Бузыкин зарылся в документы, большая часть которых была испещрена грифами разной степени секретности, причём происхождение этой документации к Институту отношения не имело. Уже через неделю он понял, что даже если вдруг его и вышвырнут по какой-либо причине из этой непонятной организации, то полученной информации будет более, чем достаточно для успешной и результативной сталкерёжки: подробные описания аномалий, редких артефактов и артефактных спаек, а главное - упоминания об объектах, про которые до этого ему слышать не доводилось вовсе, причём часть этих объектов находилась в знакомых ему местах. Попутно он обнаружил материалы по той папочке, которая была им вытащена из "подвала со столом", её копию, вкупе с переводом, а до кучи - научными данными, в ней отсутствующими. Вопросы о том, что делать с находкой, отпали сами собой, ценность её сменила свой знак на противоположный, и тем же вечером древний манускрипт, от греха подальше, был сожжён в ванной.
Через месяц ему захотелось конкретики, поскольку поставленная Удальцовым задача "выискивать всё странное" была слишком размытой, а этого странного уже набралось более чем предостаточно.
- Начальник, ты конкретно скажи, что мне искать? - прицепился Коля к Удальцову однажды вечером в курилке. - Я за прошедшее время столько для себя нового узнал, что теперь и не знаю даже, что из этого можно назвать странным, а что так, мелочи и обыденность.
Удальцов нахмурился, вздохнул и поведал историю о некоем объекте. Был тот объект, по его словам, расположен достаточно близко к центру Аномальных, засекречен донельзя и вроде как даже в Институте о нём были ни сном, ни духом. Якобы, творили там такое, что человеческому разуму и представить-то сложно, не говоря уж о том, чтобы осознать. Коля понял, что таким образом он от начальника многого не добьётся, и потащил того к себе в кабинет, дабы зачитать список найденных странностей.
- Что за База "0"? - насторожился Удальцов, увидев один из пунктов.
- А леший её знает. Я её и выписал-то только потому, что про неё раньше не слыхивал. Может, одна из институтских? Были же у них Первая, Вторая, Третья. Почему бы нулевой не быть?
- И где она находится?
- А не указано. Вскользь упомянуто, что дескать поступили какие-то материалы с неё на Третью Базу. Что за материалы - тоже не указано.
Удальцов о чём-то задумался. Коля терпеливо ждал. Думалось ему, что в данном случае речь, скорее всего, идёт о какой-либо из первых попыток Института осесть на Аномальных, скорее всего неудачной, с дальнейшим вывозом чего-то ценного.
- Не припоминается мне что-то База с таким индексом, - прервал своё молчание Удальцов через некоторое время. - Хотя, кто знает. Может кодовое обозначение, но... не похоже, не похоже. Копни в этом направлении.
Многого накопать Коле не удалось. Точнее сказать, не удалось накопать вообще ничего - кроме того документа, упоминаний о Базе с номером 0 более не встречалось. Удальцову он заявил, что либо имеет место неполнота архива, либо же, и что скорее всего, это банальнейшая опечатка. Ну шмякнул кто-то ноль вместо единицы или двойки, а переправить не удосужился. Удальцов почесал переносицу и выдал, что нелишним было бы прокатиться до Третьей Базы. Дескать, может там что по этому поводу есть. Коля упомянул, что вообще-то зима на носу, и если ехать, то по весне, потому что с дорогами там сейчас даже не плохо, а совсем никак. Однако, невзирая на колину контраргументацию, Удальцов отдал команду на подготовку к экспедиции, и в начале декабря колонна из трёх бронетранспортёров вошла на Аномальные Территории.
Вот только уже на подходе к Третьей Базе колонна была вынуждена остановиться - фон пси-излучения, исходящего со стороны одного из бывших институтских форпостов, вырос до неприличных величин, и дальнейшее пребывание в этих краях становилось небезопасным. Удальцов был вынужден отдать команду на возвращение.
