Еще день, и еще, и еще, и еще Двадцать девятого маявоскресенье. Служба. Последний капеллан, человек с саном, погиб неделю назад, когда неосторожно лег спать, не заметив притаившуюся рядом крысу. Службу провел Эдвардполковник был еще жив, но за день до этого поцарапался о какой-то куст, и теперь бредил, никого не узнавал, температура подскочила до сорока, но все равно шел вперед сам и отдавал приказы. Всем уже казалось, что и мертвым он не остановится. Семьдесят человек из двенадцати тысячкаждый двухсотый. Везунчики? Многие из них такими себя не считали, и отдали бы многое, чтоб умереть одними из первых и не идти через весь этот ужас. Но Эдвард их уговаривал держаться. И держался самдушевно, телесно, и за руку Элис, которая даже тут не забывала, что Господь сотворил женщину, чтоб она была верной поддержкой и опорой своему мужчине. Вчера они поженились. Странная свадьба, в роли священникаафганец раб, в роли колецсвернутые трубочки из условно безопасной травы. Разве что обещание любить друг друга до самой смерти прозвучало со злой иронией. Свадебное путешествие, она же первая брачная ночьк ближайшему костру, соблюдать "приличия" в тени, значит точно не дожить до утра. Завтра, если доживут, собирались дать свадебный пир, солдаты подбирали воду и пайки погибших, потому и того, и другого было более чем достаточно. А сегодня служба. Странная и немножко безумная, как и все вокруг, вино и хлебсухой концентрат и вода, разве что кресты настоящие, в последнее время люди только на них и надеялись, хватаясь в первую очередь за крест, и только во вторуюза автомат. Это была уже не вера, это было нечто по ту сторонуПапа и Собор святого Петра казались чем-то вроде Ориона и Туманности Андромедывроде такое и существует во вселенной, но где-то очень далеко, а крестон вещественный, он под рукой, его можно пощупать, на него можно понадеяться. Поможет? Вряд ли. Так и остальное все не поможет, а если такто чем крест хуже? Он хоть красивый. У каждогосвой, по уставу положено только наличие, но его в армии не выдают, кто какой принесет с гражданской службыу того такой и будет. Все же вещь слишком личная, как звезда Давида у иудеев и две змеи у желтолицыхте тоже со своими символами никогда не расстаются.
На следующее утро полковник умер, и никто не удивился, что Эдвард повел пять десятков человек дальше. Куда? Вперед. Зачем? Умирать. Говорят, когда люди теряют над собой контроль институтов общества, они превращаются в диких зверей, которые убивают, грабят, насилуют, не слушаются никаких авторитетовтак вот, это не правда. Солдаты, которых империя бросила на смерть, продолжали ей служить, даже в безумном походе на север по Мертвым Землям не забывая, что Эдвардофицер, лорд, дворянин. Казалось бы, сейчас самое время проявится всему самому низшему, тварной природе, животному началуно нет. Люди оставались людьми, выручали друг друга, помогали, делились последним, прекрасно понимая, что этоне спасение, а оттянутая гибель. На сколько? На минуты. Может часы. Если очень повезетдни, но это вряд ли, потому что уже на следующее утро их осталось всего тридцать пять, и никто не знал, куда делись остальные. Вроде были, и нет. Но было ядро, которое продолжало удерживать остальных по эту сторону безумияЭдвард, его жена Элис и Нубил. Капитан и старший сержант поклялись друг другу быть рядом до самой смерти, поклялись самым святым, их любовью, что не бросят друг друга, а раб просто был рядом с хозяином, как положено, до самого конца. И, скорее всего, именно это их и сберегалосудьба уже давно разлучила всех друзей, в отряде не осталось ни единого человека, который знал бы другого, служил бы вместе, и только они втроем продолжали вместе балансировать по нити над ущельем вечной тьмы. В Мертвых Землях сложно было поверить, что где-то там, на небесах, есть рай, куда попадают дыши крещенных праведников Казалось, что ужас вокругнечто вечное и неизменное, оно было всегда, будет до конца эпох, до третьего, последнего, пришествия Иисуса Христа, и когда человек умретего душа продолжит безумный поход на север Неизвестно за чемединственный человек, который знал конечную цель кровавой авантюры, Эдвард, даже сейчас ее никому не открыл. Не потому, что это было секретом. Вовсе нет. Просто люди ради шли великой цели, а узнай они, что впереди их ждет всего лишь какое-то жалкое невиданное могущество далекой-предалекой Британской империи То, что в кабинете на базе Нью-Перт вызывало трепет, тут бы не вызвало ничего, кроме брезгливого презрения.
