Щербицкий краем глаза отметил, что при слове «Стоунхендж» английский коммунист вытянул шею, нетерпеливо толкнул старшего лейтенанта, давай, мол, переводи, и начал подбираться поближе.
Даже при самом поверхностном изучении ясно, продолжал ученый, что это открытие приведет к настоящему скачку в знаниях о Древней Руси. Тут и календарь наш, народный, дохристианский, и какая-то неизвестная письменность. К сожалению, надписи мы пока еще расшифровали не все Самобытность народной культуры развитая цивилизация исконные верования
Щербицкий, уже уяснив для себя суть вопроса, идеологическую часть объяснений профессора слушал вполуха: заинтересованно кивал и шел вдоль платформы, осматривая облицовку из бежевого мрамора, пока процессия не уткнулась в дальний конец станции, где начинался туннель. Там, на рельсах, уходящих в темноту, его ожидало нелепое сооружение: несуразно-короткая высокая тележка с наспех приделанными к ней мягкими автомобильными сиденьями.
Это дрезина, Владимир Васильевич, отозвался в ответ на невысказанный вопрос начальник строительства. Поезда ведь пока не ходят, вот мы и приготовили вам для поездки.
Метростроевский «правительственный вагон» столь разительно контрастировал с оставленной наверху машиной, что Щербицкому пришлось предпринять героические усилия, чтобы задавить ухмылку. Обижать товарищей не годилосьстарались, как могли. Зато он услышал, как за спиной осклабился, получив перевод, английский коммунист.
Далеко ехать? спросил первый секретарь у хозяев.
Да нет, совсем рядом, ответил начальник главка. Метров сто пятьдесят от силы.
Сто сорок семь, уточнил прораб, заработав при этом хмурые взгляды начальства.
Тогда пройдемся пешком, предложил Щербицкий. Нет возражений, товарищи?
У товарищей возражений не нашлось. По узкой боковой дорожке можно было пройти лишь гуськом, и инициативный прораб был выдвинут в голову процессии. За ним шел Щербицкий; у него за спиной недовольно сопел отвечающий за безопасность подполковник.
Звуки шагов отлетали от стен загадочным гулким шелестом. Идти было и в самом деле недалековскоре за широким боковым проходом открылось довольно просторное круглое, ярко освещенное помещение со сводчатым потолком. В центре его лежало огромное каменное колесо, более всего напоминающее, как показалось Щербицкому, мельничный жернов.
Вот, Владимир Васильевич, сообщил, пробираясь вперед, археолог. Это и есть наш раскоп. Благодаря поддержке метростроевцев, была специально оборудована подземная камера. После завершения исследований сюда, как и на площади Октябрьской Революции, где были найдены Лядские ворота, можно будет открыть доступ для посещения граждан.
Щербицкий сделал несколько шагов вперед и склонился над камнем, чтобы рассмотреть высеченные рисунки. Но не успел он толком вглядеться в затейливую каменную резьбу, как прямо у него за спиной вдруг раздался уверенный голос:
Ну, здравствуй, князь!
Глава 2Небесный пришелец
Щербицкий обернулся. У стены, неподалеку от входа, на бесформенном выступето ли на камне, то ли на пне, сидел незамеченный им («Почему я его сразу не увидел? мысленно удивился первый секретарь ЦК Компартии Украины. Пещера не так велика, и спрятаться в ней негде. Странно») седой как лунь длинноволосый бородач в длинной, до пят, грубой рубахе, из-под которой выглядывали босые ступни.
«Кино снимают, что ли? недовольно подумал Щербицкий. Если так, то должны были предупредить, приехал бы в другой день. А вообще-то интересно, как это охрана их проглядела?»
Вы кто? спросил он артиста.
Страж портала, непонятно ответил тот.
Какого еще портала?
Прости, князь, попутал. Вы этого слова еще не знаете. Чтобы стало понятнееволхв.
«Сказку снимают или фантастику?» Времени было в обрез, поэтому заигравшегося не в меру артиста следовало немедленно вернуть с небес на землю. Щербицкий сделал паузу, подспудно ожидая, что сейчас откуда-то из укрытия донесется режиссерское: «Стоп, снято!», а вокруг засуетятся киношники. Тогда можно будет вызвать ребят из «девятки» и разъяснить недоразумение. Он обернулся ко входу, чтобы позвать подполковника, и едва не остолбенел.
