Крестный получил возможность поближе познакомиться с Макдедли, понять его отношение к тому, что происходило на острове в последнее время, и неизбежно с его взглядами на историческую науку. А взгляды эти были настолько нетрадиционны, что хотя сестры и не раз говорили ему об этом, только теперь он мог осознать всю глубину отрицания Дугласом постулатов, которые казались незыблемыми всем последним поколениям интеллектуалов.
Мужчины сидели достаточно далеко, и Лиз беседы практически не слышала, но отдельные возгласы и реакцию говорящих видеть могла. Дуглас говорил убежденно, часто с откровенным сарказмом, а Георг не скрывал того, что ошеломлен услышанным. Впрочем, Макдедли явно не стремился к конфликту с крестным и мужчины, в конце концов, нашли общий язык. Беседа их так увлекла, что ее прервала только мать, решившая напомнить собеседникам, что все приготовления к столу давно закончены.
***
Вечернее застолье угасало. Солнце стремительно уходило за близкий горизонт, окрашивая сначала дорожку света на спокойной воде, во все цвета, от почти белого до бордового. А затем, как только малый краешек его пропал в водной пучине и небосвод на западе окрасился в те же цвета. О былом дне напоминали только отблески света на конусе островной вершины, но и они также стремительно угасли. Вместо них быстро потемневший небосклон украсили россыпи звезд. Чем темнее становилось небо, тем ярче разгорались небесные светляки, тем больше их становилось, и, наконец, ночные лампады засверкали во всем блеске своей красоты.
Все разбрелись по пляжу. Молодежь слушала музыку, и Дуглас, наконец, покинул крестного. Надо было переговорить с Георгом. Из того, что Лиз услышала в застольном разговоре мужчин, она поняла, что теперь становится ясным дальнейшее развитие событий в отношении их, но вдруг неожиданно нахлынувшее ревнивое чувство помешало все уточнить у крестного и заставило ее исподволь следить за матерью. Мать явно что-то задумала и это все, несомненно, касалось их неуступчивого любовника.
Она, очевидно, это заметила. Поняла тревогу дочери и подошла к ней.
- Не сердись. Я его у тебя не заберу. То, что я решила, будет вернее ваших планов.
Лиз не знала, что сказать, но мать слов и не ждала. Неслышно она ускользнула в темноту. Девушка понимала, что мать, по-видимому, права, но заноза ревности оставалась. Пряча раздражение она присоединилась к начинавшим беседу Тесс и Георгу.
Лиз еще раз с удивлением отметила, что испытывает настоящую обиду, убедившись, что и Макдедли двинулся в том же направлении, что и мать. Уже отводя глаза, от скрывшегося в след за матерью в темноте Дуга, она обнаружила, что и грек смотрит туда же. Но крестный понял близкую подругу без слов.
- Бет умница! Поверьте мне, она решит все наши проблемы этой же ночью.
Лиз это задело. Практически их упрекнули в неумении справиться с мужчиной и теперь уже, и Тесс смотрела в туже сторону, но Георг считал вопрос исчерпанным и продолжил:
- Ну да ладно. И так о том, что касается нас. Господин коммандер сделал для вас лестное предложение. Если мы его примем, он навсегда станет нашим союзником, а если вы сумеете привлечь его к нашему делу, то станет одним из главных лиц в нем. Из беседы с ним я понял, что между нами больше совпадений, чем противоречий. К тому же наши обычные игры с таким человеком как он, просто невозможны.
При любом результате сегодняшней затеи Бет, надо будет получить полную уверенность в исходе нашего дела. Нужна серьезная гарантия, и я уверен, что Бет согласится со мной.
Нужно сделать все, чтобы одна из вас в ближайшем будущем стала его женой. А пока вы не решили кто, продолжайте то, что начали в том же духе. Сокровища острова должны попасть в ваши руки.
Лиз вдруг с удивлением поняла, что ее задевает привычное нежелание крестного принявшего решение, хотя бы формально поинтересоваться их мнением. С удивлением обнаружила, что ей был бы не безразличен возможный выбор Дуга, и что сестра вдруг становилась соперницей.
Ее не задевало, когда раньше им предлагали привычно лечь в его постель, добиваясь поставленной цели, но выйти замуж ради «дела», это было внове.
Впрочем, Георг не собирался останавливаться на таких «мелочах» и уже набрасывал планы:
- Для начала подберем в Храмах хорошую коллекцию драгоценностей. А следующим летом раскопаем ее на Родосе или еще лучше на Паросе, где вполне, можно использовать и те раскопки, которые мы организовали для канадца. Светлая ему память.Вдруг истово перекрестился грек, но тут же, вернулся к делу. - В будущем году вам предстоит стать археологами с мировым именем. Так, что стоит подумать об этом. Это непросто известностьэто большая работа. Придется писать статьи и книги. Читать лекции. Пусть вначале для праздных бездельников, но, в конце концов, и для серьезных специалистов. Эта зима уйдет на тщательную подготовку.
