И все же Лиз коварней и безжалостней. Снимается в откровенно порнографическом фильме, который демонстрируют, неспособному, что либо поделать Рону. Но последний удар был самый безжалостный. Эти воспоминания из Рона, Дуг вытянул с большим трудом - теперь уже это был не экран. Все происходило прямо перед ним, распятым и с заткнутым ртом:
- Абсолютно голая Лиз лежала на роскошном диване в позе отдыхающей богини. Неожиданно появился Инго, в белоснежном с золотом балахоне, явно изображая эфиопского Жреца или Царя, и Лиз призвала его на свое ложе. Рону дают понять, как далеко ушла она в своей опытности по сравнению с ним. После соития Инго уходит, а Лиз принимает первоначальную позу, наблюдая, как уводят совершенно растоптанного Рона.
Дуг мысленно подвел черту. Конечно, главные роли доставались Лиз. И за такие роли любящий человек способен был бы убить. Но Рон оказался неспособен «поднять плеть».
Дуглас давно догадался, какой фактор натуры Лиз в докладе не был учтен:
- Хрупкое равновесие внешней робости и чувственной дерзости, - первая разжигает мужчину, вторая в заветный миг обрекает на погибель. Свойства нимфы, коих была лишена Тесса, даром, что изображала нимфу за которой гнался и которую насиловал сатир в ту ночь. Лиз же в прямом смысле бежит от сатира и манит его за собой. В ней дремлет зверь, но зверь настоящий, настороженно чуткий к неверному шагу. Чтобы проверить, способен ли влюбленный как должно понять ее, она городит вокруг себя западни, препятствия.
- Какую западню приготовят ему? Да и удостоится ли он такой чести?
Впрочем, ему, как в свое время Рону могли подсунуть и Речел. Это казалось самым проигрышным вариантом. Откровенная «шлюха» могла предложить только свое тело. Без этого Дуг собирался обойтись. Грек не мог ни понимать, что многоходовая, долговременная операция с летчиками невозможна, и Речел означала бы только, что ее использовали «по назначению», - Дуг встряхнул головой, как будто сбрасывая наваждение. - Все станет ясно завтра утром.
Хоровод созвездий медленно кружил над головой, повинуясь теченью царицы ночи, и он отринул «жрецов» с Пароса и невольно начал отдаваться потоку других воспоминаний. Ночь ворожила, заставляли вглядываться в черноту звездного купола, вспоминать, когда же ненависть к Георгу стала главным в его жизни.
Одно он мог сказать наверняка:
- Это началось не тем промокшим лондонским вечером, осенью прошлого года. Это началось раньше. Гораздо раньше.
***
Дуглас был американцем по рождению - шотландцем по крови, по воспитанию. Его дед - последний отпрыск, когда-то могучего рода горных разбойников, ненавидел Англию, англичан и все с ними связанное. По старой семейной традиции он считал, что англичане виновники конца старых шотландских вольностей и упадка его клана. Когда в середине девяностых годов прошлого века он с молодой женой покидал Англию, с Шотландией его не связывало уже больше ничего, кроме семейных преданий и любви к родным горам.
Гордый дух и твердая рука ему очень пригодились, когда после не долгих скитаний рыжекудрая пара оказалась на золотоносных просторах Клондайка. Зиму 1897 года его семейство, как и множество других золотоискателей, встречало у слияния Юкона и реки Стюарт. К этому времени Меги уже была хозяйкой приличного по тем местам дома, ждала второго ребенка и нянчила годовалую дочку Валентину, названную так в честь отца. Ее мужу улыбнулась удача, и к этому времени он был владельцем кругленького счета в банке, довольно обширных золотоносных участков и неизмеримо больших площадей, которые принесут ему приличное состояние через год.
Зимой 1898 года семейство получило возможность сменить девственные снега Аляски на жаркое небо Калифорнии и начало обживать огромное ранчо на берегу океана. Валентин Макдедли оказался владельцем прекрасного дома еще испанской постройки на взморье и множества, прихотливо разбросанных, участков под застройку в одном из отдаленных пригородов Лос-Анджелеса. Пригород, приглянувшийся своей живописностью, назывался Голливуд.
К тому же, часть свободных денег дед истратил на начинавшую входить в моду забавуизобретение французов, братьев Люмьер - движущиеся картинки «Синематограф». В 1911 году он участвовал в организации первой в городе киностудии. А когда дело пошло, вложил не малые деньги в создание американской киноиндустрии.
К 1917 году - году рождения Дугласа, дед был баснословно богат и так же несчастен. Его красавица дочка, получила прекрасное образование, но заболела беспощадной болезнью - завистью к славе звезд кино. Она успела сняться к этому времени в нескольких фильмах. Считала родителей слишком консервативными и уже два года жила вдали от них. Когда один из многих смазливых красавчиков, околачивавшихся на кинофабриках, сделал ей ребенка, она скрыла это от родителей, надеясь вернуть возлюбленного, но тот к этому времени уже приземлился в постели одной из недолгих кинозвезд, того времени и о возвращении к предмету мимолетного увлечения не помышлял. Отчаяние надломило душу юной женщины и она, оставив бессвязную записку в колыбели новорожденного, выбросилась из окна своей квартиры.
