были небольшая записная книжка и ручка. Если можно, верните мне их тоже. Я каждый день веду записи своего состояния и вообще заношу туда свои мысли, пока еще могу думать. Это меня успокаивает. Привычка такая.
Когда ученый закрыл за собой дверь капсулы, то обратился к стоящему у нее постовому моряку:
Как он себя ведет?
Спокойный старичок, ответил тот и включил на стене экран, на который транслировалось изображение с внутренней камеры. В основном лежит. Иногда садится и делает какие-то дыхательные упражнения. Встает редко. Его шатает сильно. Наверно, слабость или головокружение.
Убедившись, что пленник находится под постоянным наблюдением, Лекс пошел поговорить с врачом насчет обезболивающего.
Следующий разговор с Дорси состоялся через день. Пленник выглядел гораздо свежее и увереннее и был одет в выстиранный и продезинфицированный рабочий комбинезон, в котором его изъяли из лаборатории на Лабрадоре.
Вижу, вам уже лучше, поделился своими впечатлениями Лекс.
Доктор вколол обезболивающее.
Хотите размяться? Сидеть здесь взаперти не самое приятное.
Да уж, не самое, кивнул Дорси. А что, у вас на лодке есть променад?
Нет. Просто коридор от медблока метров двадцать. Ноги размять хватит. Только есть одно условие. На вас наденут ошейник с дистанционно управляемым электрошокером. Такие правила.
Ошейник? Я теперь, типа, ваша собачка? вздохнул ученый и, покачав головой, добавил: Ошейник так ошейник. Надо привыкать к моему новому статусу.
Они вышли в короткий коридор, идущий от одной герметично перекрываемой перегородки между отсеками к другой, и, когда постовой застегнул на шее пленника ошейник с шокером, начали свою необычную прогулку. Коридор был узкий, так, что в нем два человека едва помещались плечом к плечу, поэтому Лекс шел немного сзади.
Вы давно занимаетесь генетикой? поинтересовался он.
Почти сорок лет.
Я тоже генетик.
Очень приятно, коллега, не оборачиваясь, хмыкнул Дорси. Я это понял по тому, как вы целенаправленно собирали информацию и отбирали образцы. Только мы с вами по разные стороны баррикад.