Ближе к полуднюкогда облака становятся чуть светлее, чем в остальное времяв отряде началось какое-то странное оживление. Люди выходили из летаргического сна, и, как ни странно, туман в их глазах замещало не отчаяние, а радость. Бодрость. Даже надеждана то, что вот-вот это все должно закончиться. Не на счастливый финал, просто на финалкакой-нибудь. Солдаты в последний раз проверяли оружие, шутили, травили незатейливые пошловатые армейские анекдоты. Эдвард и Элис держали друг друга за руку, как невинные семнадцатилетние влюбленные на первом свидании, разгоряченные доселе еще невиданным чувством. Все ждали чуда, чуда избавления, и оно настало. Оно пришло из лесапришло на клыках и на когтях, на рогах и на острых хвостовых опереньях, на жгутах-щупальцах, что уродливо торчали по всему телулюди так и не поняли, кем было то божье провиденье, что избавляло их от страданий.
Но они были солдатами. А потому сражались. Как умели, как их учили, удерживая строй, отступая, прикрывая друг друга, ведя круговую оборону. В центреофицеры, их задача в боевом столкновенииотдавать приказы. Первый эшелон, второй, плазменные пушки, с глухим шлепком выпускающие пучки раскаленных ионизированных газов. Подствольные гранатометы, огнеметы, лучи боевых ГКРов, генераторов когерентного излучения высокой мощности, в сфокусированном режиме, в режиме широкого луча. Пластиковые ножи конструкции Гордона и Клейна, оружие ближнего боя, индивидуальной защиты и последнего рубежаБритания никогда не скупилась на вооружение своей армии. Со времен Вильгельма Великого, даже нет, раньшес тех времен, когда римляне безуспешно штурмовали туманные берега, со времен Беовульфа и Артура Святого, армия Британии была лучшей, вера британцевкрепка, а их храбрость в сражениях с татарами за земли франков вошла в легенды. И теперь они показали себя во всей красе. Невиданные чудовищаЭдвард даже толком не смог их рассмотреть, лишь обрывочные картинкишли волной, рвали, кусали, дробили, кололи, травили ядом. Прокусывали доспехи, вдавливали ребра в сердце, ломали позвоночники, сворачивали шеи, но даже умирая, даже погибая в муках, солдаты Его Величества не посрамили свою честь. Последний бойсамый красивый и достойный бой в их жизни, за каждого убитого они отправляли на тот свет одну тварь, и, хоть кольцо вокруг Эдварда и Элис редело, они не могли не восхититься доблестью своих спутников, которых даже не знали по имени. Муж и жена, капитан и старший сержант, они даже в этот час были вместе, ожидая, пока остальные падут, чтоб рука об руку встретить смерть в бою. Рядом не было лишь верного НубилаЭдвард вытолкнул его подальше в начале боя, в сторону, противоположную той, откуда пришли чудовища, мечтая, чтоб раб выжил и оказал им с Элис последние почести, похоронив по христианскому обычаю. Рядом. Навека.
Тридцать человек. Двадцать. Пятнадцать. Десять. Последний бой, последняя жертва, последняя слава, за которую не дадут орден и про которую никогда не узнают родные. Ряды редеют, и вот уже капитан берется за оружие, чувствуя, как его руку крепко сжимает дорогая сердцу рука.
Я люблю тебя, Эдвард Гамильтон, беззвучно произносят губы, которым уже никогда не узнать сладости поцелуев.
Я тоже люблю тебя, Элис Кроуфорд, такой же беззвучный ответ.
И вот они наедине. Спина к спине. Вроде бы рядом еще кто-тодва, три солдата? А может и нет? Может, это миражи воспаленного воображения, мир вокруг не воспринимается как реальность. Эдвард знает только одноЭлис рядом, за спиной, с оружием в руках, и если он хочет, чтоб она жилаон должен сражаться. Глаза заливает пот, руки в крови, не своей, товарищей, но это уже не играет роли. Боль в грудивроде бы ее что-то проткнуло, но это не имеет значения. Боль в рукесломана кость? Не важно. Вторая еще может стрелятьчудовища умирают, а за спиной За спиной пустота. Но и безопасность. Никто не прикрывает, но и не убивает со спинызначит Элис тоже победила, и сейчас, вот-вот, придет к нему на помощь. Эдвард сражается. Как умеет. Уже не с чудовищамисо всем миром, с собственной болью, но его ярость настолько велика, что и эти враги уступают. Затихают. Исчезают. И приходит покой Спокойствие И темнота Нет мыслей, никакихнет туннеля, в конце которого ждет свет и любовь. Есть только тьма "Наконец-то"