Впрочем, все, что сказал крестный, для Лиз большой новостью не было. Неожиданным было предложение Макдедли передать им большие ценности, но в это время ее больше интересовало, кто же должен стать миссис Макдедли?
К сожалению, это интересовало и Тесс.
- Георг, это понятно. И Дуга мы, в конце концов, в постель затащим, но с чего ты взял, что он захочет жениться. У него есть повод считать нас девицами легкого поведения, и соблазнится скорее этот мальчикДик или Ричине знаю, уж как его зовут на самом деле. А в качестве жены Дугу больше подходит Саэко. Впрочем, и это ему не нужно. Японка всегда к его услугам. Что мы сможем предложить, а главное кому из нас по-настоящему надо стараться.
- Стараться надо обеим. Вы прекрасно справлялись с этим в наших постановках, а здесь дело значительно серьезнее. Исход его определит наши возможности на годы вперед, ну а кто будет удачливее, там увидим. От вас зависит многое. В том числе и то когда мы окажемся дома.
- Георг! Но это уже действительно не театр!наконец не выдержала Лиз.Дело уже не в Макдедли. Я готова жить открыто с любовником. Совратить любого ради дела, но дать обет верности навсегда. Ты нас крестил и одна из нас пойдет под венец. Что потом? это ведь не запись в книге сельского мэра, из которой можно вырвать страницу. Церковь разводов не признает.
- Лиз, я не замечал у тебя раньше особой религиозности. Ну, а с богом можно договориться! И главное, например, это никогда не мешало вашей матери. Вспомни, что мы вам говорили всегда: «Важно не с кем ты спишь. Важно кому ты остаешься верна». - Да, что я вам это говорю. Поговорите еще раз с матерью, она это прекрасно понимает, но главное в другомя уверен, что это поймет Дуглас. Ты же была верна Инго, хотя и вскружила за это время голову не одному мужчине.
- Я первый раз встревожена. Мы всегда играли людьми, но теперь ты требуешь, чтобы мы играли с чем-то большим. Для меня именно Инго показал предел этой игры. Он был верен только до тех пор, пока ему ничего не угрожало. При первой же опасности он предал не задумываясь. Я так не могу. Тем более если надо будет дать обет перед алтарем. Я не готова связать свою жизнь с этим человеком навсегда. И вообще, что мы знаем о нем?
Лиз не успела окончить, как, почти перебивая сестру, заговорила Тесса:
- Мы по твоему приказу вешались ему на шею, лезли в его пастель. Да любой нормальный мужик будет считать нас дешевыми шлюхами. На черта ему такая жена. Тем более, что ты, надеюсь, не собираешься выводить нас из игры. Ты считаешь, что он похож на нашего отца и будет спокойно смотреть на развлечения жены?
Георг медлил с ответом. Ушел в себя и на его губах зазмеилась та же улыбка, которую так любила мать. Девушки редко видели эту улыбку на лице крестного.
- Надеюсь, что да! Он из той категории людей, к которым обычные мерки не подходят. Впрочем, у нас есть время это проверить. Сейчас главное уже не это. Надо тщательно, максимально продумано собирать коллекцию. Готовить описание и главное уже сейчас обдумать все возможные варианты «раскопок» на Паросе. Да, и планы расчисток здесь, в храмах на следующий сезон. Макдедли ясно дал понять, что на это рассчитывает, а замужество только способ привязать его к нам еще вернее.
И никто не гонит вас под венец завтра. Это просто надо иметь в виду. Впрочем, хватит об этом,и, посмотрев на часы, добавил.Однако Бет всерьез занялась вашим женихом.
Было ясно, что разговор окончен. Влиться в компанию молодежи мешало настроение, а ревниво ожидать возвращения любовников здесь на пляже мешала гордость и Лиз попросила перевезти ее на яхту. Тесс тут же присоединилась к сестре.
Глава VI. Дик.
Пять коней подарил мне мой друг Люцифер
И одно золотое с рубином кольцо.
Чтобы мог я спускаться в глубины пещер
И увидел небес молодое лицо.
Н.Гумилев
«Каталина» мягко оторвалась от бетона взлетной полосы, и ровно гудя моторами, набирала высоту над глинобитными домишками предместий Александрии. Единственным грузом самолета была тонна финиковскромный подарок довольных египтян и молчаливый пассажир, привычно устроившийся в полусфере блистера наблюдателя. Штурвал самолета пока не сулил ничего, кроме многочасового однообразия Средиземноморской пустыни и Дик предпочел ему уединенное кресло наблюдателя.
Глинобитные окраины и редкие пальмы остались позади и самолет, заложив плавный вираж, наконец, пересек грань между песком пустыни и синевой морской воды. Теперь до самого острова внизу ничего кроме моря увидеть будет нельзя. Ничего не будет отвлекать от размышлений, и Дик, наконец, получил возможность обдумать все, что с ним произошло за это время.
