Время было ограниченовсего три дня и знакомство с Неаполем было поверхностным. Главное внимание уделили неаполитанскому музею археологии, где были собраны наиболее ценные экспонаты, найденные в погибших городах.
Речел поразило предвидение грека. То, что она увидела, отличалось от того, что она видела на Крите и в храмах их острова. Но отличие это было чисто внешнее. Другой была техника, которой владели скульпторы и художники, но по содержанию это было повторение того, что она видела в найденных храмах. Культы, которые, царили в погибших городах, были, несомненно, близки к тому, чему поклонялись в их храмах.
Изображения разнузданных вакханалий, Приапа с непомерного размера детородным органом, Фавнов совращавших мальчиков, и самих сходящихся между собой. Слишком многое было отмечено печатью непомерной эротики, и Георг еще раз согласился с Макдедли.
- Да. А Дуг прав. Все это могло сохраниться только под слоем пепла и нашли это уже тогда, когда уничтожать античные непристойности было уже не в моде. По сути, это говорит только о том, что настоящих нравов того времени мы не знаем.
Посещение Помпеи, Стабии и Геркуланума, только убедили их в его правоте. В Помпеях сохранились следы около тридцати публичных домов, часто украшенных изображениями тех услуг, которые там предоставлялись. И дорога в них обозначалась указателем в виде мужского фаллоса. А ведь были еще Термы, где такого рода услуги предоставлялись не только в Риме.
Бани и купальни были во всех крупных особняках. В Помпеях самыми крупными были Стабиевы Термы и Термы Форума находившиеся прямо в центре города к северо-западу от храма Аполлона.
Вообще, для Речел Помпеи хорошо продемонстрировали нравы того времени. И дело было не только в публичных домах. Она запомнила виллу, где на стене своей спальни хозяева поместили фреску «Пьяный Геркулес соблазняет и лишает невинности нимфу». И картин подобного содержания в Помпеях можно было найти немало. Других комментариев на тему нравственности жителей города можно было и не искать.
На традиционном семинаре во время обратного плавания Георг рассказал, что в Риме была упорная, причем явно шедшая снизу тенденция к тому, чтобы мужчины и женщины мылись в банях одновременно и совместно. Император Адриан специальным указом разделил бани на мужские и женские, но не прошло и полувека, как Марку Аврелию понадобилось снова уничтожать совместные бани, которые быстро возродились после первого запрещения. Последнюю попытку их ликвидировать полувеком позже сделал Александр Север. Отсутствие позднейших свидетельств говорит, скорее всего, не об устранении самого явления, а о том, что с 30-х гг. III в. императорам было уже не до того. Что из этого совместного купания получалось, видно из эпиграмм того же Марциала.
Кстати Бет напомнила, что профессия женщины банщицы в мужской бане была довольно распространена в средние века. Более того, в Праге существовала целая корпорация банщиц. Какого рода услуги они оказывали можно догадаться. Было бы странно, если бы молодые женщины за деньги, только намыливали спину мужчинам.
***
Последнее, четвертое плавание в том году Георг посвятил Карфагену, июльское плавание к которому собственно и начало череду приключений пережитых Речел и ее подругами.
Про себя Речел отметила, что осмотр развалин Карфагена, по сути, был формальностью. От финикийского города практически мало, что осталось еще во времена Рима. Римляне снесли город до основания, и все, что было построено позже, уже было римским городом.
Однако вернее было сказать, что Карфаген, на месте которого осталось не слишком много интересного, был только поводом, чтобы посетить Лепис-Мангахорошо сохранившийся древнеримский город в ливийской пустыне. Раскопки в городе итальянцы начали еще в тринадцатом году двадцатого века. Однако, только в 1951 англичане под чей протекторат перешли эти территории после войны и чувствовавшие себя хозяевами в «суверенном королевстве Ливия», начали восстановление города.
Уже привычные камни разрушенных городов, плиты мостовых, обломки колон и сохранившиеся фрагменты зданий слишком напоминали уже виденное до того, навивали скуку. Впрочем, в этой поездке скучала не только Речел. Карфаген и развалины Лепис-Манга ничего нового не принесли и все, не сговариваясь, решили, что посетить их было надо только потому, что именно плавание в Карфаген стало началом тех событий, которые привели всех на их остров.
«Ариадна» закончила свои круизы по средиземноморью в этом году и возвращалась в уже ставшую родной гавань. Семинары, на которых обсуждали увиденное в плавании, стали традицией и вначале безразличные к разговорам старших, Вив, Марго и даже Берти стали активными их участниками. Присутствуя при разговорах взрослых, вникая в анализ увиденного, слушая их выводы, а временами и споры, они сами осознали себя участниками какого-то большого дела. Более того, некоторые их соображения озадачили даже Георга.