Выход из подземелья теперь перегораживал светящийся прозрачный занавес ярко-синего цвета. Из чего он был сделаннепонятно («электрический»подобрал подходящее слово Щербицкий). Все сопровождающие остались по ту сторону занавеса, причем была в их позах какая-то с ходу неуловимая странность. Щербицкий присмотрелся и понял, какая именно: группа товарищей представляла собой застывшую картину. Рука секретаря партийной организации замерла, поправляя съехавшую набок каску; из-за его плеча, замерев в неестественной позе, тянул шею английский коммунист.
Они нас не видят, князь, раздался голос волхва.
Неправдоподобность происходящего была столь очевидной, что Щербицкий не то что испугатьсяудивиться толком не смог. В поисках хоть какого-то объяснения на ум приходил разве что фильм «Иван Васильевич меняет профессию».
И ответил он скорее машинально:
Никакой я не князь. Я первый секретарь ЦК Компартии Украины. У нас нет ни князей, ни царей. А вы кто?
Не будь ты князем, усмехнулся сидящий, мы бы не смогли повстречаться. Течет, течет в тебе кровь Рюриковичей. Впрочем, не это важно.
И как все это понимать? спросил Щербицкий, решив пока не акцентироваться на странных словах босоногого старика и кивая на «электрический занавес» и на застывших за ним людей.
Очень просто. Мы с тобой ненадолго отгорожены от твоего времени, пояснил волхв. После того как мы переговорим, ты возвратишься обратнотак, что никто ничего не заметит, да и сам ты позабудешь о нашей встрече.
Зачем же тогда все это понадобилось?
Ты должен выслушать меня и принять решение. Остальноене важно.
Какое еще решение?
Щербицкий почувствовал, как им овладевает раздражение. Если это какой-то дикий, нелепый розыгрыш, то организован он на уровне киностудии Довженко. Первый секретарь ЦК Компартии Украины двинулся в сторону стены, но его словно окутала вязкая жижа: он вроде бы и шевелился, но не мог сделать ни шагу.
Послушай меня, волхв поднялся со своего импровизированного сиденья. Он оказался сухопарым и очень высоким, на полголовы выше Щербицкого. Просто послушай, а потом я постараюсь ответить на все твои вопросы.
Резанувшая сперва фамильярность незнакомца теперь, как ни странно, не возмущала, хотя Щербицкий давным-давно уже не мог позволить обращаться к себе на «ты» никому, кроме домашних (ну, и Леонида Ильича, разумеется). Однако сейчас это не имело значенияЩербицкий обладал острым, проницательным умом, умел смотреть на вещи незашоренным взглядом и понимал: все, что с ним сейчас происходит, находится за гранью привычной реальности и никоим образом не соответствует материализму марксистско-ленинской философии. «Впрочем, подумал он, любому, даже самому, казалось бы, невероятному явлению всегда можно найти объяснение».
Говори, кивнул Щербицкий, отметив про себя, что тоже перешел на «ты».
Речь волхва была странной. Он использовал множество незнакомых слов и выражений, но Щербицкий все отлично понимал, потому что в его мозгу вдруг объявился невидимый переводчик.
Одиннадцать тысяч лет назад, когда обитатели здешних мест охотились на мамонтов и строили хижины из их костей, на Землю обрушился метеоритный дождь
* * *
Хууммы шли вдоль реки. Они ступали тяжело и уверенно, попирая волосатыми колоннами ног мягкую землю и мерно покачивая изогнутыми бивнями. Могучие звери не боялись никого и ничегокто осмелится встать на их пути? И все-таки вожак стада был насторожеокружающий мир сам по себе всегда таит опасность, таков суровый закон бытия.
Влажный ветер дул со стороны реки, не принося с собой пугающих запахов. Опасность угнездилась с другой стороны: за камнями длинной скалистой гряды, окаймлявшей речную пойму, прятались двуногиелюди, внимательно и жадно следившие за шествием мохнатых гигантов. Один-единственный хууммэто много-много мяса, которого хватит на весь клан, это шкура, это бивни и масса других полезных вещей. Вот только как его добыть? Дубины, утяжеленные камнями, кремневые копья и стрелы с костяными наконечникамивсе это для хууммов не более чем комариный укус, и на открытом месте охотнику-человеку нет спасения от разъяренной живой горы. И все-таки люди, имевшие самое сильное оружие Вселеннойразум, научились брать эту заманчивую добычу.