Еще полгода назад он затеял любовную игру с двумя ослепительными красавицами, заранее понимая, что ничего хорошего из этого, кроме неизбежного расставания в итоге не получится. Затеял, хотя сердцем тянулся к их младшей сестре. Мечтал о ней и понимал, что женой бедного лейтенанта богатая аристократка никогда не будет. Тогда его поставили, казалось, перед неразрешимой дилеммой.
Перед этой дилеммой его поставил Дуглас Макдедли - Дядя Дуг... Дик знал его лет с двенадцати, когда, пропахший порохом бушевавшей в мире войны, отец, в один из краткосрочных отпусков, привез с собой на отдых старого фронтового товарища. Товарищ был американцем, волею случая, оказавшимся на службе в Королевском военно-морском флоте, точнее в спецподразделениях морской пехоты - тех самых, ставших позднее известными, как легендарные коммандос. Но в те дни мальчика поразила не романтика войны, окружавшая этого человека. Такая же романтика окружала и его отца, которого он искренне любил. Поразила его удивительная дружба этого человека с машинами и приборами.
Этот волшебник, за пару часов, из кучи непонятного хлама, который остался от безнадежно сломанной радиолы, сделал радиоприемник, наполнивший дом звуками безумствующего мира. Он с равным удовольствием оживлял электрическую грелку и старый мопед, детскую игрушку и электрогенератор, дававший свет маленькому поселку. Приятель отца скоро стал популярной личностью в поселке и местная детвора всегда составляла его свиту, тем более, что он никогда не прогонял детей, а тех что постарше, просто вовлекая в свои дела, не навязчиво обучая тому, чем занимался сам. Не надо и говорить, что во всех его делах Дик стал первым помощником, а верзила американец искренним другом подростка. Другом заменившим сироте отца, погибшего в сорок пятом в Бирме.
Тогда же в сорок пятом домом Дика стал особняк Дуга, а матьточнее бабушку заменила экономка Макдедли миссис Холмс. Мать Дик потерял еще в конце войны. Она погибла во время одного из последних налетов немецких «Фау» на Лондон, а его родная бабушкамать отца умерла от сердечного приступа, получив известие о гибели сына.
Дядя Дуг не пытался изображать из себя отца и не только потому, что не мог уделить подростку достаточно времени. Служба заставляла его подолгу отсутствовать, да и в те дни, когда он ночевал дома, долгие беседы были не часты. Но с каждой такой беседой, с каждым скупым замечанием этого немногословного человека, Дик все больше убеждался, как ему повезло в жизни.
Дядя презирал ханжескую мораль окружавшего их общества. Не скрывал этого от воспитанника, но одновременно учил его глубокому почтенью к взглядам миссис Холмс, которая, по сути, была живым воплощением этой морали. Пожилая женщина искренне любила мальчика, и он должен был ее уважать. Но уважение к близкому человеку не должно было ему мешать иметь собственные взгляды.
Уменье не афишировать их нужно было и в школе, где мысли, которые Дуглас прививал своему воспитаннику, ни к чему хорошему не привели бы. На все, начиная от истории и кончая моралью окружавшего их общества, у Дика было свое мнение, но он с юности научился держать его при себе.
Мальчик хотел быть военным и любил машины. Мальчик хотел быть летчиком, и дядя Дуг помог ему поступить в летное училище. До пятьдесят второго года все складывалось прекрасно. Дик был одним из первых в учебе и от звания военного летчика его, как и остальных выпускников, отделяли только бумажные формальности в недрах военного министерства. Вот тогда-то судьба и сыграла с юношей злую шутку. В военном министерстве, хотя и соблюдали внешнюю респектабельность, но чутко следовали веяниям из-за океана. А за океаном сенатор Маккарти начинал «охотился на ведьм» и такие же охотники нашлись и в Англии. Короче, какой-то чиновник, копаясь в архивах, обнаружил, что отец Дика в юности участвовал в движении английских коммунистов и, стало быть, был агентом Коминтерна. Оказалось, что не имеют значения далекие от коммунизма дела отца в последующие годы, заслуги отца в великой войне. Его объявили «красным агентом», а его сына отчислили из училища и уволили из армии, фактически с волчьим билетом.
Юноша был раздавлен произошедшим. Казалось, рухнуло все, о чем он мечтал, что должно было стать главным в его жизни. Неожиданно для него стало невозможным найти достойное место в этом обществе. По крайней мере, так ему казалось в первые часы, когда он вдруг понял, что не способен, что-либо изменить в обрушившейся на него несправедливости.
Вот когда Дик смог по настоящему оценить твердость руки протянутой ему старым товарищем отца. Дуглас уже был в отставке и не стал пытаться восстановить справедливость. Он просто сказал:
- Ты стал летчиком и умение летать у тебя никто отнять не в состоянии. Летчик не тот, у кого есть диплом - летчик это тот, кто умеет слиться с машиной в полете. Ты умеешь, и значит, будешь летать. Я тебе дам самолеты, а бумаги у тебя будут любые.