Маргарита, мечтавшая стать модельером, и всерьез интересовавшаяся историей моды подметила одну деталь, которая всерьез заинтересовала взрослых. Ее внимание привлекло одеяние критских богинь или жриц со змеями. Одеяние этих женщин резко отличалось от всего, что носили до них и после них другие народы. Одежда Египта, Шумера, Вавилона, Ассирии, а позднее Греции, Рима и даже Византии была, по сути, довольно примитивна. В основе ее был или прямоугольный кусок ткани, который драпировался в разных вариациях, или примитивная рубахавначале просто мешок с прорезанными отверстиями для рук и головы. Ткань мешка могла быть самой дорогой. Отверстия могли отделываться самым изысканным образом. Более того, египетские изображения, похоже, говорят о том, что египтяне умели делать плиссированные изделия, но у них не было главногоони не умели кроить одежду.
Уже достижением были варианты рукавов. Сначала коротких, которые образовывались за счет ширины того же «мешка». Потом уже длинных, вшивных. Но все равно все это было еще достаточно примитивно.
По сути, кроить одежду научились только в средние века, а такие сложные платья, какие носили женщины Крита, научились шить не раньше шестнадцатого-семнадцатого веков. И даже если в это время, сложные сборчатые юбки уже были в ходу, то практически открытый до пупка, поддерживающий грудь корсаж, представляет определенную сложность даже теперь.
Девушка сделала интересное наблюдение, объяснить которое, исходя из рамок устоявшихся исторических взглядов, было не возможно. Георг был в восторге.
- Похоже, Макдедли нашел себе еще одного союзника! Анализ, проведенный Марго полностью ложиться в рамки его концепции. Бет, где фотографии наших богинь?
И уже, когда все начали их разглядывать, продолжил:
- Действительно, я не представляю, как это можно сшить! Бет ты явно больше меня понимаешь во всем этом. Как это сделать?
Де Гре задумалась и начала говорить, размышляя вслух:
- Китовый ус и металлическая проволока могут создать достаточно жесткую поддерживающую конструкцию корсета, в том числе и с совершенно открытой грудью. Кстати при нормальной девичьей груди для этого можно обойтись и простой шнуровкой или современными застежками.
Шнуроваться начали уже давно, но корсет разомкнут до самого живота. В одном варианте даже виден пупок, и не о какой шнуровке речи не идет, в другом замыкается поясом. Но пояс может удержать только низ корсета. Здесь может помочь то, что корсеты одеты на плечи, но удержать их форму можно только при достаточно сложном каркасе.
Марго ты умница! Я думаю мало современных портных, кто бы взялся за такую работу. А ведь этот наряд носили и в Греции и в Малой Азии, по крайней мере, сокровища Трои об этом говорят.
- Мама права!Присоединился к де Гре Георг. - Маргарита тебе принадлежит серьезное наблюдение, и думаю, надо будет написать работу на эту тему. Я, и Бет тебе поможем ее оформить и опубликовать. Это будет хорошей основой для поступления в университет. Если ты, конечно, захочешь всерьез заниматься наукой. Да, история моды это тоже наука и наука слабо развитая. Ты можешь стать специалистом в этой области. Да и ни что не будет при этом тебе мешать оставаться модельером. Знания, которые ты приобретешь, тебе только помогут.
Речел про себя подумала о том, что и сама заинтересовалась корсетом Критских жриц. Даже представляла себя в похожем одеянии. Но от мысли отказалась решив, что не найдет портного рискнувшего сшить что-либо подобное. Посмотреть на это так, как сделала это Рита, ей просто не пришло в голову.
- Нет, серьезная наука не для меня, - заключила в результате Речел.Впрочем, тут же подумала - Но, помогать то я им могу.
Девушка была уверена, что грек и семейство де Гре уже никогда не смогут отказаться от того, что они нашли на этом острове. А значит, в будущем году, остров снова станет местом их встречи. Речел была уверена, что ее не забудут позвать. В то время она как то совсем забыла о том ужасе, который испытала, встретившись с ночным призраком.
***
Встречу «Ариадны» из последнего плавания островитяне обставили торжественно. Офицеры в парадной форме выстроились на пирсе. Играл военный оркестр, и близняшки с огромными охапками цветов в сопровождении Макдедли только ждали, когда отдадут швартовы и опустят трап.
Настроение и у встречающих, и у прибывших было приподнятым. Для Речел и семейства де Гре приключения благополучно завершались. Все они стали участниками необыкновенных приключений, грандиозных открытий. Макдедли обзавелся новыми друзьями. И, как минимум, две женщины имели право в отношении его рассчитывать на нечто гораздо большее.
В общем, почти сразу, это подчеркнул и сам Макдедли. Все оставшееся время перед отплытием яхты в Грецию он безраздельно отдал семейству де Гре. Старый грек и Речел не были обделены вниманием, но девушка прекрасно понимала, что главным для него были последние часы, которые он проводил с сестрами близнецами. Лиза и Тесс каким-то образом ухитрились поделить между собой любовника и не перед кем этого не скрывали.