Уже при выезде с Аномальных Коле подумалось, что коль скоро Удальцов так зацепился за эту идею, то, возможно, он что-то знает, но делиться информацией не спешит. Попутно промелькнула мысль, что, по большому счёту, ему вообще ничего не известно о целях своего руководства, но её Бузыкин отмёл как вредоносную: придёт время - всё узнаем. Спешка в этих краях до добра редко когда доводит.
***
Поутру спящего с компом Гвоздя в руке Колю растолкал Якушев, из слов которого следовало, что за дверью бункера явно слышны голоса и шум каких-то транспортных средств. Коля выматерился: незаметно для себя самого он умудрился уснуть, так и не прочитав заметок, оставленных Гвоздём в своём дневнике. Времени на перекачку данных в свой комп уже не оставалось, да и не было у них с Артёмом такого уговора.
Деревенька преобразилась. Вчерашние заброшенность и тишина исчезли, а на их месте возникли суета и весь тот гвалт, который способна производить научная группа, вставшая на привал. Кто-то даже развёл костёр и повесил над ним видавший виды чайник, от чего происходящее стало напоминать утро на туристической стоянке.
- Ну хотя бы отоспались? - глумливо поинтересовался у вышедших на свет Коли и Якушева Удальцов, гордо восседавший на башне броневика с походным котелком.
Матрас демонстративно зевнул.
Глава 4.
Дима сидел на скамейке, смотрел на васькин кунг и курил. Рядом с ним стояла наполовину опорожненная бутылка местной настойки, и на этом он останавливаться не собирался. Делать было нечего. Общение стариков, в какой-то момент перешедшее в воспоминания о прошлом, наскучило достаточно быстро, а нажираться с компаниями вернувшихся из выхода и вновь прибывших у него не было никакого желания. Впрочем, это не означало, что нажираться не хотелось вовсе: увидев среди прибывших того, кого не видел больше полугода, а именно - Колю Матраса, в сознании Димы как будто вспыхнуло солнце, и забытые воспоминания хлынули мутным потоком. Поняв, что сейчас его накроет, он изобразил из себя перебравшего, и под этим благовидным предлогом убрёл к себе в комнату, откуда так же быстро переместился уже на улицу - чем был вызван приступ непонятно откуда возникшей клаустрофобии, он не знал, знать не хотел, однако в помещении при подобных обстоятельствах находиться было невозможно - как и куда можно убежать от воспоминаний и себя самого?
Начиналось-то всё весьма пристойно: главный от прибывшей научной группы, назвавшийся Удальцовым, увлечённо рассказывал, сколь долго планировалась эта первая за долгое время экспедиция и в какую цену она встала. Борщевский неподдельно удивлялся, что при выделенных материальных средствах на снаряжение и оборудование, весьма значительных причём, вышестоящие столь безответственно отнеслись к созданию перевалочной базы, сформировав её персонал исключительно из прошедших курс реабилитации. Впрочем, - добавил затем Удальцов, - если верить словам её бывшего начальника, - Дима про себя отметил, что сидевший рядом лейтенант заметно напрягся, - то результат был бы тот же самый, даже если б там стояла видавшие виды элита этих мест.
Присутствующие в знак согласия закивали головами. Удальцову оставалось в своё окончательное оправдание добавить, что погибшая часть вообще формировалась не им и без его участия вовсе, и его просто поставили перед фактом, что дали, дескать, кого могли. Застолье явно задавалось. Абсурд торжествовал.
***
Михалыч, когда всё началось, в отличие от ушедшего на север Якушева, рванул на юг, где и был подобран удальцовскими. Сам же Удальцов, оценив в бинокль то, что осталось, а точнее сказать, возникло на месте Перевалочной, принял решение следовать дальше, при этом не забыв передать по радио указание выслать "спасателей". Впрочем, даже увиденное не повлияло на характер отповеди, устроенной им Михалычу, который в момент своего спасения был вдрызг пьян. Перебранку, плавно переросшую в состязание двух нашедших друг друга демагогов, прервал Коля, заявив, что впереди он видит бредущее тело, и якобы что-то с этим телом не так.
