Так продолжалось около месяца, и до последнего момента удавалось хранить свою тайну в неприкосновенности. Но однажды случилось страшное. В это утро она доиграла мелодию до самого конца. В ней слилось всё, и окончание получилось таким, какого и боялась. Под впечатлением от душераздирающей концовки, она, словно в тумане, осознала наступление утра и ушла в спальню девочек, забыв гармошку на чердаке. Да и после не вспомнила. Только после занятий, когда они привычно забежали в кабинет Егора Олеговича, её пронзил ужас при взгляде на его стол. Гармошки не было. И пропажу заметить уже успели. Старик сидел за столом, держа в руках знакомый футляр. Обычно эта коробочка лежала под инструментом. Как сквозь сон слушала Дара долгожданную историю о гармошке, которую словно нарочно Егор Олегович решил рассказать именно сегодня. Ни словом не намекнул, что дорогая ему вещь пропала, и никто не спросил, словно так было и нужно.
Знаете, ребята, в нашей жизни довольно много суеверий. Расскажу об одном Часто на фронте друзья, или даже просто знакомые, меняются личными вещами. Так сказать«махнуть судьбу не глядя». Никогда не хотел чужой судьбы м-да, но однажды не устоял. Он внимательно оглядел ребят, и Дара замерла от страха, что он услышит, как сильно бьется у неё сердце, и всё поймет. Был у меня друг, Пашка Денисов, вот у него эту самую гармошку я и «махнул». Сам-то он играть не умел, зато хотел очень и репетициями своими заколебал всех страшно. Я, впрочем, тоже не умел, но думал, что выучусьвсё-таки, как-никак, музыкальную школу окончил.
И, переждав всеобщее оживление, (как жеих суровый учитель оказывается, в свое время был самым настоящим ботаником!) Егор Олегович пригладил усы:
К-хе, молодежь, действительно есть такое пятно на биографии Так вот о чем яПашка погиб в тот же самый день. А играть на гармошке я так и не выучился. Не смог даже попробовать, но прошла она со мной всю войну, как талисман.
Егор Олегович оглядел притихших слушателей и снова пригладил усы:
Вот что я вам скажу, ребятки. Хоть я и выжил, и можно сказать, остался почти целым, ноне берите себе чужую судьбу. Живите своей
Гармошку она вернула на следующее утро. Положила на прежнее местоповерх футляра. И ни одна живая душа не видела этого. Так ей казалось. А днем была сраженана её месте лежал странный коробок спичек, а музыкальный инструмент исчез вместе с футляром. И спросить невозможнобоялась, что он сразу обо всём догадается. Ну не могла она признаться в своем ужасном проступке. Потому что старик вдруг начал ей нравиться.
Все десять лет так и носила в себе эту историю, никому не рассказывая. Может потому, что подруг у неё так и не случилось, да и друзей. И именно Егор Олегович стал самым близким человеком в интернате, но как раз именно ему признаться было страшнее всего.
А теперь рассказала. Всё и сразу. И, вздрогнув, отхлебнула из протянутой Вадимом фляги. Тихо. Как же тихо вокруг!
Значит, он знал, раз подарил её мне?
Смотри, там ещё что-то написано.
Она поспешно перевернула коробочкуи да, это его подчерк. «Малышка Дара! Друг, от которого мне досталась в наследство эта гармошка, своей игрой заставлял меня злиться и мечтать. Твоя мелодия заставила старика плакать. Родина зовет тебя, девочка. Ради неё ты могла бы умереть, но лучшеживи. Пусть этот талисман хранит и тебя, а после достанется твоей дочке. Е.О.»
Дара со всхлипом втянула воздух и глубоко задышала.
Ты что? испугался Вадим что-то увидев в её лице, дай-ка!
Егор Олегович никогда не плакал, Дара на миг задержала дыхание, но потом уже заговорила твёрдо:Никогда! Он даже рассказывал нам как-топочему. Давно это было. Вроде бы он потерял свою семью как-то трагично. Нет, не помню Значит, он не только знал, но и слышал?!
В ответ Вадим только кивнул.
Пожалуйста, сыграй, тихо попросил он.
Дара послушно взяла из коробки такой знакомый инструмент. Тяжеленькийруки помнят каждый изгиб гармошки с самого детства. «Значит, он знал?»стучало в голове.
Ты думаешь, я помню? пробормотала он. Но посмотрев в его глаза, освещенные звездным небом и полной луной, решилась. Если и суждено сыграть тот мотив еще раз, то только для него.