Все остальные вопросы, очевидно, давно были оговорены с Бет и Теодоракисом, поэтому по организации отплытия судна вопросов не возникало. Единственно, что про себя отметила Речел, была непривычная задумчивость Бет. Речел всегда знала ее холодновато решительной и целеустремленной. А теперь ее явно что-то тревожило, и по некоторым признакам это как-то было связано с Дугласом.
Речел хорошо помнила ту ночь на пляже, которую Бет провела с Макдедли и имела все основания считать, что у матери были какие-то виды на возлюбленного дочерей. Ее подозрение стало уверенностью, когда уже перед отплытием
яхты Бет демонстративно осталась на пирсе, хотя все остальные и провожавший их Дуглас поднялись на борт «Ариадны».
Речел не ошиблась, Дуглас быстро понял, что ждут его, и сбежал по трапу. О чем они говорили, Речел не слышала, но что решалась какая-то проблема, было понятно по поведению пары. Решение, по-видимому, устроило обоих, судя потому, с каким почтением Макдедли целовал руки Бет, и потому, что на борт «Ариадны» поднялась опять хорошо знакомая девушке, уверенная в себе женщина, на губах которой змеилась привычная улыбка.
Отвалившая от пирса яхта опять прошла мимо строя офицеров. Опять гремел военный оркестр, и как только оконечность пирса осталась за кормой, над скалистыми кручами остова полыхнули прощальные дымы артиллерийского салюта. Остров отдавал честь уходившим в море.
***
Давно остров скрылся за горизонтом, давно наступила ночь, но Речел не хотела, кого-либо видеть, спускаться в свою каюту. Слишком многое еще нужно было обдумать.
За время плавания по историческим центрам Средиземного моря, девушка узнала так много нового, что уже совсем по-другому теперь относилась к упорному труду близняшек в их храмах. У нее появилось понимание того, что она прикоснулась к чему-то действительно значительному. Однако ей самой надо было решать, чем она займется в ближайшее время. Теодоракис и семейство де Гре были хорошими друзьями. Могли помочь, но выбор она была должна сделать сама. А вот выбор то оказывался не слишком богатым. Брошенный университет и череда мужчин ничего хорошего к ее жизни не прибавили.
Единственным делом, которое она неплохо знала, была работа стюардессы международных авиалиний. Но это неизбежно тащило ее на уже пройденную дорожку. Привлекательная, незамужняя, молодая женщина сразу же становилась объектом домогательств пилотов. Впрочем, и замужние стюардессы, часто решали свои проблемы, связью с кем-то из экипажа или руководства компании.
Она знала, что эта проблема неминуемо встанет и перед ней. Знала, что долго сопротивляться не сможет. Проклинала себя за это и не знала, как быть в этом положении.
От размышлений отвлекли резкие команды с мостика яхты и суматошная беготня матросов. Все кинулись на левый борт судна, а некоторые по вантам забрались на мачты яхты, громко переговариваясь и указывая на что-то в ночи.
Теодоракис извещенный капитаном уже был на мостике, шум встревожил и семейство де Гре. Бет и ее дети тоже поднялись на палубу.
В начале Речел не понимала, что привлекло внимание вахтенных, но, наученная горьким опытом недавних приключений, встревожилась. Только через некоторое время стало ясно, что все следят за зыбким облачком света, концентрировавшимся в море, по левому борту. Хотя яхта скорости хода не уменьшила «нечто», судно явно догоняло. Не доброе предчувствие опять сжало сердце.
Капитан, тоже не ожидавший ничего хорошего от ночных гостей, очевидно с благодарностью вспоминал Макдедли вооружившего команду яхты еще в начале морских прогулок Бет и детей в начале сентября. Большинство матросов сжимали оружие в тревожном ожидании приближающейся беды и явно только ждали команды им воспользоваться. Но опытный капитан не спешил.
К тревоге и даже страху, охватившему Речел, начинало примешиваться, какое-то детское изумление. То, что догоняло «Ариадну» не могло причудиться даже в кошмарном сне. По морю скользил, какой-то древний парусник с нелепо высокой кормой и фигурой морского чудовища на носу. Их догонял один из тех кораблей, которые должны были исчезнуть с морей еще лет триста назад. Сказочность всему происходящему добавлял странный свет окутывавший его. Точнее света не было, было не яркое фосфорисическое свечение. Светилось все: Разорванные в клочья ветхие паруса. Обросшие странным мхом снасти. Изъеденная временем и морем, поврежденная во многих местах ядрами обшивка бортов. Все светилось и все говорило о том, что такое судно просто не могло держаться на воде и давно бы утонуло, но оно не тонуло, более того наконец настигло яхту. На палубе яхты явственно прозвучало «Летучий голландец» и в памяти всплыло «Огни святого Ельма» - название волшебного света на парусах корабля-призрака.