- Начальник, а пусти-ка меня одного, - обратился Матрас к Удальцову.
- Коль, ты с ума сошёл, или молодость вспомнить захотел? - нехотя отвлёкся от диспута с медленно, но неуклонно трезвеющим медиком Удальцов.
Матрас пальцем ткнул в экран своего компа, где обозначалась зелёного цвета точка, в графе имени у которой стоял прочерк, но в комментарии было обозначено "Гвоздь". Удальцов нахмурился. Коля хищно сощурился.
- Один пойду, - тоном, не приемлющим возражений, заявил он. - Нутром чую, так лучше будет.
- Может, парочку людей всё же с собой возьмёшь? - отпускать Бузыкина одного Удальцов не хотел.
- Не, тут мне именно что одному надо идти, - Матрас был непреклонен. - Заодно местность разведаю. Знаю я, куда его тянет - всех туда по первости ведёт, живых-то точно. Утром вот сюда подъезжайте, - ткнул он пальцем в точку на карте, где когда-то давно находилась небольшая деревенька.
Удальцов, пусть и нехотя, но согласился: вопрос о возможной спонтанной матрасовой самодеятельности на выходах был обсуждён ещё в самом начале их сотрудничества.
Утро показало, что Коля не ошибся. Выиграли от этого все.
***
Будь Борщевский не так увлечён прибывшими гостями, то заметил бы, что с его помощником творится что-то неладное, однако заселение экипажей трёх броневиков, а до кучи - и банкет для их главных, полностью забрали на себя всё администраторское внимание.
Диму и происходящего с ним как будто вообще никто не замечал. Вот из столовки вывалилась поддатая компания, состоящая наполовину из "удальцовских", а другой половиной - из аборигенов, причём было заметно, что и местные, и прибывшие друг с другом познакомились явно не сегодня. Чуть позже в стороне появились два сигаретных огонька, и по тихим голосам, донёсшимся с той стороны, Дима определил, что Удальцов расписывает все возможные перспективы тому самому лейтенанту, чью часть сожрало поле аномалий. Фамилия лейтенанта вылетела у Димы из головы, да и было это, сказать по правде, не настолько уж и важно. Предлагал Удальцов... точно - Якушеву... отправиться вместе с ним неведомо куда, потому что за Периметром, как следовало из состоявшегося ранее разговора по дальней связи с командованием господина военного, ждут лейтенанта комиссование и нищенская пенсия, благо послужной список, возможное недавнее попадание в пси-аномалию, а также небольшой срок выслуги тому способствуют весьма. Но вот буде господин военный решат жизнь свою положить во благо науки, то светят ему уважение и почёт, обильно сдобренные материальным вознаграждением за работу в условиях повышенной опасности для жизни. Якушев некоторое время мялся, затем оба удалились к удальцовскому броневику, откуда через некоторое же время и вышли, причём господин военный неподдельно удивлялся лёгкости процедуры демобилизации и зачислению в штат. Удальцов хорохорился - оборудование дальней связи не подвело. У входа в административное здание эта парочка столкнулась со светилами местной и понаехавшей медицины в количестве двух человек - Михалыч и Витальич тоже выползли на свежий воздух. Собравшийся консилиум прямо там, не стесняясь, начал обсуждение вопроса "Что же это такое приключилось с бравым лейтенантом и какое от этого может быть не комильфо".
Скамейка скрипнула и малость пошатнулась, когда кто-то молча подсел рядом. Вжикнуло колёсико зажигалки, раздалось лёгкое шипение прикуриваемой сигареты. Неизвестный выдохнул дым, но начинать разговор пока что не спешил. Диме происходящее рядом было безразлично: хоть ему и стало легче, но всё же ещё слегка потряхивало, и он подозревал, что трясти будет всю грядущую ночь.