Деньги деда могли многое. Дед с бабушкой дали ребенку свою фамилию и стали его официальными родителями. Об этом он узнал от бабушки только после смерти деда, уже, когда кончал университет. Что стало с настоящим его отцом, можно было только предположить, учитывая, что нравы горного шотландского клана дед пронес через всю свою жизнь и передал внукусвоему единственному наследнику.
Дядя Дугласа, младший сын Валентина, Роберт Макдедли, офицер Первой американской армии погиб в сентябре 1918 года во Франции. Мясорубка Сен-Мийельской операции унесла прямого наследника, и внук стал единственной отрадой гордой четы.
Трагедия дочери изменила отношение деда к кино. Он свернул все дела, имевшие хоть какое-либо касательство к Голливуду. Дед начал помогать странным людям. Часто нищим эмигрантам, бредившим физикой и математикой, строившим самолеты в дырявых сараях и возившихся со странным переплетением проводов и стеклянных колб, называемых радио.
***
Детство запомнилось Дугу ярким солнцем Калифорнии. Белой пеной океанских валов, набегавших на песок пляжей, окруженных перистыми веерами огромных пальм. Ароматом лимонных и апельсиновых деревьев. Постоянными разговорами друзей деда о полях, квантах и атомах, о теориях Бора и Эйнштейна. О моторах и рекордах, которые стали возможны благодаря этим моторам, о самолетах и конструкторах эти самолеты создавших, о телевидении и перспективах применения радиоволн.
К тому времени, когда Дуглас стал студентом Калифорнийского технологического, от состояния Деда остались, по его же словам только жалкие крохи. Послевоенные кризисы и вложения в безумные проекты друзей не пощадили старого горца, но эти крохи позволяли ему рассчитывать на безбедную старость и приличное образование для внука. Его старинный дом был желанным местом дружеских встреч старых и преданных друзей. Нищие мечтатели, которым он помогал в свое время, превратились в титулованных университетских профессоров, в знаменитых конструкторов и всемирно известных ученых. Не имевший серьезного систематического образования шотландец, стал центром блестящего научного сообщества. Поэтому для всех естественным было то, что его внук серьезно занялся физикой, особенно всем тем, что относилось к радиотехнике.
Дед умер в тот год, когда Мюнхен предопределил неизбежность мировой войны. Смерть старика не изменила отношения старых друзей к его внуку. Юноша уже прочно зарекомендовал себя, как подающий надежды специалист в радиотехнике. Когда весной сорокового года он выбирал место работы после окончания «Колтеха», предложений было больше, чем он мог бы ожидать.
Работать по специальности ему не пришлось. Лето он провел в доме бабушки. Денег оставшихся после деда должно было хватить на жизнь, но дом два года остававшийся без хозяина, требовал мужских рук. Все лето Дуг занимался имением. Только вечерние часы он проводил в мастерской, отдаваясь любимому радио.
А радиоволны несли тревожные вести. «Коричневая чума» захлестывала Европу. К августу только Англия одиноко противостояла странам оси. Америка, отгороженная Атлантикой, выжидала: Декларации о солидарности с английским народом. Помощь, которая позволяла создавать новые рабочие места и увеличивать состояния предприимчивых дельцов в Штатах. Информация о серьезных прогерманских настроениях в обществе. - Все это больше напоминало завуалированный отказ, делом доказать, что Соединенные Штаты сделали выбор союзника в этой войне.
Последней каплей, заставившей принять решение, было известие о том, что германская авиация начала массированные бомбардировки английских городов. Дуглас сообщил бабушке, что едет в Англию, хочет вступить в армию и драться с немцами. Старая шотландка, без слез благословила внука, а друзья деда, хотя и сожалели, что талантливый молодой человек вместо научного поприща выбрал превратности войны, помогли ему уже в сентябре надеть военную форму в одном из лагерей, где англичане начали подготовку отрядов специального назначения.
***
Коммандос, позднее стали легендарными как подразделения морской пехоты, но флот занялся этим только в 1942-м. А тогда в 1940 году они начинали формироваться, по инициативе полковника Кларка как спецотряды сухопутных войск, и с самого начала использовались для разведывательно-диверсионной деятельности. Таким образом, из Дугласа стали готовили головореза-диверсанта. Первоначальное удивление, почему, несмотря на рекомендации, не воспользовались его знаниями в области радиотехники, объяснилось почти сразу по прибытии в лагерь. Отряды коммандос формировались по проверенному во многих армиях принципу, когда не интересовались прошлым новобранца, его национальностью, знаниями. Требовалось знание английского языка, хорошая физическая подготовка и беспрекословное повиновение командирам, причем последнее ценилось выше всего остального.
