К утру на письменном столе лежала пачка писем с адресами в Париже и Афинах, в Неаполе и Хайфе, в Марселе и Дамаске, в Бейруте и Ницце, в Пальма де Мальорка и Александрии. Завершало этот обширный список географических названий почтительное письмо в Осаку, где преданный ученик просил Гуру сообщить, имеет ли тот возможность посетить Европу, и сколько учеников могут прибыть с ним.
***
На следующий день Дуг был на ногах уже в половине восьмого. Предстояло отправить приказы по агентурной сети, но главное, необходимо было проверить оборудование для записи телефонных разговоров из дома де Гре. Рон спал тяжелым, тревожным сном и когда Дуг бесцеремонно его растолкал, первое время не мог понять, где находится. Объяснения Дуга настроения ему не улучшили. И только, когда тот со спокойной деловитостью сообщил, что с этого времени расследованием всего, что связано с «экспериментаторами» займется профессионал, что Речел будет найдена и возвращена, в глазах Рона засветилась надежда, и он безропотно принял сообщение о том, что в ближайшее время ему придется «посторожить обиталище Дуга». За завтраком Дуг в общих чертах посветил его в свои планы и получил согласие Рона на привлечение Джойс к их делам. Преданная девчонка могла стать хорошей помощницей.
В понедельник Дуг, покинувший дом сразу после того как познакомил экономку с Роном, вернулся только поздно вечером. День был напряженным, все, что намечалось, было выполнено. Пара опытных частных сыщиков занялась поисками Джойс. Гораздо большее число агентов собирало сведения об остальных. Замаскированный магнитофон, установленный Дугом в скромной комнате, снятой на месяц в Пагнелл исправно оживал, как только поднималась телефонная трубка в Фишфорд-хаус. Оборудование работало автоматически и больших проблем со сбором информации не предвиделось. Посещать Пагнелл можно было не чаще одного раза в два три дня.
Через два дня нашли Джойс. Дуглас был прав в своих предположениях. Одинокая, обиженная на весь мир девчонка попала в руки профессиональных сутенеров и оказалась пленницей вульгарного притона недалеко от доков вниз по Темзе. Многие проблемы решило то, что ей уже наигрались те, кто притащил ее сюда, а новых подонков по счастью еще не нашлось. Она была не нужна никому. Не броская внешность, круглое, помеченное веснушками лицо, тусклые светлые волосы, нелепое одеяние, превращавшее ее, как оказалось позднее удивительно ладную фигурку, разве что в груду тряпья, пока оградили ее от новых поползновений.
Дугу не понадобились, какие-либо усилия, чтобы увидеть, что за напускной развязностью и грубостью сквозил панический страх ребенка, который окончательно лишился иллюзий в отношении мужчин и не ждал ничего хорошего от сухопарого человека, увозившего ее в неизвестность на своей машине. Только переступив порог дома и увидев Рона, Джойс поняла, что худшее для нее позади. Не скрываемая радость засветилась у нее в газах и тут же сменилась безудержными детскими слезами. Разбитое лицо, со следами ранее никогда не употреблявшейся косметики, явно свидетельствовало, что последние дни прибавили ей опыта общения с сильной половиной человечества.
Давясь рыданиями и размазывая слезы по лицу, Джойс рассказывала, жаловалась, пыталась объяснить все, что с ней произошло в последнюю неделю. Теплый комочек шевельнулся в груди Дуга, когда выплакавшаяся девчонка, наконец, замолкла. Ни единым словом она не упрекнула Рона, хоть помрачневшая физиономия последнего свидетельствовала о том, что вину за многое из услышанного он с полным основанием принял на свой счет. Юная женщина проявила характер, способность к глубоким чувствам и благородство, а это все говорило о том, что к ним прибавился союзник, преданный и неподкупный.
Дуг с улыбкой подумал, что в еще недавно пустом и потому казавшемся огромным доме появился еще один жилец и ему явно придется брать на себя роль доктора Хиггинса.
Успокоившаяся Джойс выжидающе переводила взгляд с одного мужчины на другого. Потому, что Рон глаза отводил и предпочитал отмалчиваться, ей очень скоро стало ясно, что последнее слово здесь принадлежит сухопарому мужчине с явно военной выправкой и Дуг не стал испытывать ее терпение.
- Мисс. Прошу прощение за некоторую бесцеремонность, с какой мне пришлось доставить вас сюда. Обстоятельства не позволяли мне, что-либо объяснять вам в том месте и при тех людях, которые присутствовали при нашей встрече, - не обращая внимания на слабую попытку Джойс, что-то объяснить, он продолжил. - Я прошу прощения, что не представился вам сразу. Меня зовут Дуглас Макдедли. Я друг господина Ламоля и занимаюсь решением проблем, которые у него возникли.