И закрыв глаза, поднесла гармошку к губам. Тишину нарушили резкие звуки, пришлось срочно искать, как иначе, потом сразу вспомнилось, и над холмом полилась та придуманная в детстве мелодия. Она помнила! Но теперь в грустный мотив вплетался страх войны, расставания, и счастье, что она здесь, вернулась на родину, и что ОН рядом с ней.
Убрав подарок в нагрудный карман, Дара вздохнула, как после долгого сна, и посмотрев на Вадима увидела вдруг влажные дорожки на лице. Давая выход вдруг всколыхнувшейся в душе нежности, взяла ладонь его двумя своими и погладила пальцем запястье. Там, где под кожей пульсировала жизньвсё же, как хорошо, когда можно обходиться без слов!
Биение удвоило свою частотуа вот сейчас она, кажется, и проверит, насколько хорошо её понимают. Потому как в противном случае она играет буквально с огнем, так давя на чужие гормоны.
Знаешь, голос Вадима тих и звучит немного виновато, я бы раньше никогда не подумал, что может быть так хорошо даже с не принадлежащей тебе полностью женщиной.
Дара с трудом проглотила застрявшее в горле сердце. Ну что ж, кажется, ей все-таки удалось вытянуть свой лотерейный билет с миллионом. Но каков нахал!
И ещё, широкая ладонь слегка, но очень уверенно сжимается, не думал, что такое скажу, но я даже не чувствую желания на это претендовать. Готов довольствоваться тем, что считаешь нужным дать или сказать сама.
Нет, видно не меньше чем ось мирозданья сдвинуласьза ней, как за женщиной, признали свободу воли и право выбора. Другой вопросчто на меньше чем всё, она и сама не согласна, но сам фактдорогого стоит.
«Скрепим же договор наш», Дара облизала пересохшие губы, но все же нашла силы закончить цитату, «поцелуем?»
И потянулась всем телом вперед, но вот глаза закрыть позабыла, отчего торжественность момента оказалась прервана внешней реальностьюпо небосводу стремительным росчерком пронеслись десятки «падающих звезд», оставляя за собой огненные разноцветные хвосты:
Вадим, смотриметеоры! Скорей, загадывай желание! восхищенно ахнула Дара, прижимаясь к парню, и мысленно выкрикнула: «Хочу дочку!!!». Когда они успели вскочить на ноги, она заметить не успела. И в свете, становящемся всё более ярким, увидела как помертвело лицо Бероева.
Дара, это не метеоры выдохнул он.
А что? Болиды? действительно три из линий превратились прямо на глазах сначала в «головастиков», а потом и в огненные шары, летящие, казалось, прямо в них.
Это Вадим прервал пояснение и решительно сунул руку за пазуху. Да не свою, а Дары, вздрогнувшей от мысли, что ищет он там совсем не то, что она подумала, а выключатель коммуникатора.
Шары совершенно бесшумно закончили свой спуск где-то рядом, озарив полнеба тремя вспышками раз в двадцать превосходящими по яркости молнию.
Всем встать! заорал он, наконец, найдя искомое. Ноги в коленях согнуть! Ждем удар!!! Пять! Четыре! Три! и на последнем слове земля вдруг прыгнула вверх, ощутимо приложив по пяткам и заставив подогнуться колени. Вертикальный толчок! Всем держатьсясейчас будет болтать!
Несколько секунд, показавшихся вечностью и, казалось, такой твердый и надежный холм просто выдернуло из-под ног как какой-то коврик. Не удержавшись, они рухнули на землю, всем телом чувствуя затихающие конвульсии поверхности.
Это не болиды, выдохнул Вадим в ухо, это орбитальный удар.
* * *
Дальнейшие события распались на несвязанные между собой кадры. Память запомнила всего несколько секунд их гонки по лесу, а ведь оставшийся путь не мог быть преодолён менее чем за час-полтора. Но из всего этого времени запомнилось только мелькание силуэтов на фоне тропы, отметки на тактическом экране, да как пробивались через непонятно откуда взявшийся бурелом, которого вблизи села и быть-то не могло. Видимо в не сохраненных памятью промежутках принимались какие-то решения, выслушивались мнения и отдавались приказы, но вот все это явно прошло «на рефлексах». Нельзя сказать, что разум все это время был скован страхомстраха, похоже, тоже не было, как и остальных чувств.