Время, проведенное в учебном лагере, было той первой каплей желчи, которой много накопилось к концу войны и еще больше прибавилось после ее окончания. Американец, воспитанный на принципах демократии своей страны, он столкнулся с пережитками традиций уже одряхлевшей колониальной империи. И хотя «солнце еще никогда не заходило над ее землями» империя уже с трудом удерживала свои колонии в повиновении. Элита английского общества несмотря на уроки Первой Мировой Войны, не желала это признавать и пыталась ревностно сохранять традиции еще времен королевы Виктории или в лучшем случае «Золотого времени короля Эдуарда».
А согласно этим традициям даже английский «Томми» был человеком второго сорта, которым любая бездарь с сержантскими нашивками могла помыкать, как хотела. Что же было говорить о новобранцах из колоний и тем более о каком-то странном «Янки».
Дуг понял, что ради поставленной цели ему придется на время забыть, о чести предков и шотландской гордости, об университетском образовании и семейном воспитании. Он учился одевать маски. Безропотно сносил хамство и издевательства тупоголовых сержантов. Никогда не щадил себя ни в чем, что бы давало знания, опыт и навыки пригодные для будущих боев. После двух месяцев тренировок Дуглас был одним из лучших в учебном отряде, но все равно оставался чужаком для англичанпушечным мясом, как впрочем, и большинство его товарищей по учебному лагерю.
В ноябре 1940 года, спецотряд, в котором служил Дуг, перебросили в Египет. Разведчики сразу оказались в самом центре водоворота захлебывавшегося наступления итальянцев. Их отряд выполнил поставленные задачи, но те, кто их послал, не рассчитывал увидеть их живыми, возвращение не подготавливалось. И из ада ливийской пустыни вырвались, кроме Дугласа, только трое, да и то благодаря лишь тому, что он, после гибели командиров, сумел сохранить веру в себя в сердцах измотанных товарищей, поднять их боевой дух. Авторитет его стал непререкаемым, когда из остатков хлама найденного в разбитой технике, ему удалось собрать вполне работоспособный передатчик, помогший вызвать помощь в самый отчаянный момент их рейда.
Дуглас получил первую награду и офицерское звание. Только теперь стало иметь значение его образование, а так как по всем документам он был сыном Валентина Макдедли, вспомнили, что он родовитый дворянин, и стало быть - Сэр. Американец по духу, в придачу к отличиям он получил все усиливающееся чувство неприязни к тем, кто составлял элиту английского общества, или прислуживал ей. Гордость шотландских горцев не позволяла забывать обиды и тем ничтожней казались те, кто еще несколько недель назад измывался над новобранцем, а теперь заискивающе ловили его рукопожатие. Но главным было то, что он получил под свое начало взвод коммандос, жизнь которых теперь в немалой степени зависела от него.
Дуглас был безжалостен к своим солдатам в полевом учебном лагере. То, что многие даже видевшие войну еще не понимали, он уже испытал на себе и был уверен, что очень скоро их жизни, в немалой степени будут, зависеть от того чему он их научит сейчас. Наравне со своими бойцами он выполнял все, что требовал от них и сам учился вместе с ними. Пример командира много значил и когда в феврале их десантировали в тылу отступающих итальянцев, с ним был отряд бойцов-единомышленников, понимавших друг друга с полуслова и неплохо владеющих своим ремеслом.
Они вернулись, выполнив приказ и потеряв только двоих. Дуг привел назад сообщество закаленных воинов, солдат-друзей, крепко преданных своему командиру. С этого времени друзья уходили от него, только теряя жизнь. И чем выше поднимался он по ступеням фронтовой карьеры военного, тем больше верных друзей, часто обязанных ему жизнью, появлялось на свете. Друзья говорили на разных языках, жили в разных странах, молились разным богам, но были едины в дружбе с человеком по имени Дуглас Макдедли.
Пути войны неисповедимы. На помощь разбитым итальянцам в Ливии появился германский корпус Роммеля, и в апреле англичан отбросили опять в Египет. Но в том году с солдатами «Лиса пустыни» ему повстречаться не пришлось - в начале апреля взвод Дуга передали в распоряжение командования британского экспедиционного корпуса в Греции.
Германские войска вместе с итальянцами и венграми перемалывали остатки югославской и греческой армий. Англичане уже не могли спасти положение, вопрос эвакуации становился актуальным, и опять их бессовестно предали лощеные аристократы из штаба корпуса. Ими заткнули самый опасный участок. Они прикрывали эвакуацию штаба, а когда приказ был выполнен о бойцах Дуга никто и не вспомнил. Дуг и остатки его взвода избежали смерти или плена только благодаря грекам. В начале мая отчаянный шкипер вывез их на еще свободный Крит.