Вы, конечно, понимаете, что знакомству с вами я обязан господину Ламолю. Но наша встреча дала мне возможность оценить некоторые ваши достоинства и у меня есть к вам деловое предложение. Я предлагаю вам работу.
Очередную попытку Джойс вставить слово в его монолог Дуг остановил властным движением руки.
- Нам с господином Ламолем в ближайшее время предстоит проделать сложную работу, для которой понадобится преданный, добросовестный помощник. Кроме того я имею искреннее желание помочь вам решить некоторые проблемы.
Девушка уже не пыталась, что либо сказать и только со все возрастающим вниманием слушала.
- Я уверен, что причин отвергнуть мое предложение у вас нет, поэтому считайте себя принятой на службу, и дальнейшее будет для вас приказом.
Во-первых. С этого времени жить вы будете в этом доме. Вторая комната слева на втором этаже в полном вашем распоряжении. Для начала, пока не получите конкретных распоряжений, вашими обязанностями будет помогать по хозяйству миссис Холмс.
Во-вторых. Все, что вы услышите или узнаете в этом ли доме, или выполняя мои распоряжения, является тайной и не подлежит разглашению. Любая информация переданная кому-либо, без моего ведома - предательство, со всеми вытекающими из этого последствиями.
В-третьих. Последние дни проведенные вами среди разного сброда могли сказаться на вашем здоровье. Завтра вас обследуют специалисты и в случае необходимости окажут квалифицированную помощь. Принять любое рекомендованное лечение ваша обязанность и обсуждению не подлежит.
И последнее. Ваш облик. Я думаю, что вы достойны лучшего. В вашей спальне есть туалетная комната. Примите ванну. Мужская пижама для вас явно велика, но это лучше чем те тряпки, которые вы носите. Обед в семь часов - не опаздывайте. Завтра я намерен заняться вашим обликом. Над вами поработают специалисты и ваше дело безусловно выполнять все, что они вам скажут.
На следующий день Джойс появилась в доме гораздо позднее, чем Дуг ожидал. Утро он провел в беседах со знакомыми эскулапами, которые возились с девчонкой и, в общем, его успокоили. Потом он освободил ее от своей опеки, оставив ее в одном из известных косметических салонов, на полное усмотрение местных чародеев, с приличным задатком. Правда, он не ожидал величины окончательного счета, но даже тени сожаления не мелькнуло у него, когда, услышав долгожданный звонок, он открыл входные двери своего дома. Да и Ламоль, безнадежно запутанный в дела трех несомненных красавиц, изумленно хлопал глазами, глядя на возникшую из небытия молоденькую леди.
Мастера знали свое дело. Оказавшиеся роскошными волосы, легли в простую, но изящную прическу. Ухоженное лицо дышало очарованием юности, а умело положенная косметика скрыла недостатки. Расчетливо подобранное платье подчеркнуло, еще юношеское изящество девичьей фигурки. Бесконечные коробки, внесенные посыльным, были гарантией того, что теперь недостатка в туалетах не будет.
Впрочем, о другого рода туалетах позаботился и сам Дуг. Это были подобранные по размеру женские комплекты формы сержанта всех трех родов королевских вооруженных сил, полиции и стюардессы "Бритиш Эрлайнсз". Форменная одежда и рабочие комбинезоны служащих муниципальных и частных компаний занимавшихся обслуживанием городского хозяйства и, в первую очередь, частного жилья. Не было секретом, что аналогичные костюмы он приготовил так же для себя и даже для Рона. К задуманному Дуг готовился с привычной обстоятельностью. Но пока шел сбор информации, от конкретного планирования он воздерживался.
***
Ни Речел, ни распутные сестрицы в доме своей мамаши не появлялись. Из записей телефонных разговоров стало ясно, что после очередного пинка Ламолю, компания развлекается где-то на Багамах. Де Гре и Георг были встревожены отсутствием Рона, но полностью исключали его способность наложить на себя руки и довольно вяло занимались поисками объекта своих экспериментов. Квартирная хозяйка Ламоля, втянутая в их дела еще до того, как организовала ему встречу с Речел в преддверии Дня Всех Святых, систематически снабжала их информацией. Полиция обнаружила брошенный автомобиль и не без вмешательства Георга, тоже объявила розыск.
Розыск, который вели люди Дугласа, в свою очередь начал давать результаты. Правда, в тот период основой всего была информация, которую ранее собрал Ламоль. Дальнейшее подтвердило, что Рон провел основательную работу, и все вместе позволило начать систематизацию и
изучение информации. Стопка стандартных деловых папок, помеченных только именами интересовавших его людей, хранила пока не много материала. В большинстве своем по несколько листков печатного текста да первые фотографии, но эти листочки уже давали ему возможность познакомиться с забавниками и их подручными, развлекавшимися каждое лето на далеком греческом острове. Папки он завел на всех участников событий связанных с приключениями Ламоля, но для начала его пристального внимания удостоились только двое. Бет де Гре и Теодоракис.