- Ну здравствуй, - обратился к нему неизвестный. - Полагаю, что забыть меня ты бы вряд ли смог. Как сам-то?
- Здравствуй Матрас, - этот голос Дима вряд ли смог бы не узнать. - Хреново, как видишь.
- Что так? - насмешливо поинтересовался Коля, - Бухло поганое попалось, или пережрал?
- Пошёл ты, - огрызнулся Дима. - Сам не догадываешься, или тебе тоже память отшибло?
- Представь себе, что отшибло, - произнёс Матрас уже серьёзным тоном. - Ищу вот теперь того, кто бы рассказал, что в том бункере произошло... Э, Димон, ты чего побелел-то?
***
Свет приближался. В голове носилась единственная мысль, что нужно бежать только вперёд, к этому свету. Назад пути нет - нельзя, неправильно, незачем. Упал - подымайся. Медлить нельзя, нужно бежать. Ничего более, только бежать.
Страх, ужас, паника. Паника губительна, но попробуй-ка ей воспротивься, когда она полностью захватывает разум, и бегство начинает казаться единственным выходом. Сознание Димы отказалось воспринять увиденное и попросту вычеркнуло это из памяти. Где-то там позади произошло что-то неправильное, и туда никак нельзя возвращаться, потому что лучше от этого не будет, да и не изменит это возвращение ничего. Только вперёд, только вперёд. Нет, назад никак нельзя.
"Откуда это, почему?" - остатки трезвомыслия подсказывали, что происходящее является последствием какой-то сработавшей установки, которую, скорее всего, ему в сознание записал тот неизвестный, что довёл их до подвала, находящегося рядом с бывшим полем аномалий. Но вот понять, в чём заключается суть установки, мешали животный страх и паника.
Некоторое время спустя пришли усталость и безразличие. Было ли одно вызвано другим, или же между ними вовсе не было никакой взаимосвязи, Дима не знал и знать не хотел. Завидев на горизонте комплекс каких-то построек, он было побрёл к нему, но на полпути остановился - что-то внутри него заорало, что туда нельзя, что там смерть.
Краски дня начали тускнеть, уступая место ночным тёмным полутонам. Диме стало казаться, будто бы что-то внутри него само указывает неведомый ему, но в то же время такой желанный путь. Куда, зачем, почему именно туда - это его не волновало. Он просто знал, что ему нужно идти именно туда. Порой по сторонам возникали ослепительно белые пятна разных форм и очертаний. От некоторых веяло холодом, от иных - нестерпимым жаром. Какие-то создавали ощущение тяжести, от других же возникало странное чувство лёгкости. Были и прочие, с непередаваемыми человеческими словами ощущениями, однако Дима откуда-то знал, что всех этих пятен следует сторониться, но вот почему... Это уже было ему безразлично. Спустя некоторое время усталость накрыла его полностью, и он, на ходу сражённый бессилием, просто упал.
Утро так и не наступило.
Когда Дима открыл глаза, вокруг него всё было раскрашено в те же чёрно-серые полутона, изредка перемежаемые красным и фиолетовым цветами. Усталости не было, да и вообще тела как будто не чувствовалось. Возникло ощущение, что вся его предыдущая жизнь осталась где-то там, позади. Теперь же наступила новая, полная спокойствия, в которой нет ни тревог, ни волнений, ни вообще чего-то значимого. Всё тщетно, а все ценности мелочны, низменны и нет ни одной достойной того, чтобы к ней стремиться, потому что на самом деле нет никаких ценностей. Прошлого уже нет, будущего - ещё нет. Есть лишь здесь и сейчас. Что будет потом, не имеет значения. Надо вот только дойти куда-то, неизвестно куда, а потом... Какая разница, что будет потом?