Учитывая все, что он узнал от Рональда, оба персонажа были ключевыми фигурами и действительно интересны для Дуга во всех отношениях. Обобщением и анализом поступающих материалов по старой привычке занимался методично и скрупулезно. В конце концов, начала складываться действительно занятная картина.
Главной фигурой в минувших событиях без сомнения был грек, однако начать изучать первым дело Бет де Гре заставили фотографии очаровательной женщины вложенные в него. Высококачественный «Кодак» живо передал облик матери девиц, которые жестоко проучили незадачливого ловеласа Ламоля.
Потомственная аристократка была поразительно красива для своих лет. Больше тридцати пяти - сорока дать ей было невозможно, хотя внимательно приглядевшись, понимал, что ей больше. Можно было заметить мелкие, чуть наметившиеся, морщинки в уголках глаз. Заметно опустившуюся упругую грудь, которая не портила стройную, подтянутую фигуру, и бедра женщины выносившей не одного ребенка. К слову, бедра только подчеркивали по-девичьи тонкую талию. Правильный овал лица, большой рот и глаза огромные, слегка асимметричные, прохладные, миндалевидные «очи лани»все очаровывало.
Единственное, что настораживало, пойманная фотографом улыбочка. Ликующая, даже невыносимо-самодовольная, если бы не светлая, философская ирония, печать неземного достоинства, знание о законах благодати. Улыбка таила непоколебимую уверенность и что-то безжалостное.
Это была знаменитая улыбка верховного существа, позволившего себе снизойти до простых смертных. Загадочная и высокомерная улыбка «Жрецов», о которой не раз вспоминал Ламоль, и которую все остальные явно переняли у нее. Дуг не сомневался, что эта женщина, при желании могла быть милой подругой или заботливой матерью большого семейства и также мгновенно могла превратиться в Деметру или Цереру, божественно недосягаемую и далекую от всего земного.
Строчки донесения в графе «Характер» только усиливали опасения:
- Умна, обаятельна.
- Невозмутимая, уверенная в себе женщина.
- Смертоносная светскость - в случае необходимости, лжет без колебания.
Но пока он с изумлением смотрел на дату ее рождения. Этой женщине, не при каких условиях нельзя было дать пятидесяти лет, которые должны были ей исполниться в наступающем году. Красавица была достойна того, чтобы ее досье начали изучать первым.
Как не странно сухие строчки дела говорили о многом, а когда к анкетным данным, добытым агентами, Дуг добавил информацию, сообщенную Ламолем, папка стала похожа на план авантюрного романа.
Элизабет де Гре родилась в 1904 году в семье известного лондонского хирурга Сэра Чарльза Моррея. Отецпотомственный дворянин, начавший свою карьеру хирурга еще во время афганских авантюр Великобритании, всю жизнь занимался медициной, презирал светских бездельников и делал все, чтобы как можно меньше иметь с ними дело. Однако слава выдающегося специалиста и долг медика заставлял его общаться с этими людьми. Со всеми своими бедами они в первую очередь обращались к Сэру Чарльзу, и отказать им он не мог - никогда не отказывал больным, но и не стеснялся в выражениях, когда ему приходилось комментировать, то или иное событие светской жизни.
Мать истинное дитя викторианской эпохи - в девичестве Флоренс де Гре любила и уважала мужа, но жизнь аристократических кругов, к которым она относилась, кроме семьи, была единственным, серьезным занятием которому она посвятила всю себя. Тем большим разочарованием стали для нее дочери. Живые, ищущие натуры они были далеки от интересов матери и категорически отказывались следовать традициям уходящего викторианского века. Расстраивало Флоренс и то, что перед ними был живой пример отца, открыто презиравшего «светский сброд».
Старшая из сестер Лил, поняв, что мать никогда не согласится с ее выбором, не дожидаясь своего совершеннолетия, бежала со своим возлюбленным в Чили и там вышла за него замуж. С матерью она не общалась и писала только отцу или Бет.
Некоторой надеждой для матери была Розаскромная, мечтательная девочка, но инфекционная желтуха забрала ее в четырнадцать лет. Младшая дочь, любимица отца Элизабет, была на десять лет моложе Лил. На этого ребенка мать уже никакого серьезного влияния не имела, и когда в 1922 году умер отец, Бет дом покинула.
Светская девушка была дочерью своего отца и порождением того перелома в общественном сознании, который произошел после окончания первой мировой войны. Она сумела странным образом сочетать в своем характере острый аналитический ум, презрение к дутым авторитетам и острый интерес к английскому высшему обществу. Впрочем, этот интерес ни как не совпадал с интересами ее матери. Светские связи ей были нужны только для того, что бы как можно быстрее вырваться из-под ее опеки. Юная актриса имела немалый талант казаться своей в любом окружении. При этом она никогда не изменяла цели, которой решила добиться.