Оживляж, вызванный её появлением, прошел мимо сознаниясил хватило только пристроить рядом с кроватью возвращённую на выходе из операционной винтовкуостальные вещи ей пока не вернули. Вот и пришлось ковылять в бахилах, да новой распашонке, выданной вместо старойразрезанной пониже спины и заляпанной кровью. Улегшись на живот, закрыла глаза, стараясь скорее заснуть, пока еще не полностью закончилось действие обезболивающего.
План удался ровно наполовину. Сначала спать мешали свежие швы, ноющие в паре десятков мест на заднице и ногах, да вскрики соседей, у которых наркоз уже отошел. Потом, едва провалилась в сон, как стало понятнолучше б не засыпала. Всепоглощающая жажда пронизывала всё её существо. Но, увы, теперь не удавалось, наоборот, проснуться и попросить избавить её от страданий. Или, хотя бы, добить из жалости.
Пей! смутно знакомый голос вырвал из уже ставшего привычным кошмара, но в данный момент Дару интересовала только божественная влага, замершая прямо под носом, в считанных миллиметрах от пересохших губ.
Не выдержав, девушка, забыв про все манеры, просто сунула лицо в широкую чашку, в один момент всосала в себя все её содержимое, да еще и вылизала стенки языком, старясь подобрать последние капли.
Еще! собственный хрипящий голос было не узнать.
Зато, неспешно, из-за необходимости опираться на костыль, удаляющаяся мускулистая спина, с повязкой на левом плече, оказалась очень даже знакома. Тело само, разом забыв про боль и немощь, повернулось набок, а патрон неслышно скользнул в ствол.
Стреляй уж, чего тянуть. Спокойно сказал Бероев, не оборачиваясь и продолжая набирать в чашку воду из бачка, подвешенного на стойку палатки.
Ты у нас в плену? поинтересовалась Дара, держа винтовку у бедрас такого расстояния все равно не промахнуться, а изменить направление проще, если Вадим попробует отпрыгнуть.
Нет.
Работаешь под прикрытием?
Бероев плавно развернулся и, как-то застенчиво улыбнувшись, развел руки в стороны.
Так уж получилось, что федералы и ассамблейцы в этой войне оказались на одной стороне Извини, что разочаровал.
Да свой он, свой, не сумлевайся, пробурчали с соседней койки, и госпиталь этотфедералов. Сама посуди, откуда у нас такая роскошь?
Набрали блин, детишек, все им черно-белое, везде сразу шпионы мерещатсянедовольно раздалось из другого края палатки, только спать мешают своими малышовыми разборками.
Занимайтесь любовью, а не войной! пискнул из противоположного угла невесть откуда взявшийся там пацифист.
Цыц! рявкнули на него хором.
Нашел что подсказать, ирод, тогда точно никому спанья не будет, снова пробурчал сосед.
Держи, дохромавший до Дары Бероев сунул в руки чашку и приземлился на соседнюю койку. Пришлось винтовку положить рядом и заняться борьбой с обезвоживанием.
С сожалением отложив пустую (и вылизанную) чашку, поймала нескромный взгляд Вадима, направленный за слишком широкий ворот распашонки. Похоже совет пацифиста пришелся ему по душе. Решительно поставила его «лицом к стене», а остальных шепотом попросила накрыться (никто правда не пошевелился, спят типа, ага) и, не раздумывая, полезла в обнаружившийся рядом с кроватью рюкзак за вещами. Штаны, впрочем, надевать посчитала лишним, тем более с дырками на заднице. А вот пятнистая футболка и старая родная камуфляжная куртка ее здорово порадовалив палатке было не особо жарко.
Чем прикрыть низ решила простопролезла в ворот рубашки до пояса (на слонов их, что ли, рассчитывают?) и прихватила оставшуюся часть ремнём, выдернутым из штановполучилась этакая тонкая юбка до пяток. Не сползаети ладно.
Тогда с кем же мы воюем? поинтересовалась Дара. Очень своевременная, надо сказать, мысльи двух дней не прошло.
Десант Бероев перевел тоскливый взгляд на брезентовую стену, и стало понятно, насколько ему сейчас хреново. Не физически. Душаона посильнее переломанной ноги болеть может. Десант, разумеется, не мог начать высадку без ведома федеральных властей.
Нихренасе! А ведь мы их даже побили и немного смутившись собственного хвастовства, продолжила:Поначалу. А потом они нас как котят гоняли и почему-то разозлившись:А ты, вояка, много положил?
Вадим отвел виноватые глаза, и Даре стало так стыдно, что от полыхнувших ушей непонятно как не задымилась подушка. Нашла, о чем спрашивать! Дура!
Я даже ни разу не выстрелил Сопровождали колонну с беженцами из Ново-Плесецка, сидел в кузове возле заднего борта, когда водитель шедшей следом машины не удержал дистанцию, и вот Бероев задумчиво потрогал затянутый тканью бочонок ниже колена. Прикинь, тут до сих пор пользуются аппаратами Илизарова. Ладно, хоть не гипсуют, с наигранной бодростью добавил он.
Ага. Хорошо хоть мне задницу дезинфицировали не кипящим маслом, в тон ему вспомнила излюбленный прием средневековых хирургов Дара, хотя ощущения были малоотличимые.
Сдержано похихикали, стараясь не разбудить остальных.
Слушай, а может выйдешь за меня Ну, замуж в смысле? вдруг с посерьезневшими глазами поинтересовался Бероев. Ну раз мы теперь вроде как оба сепаратисты
Дара выколупала из пяток ухнувшее туда сердце и постаралась ответить с максимальной серьёзностью.
Вадим, ты мне тоже нравишься.
Только нравлюсь? хмыкнул он.
А тебе мало?
Ага!
Вот вся же раненная, а туда же. Чуть не попросила доказать. Отвела взгляд от его обветренных губ. Еле удалось продолжить деловым тоном:
Давай подождем до конца войны, а? Каким бы он ни был.
Давай А ты многих завалила, милая? нет, ну каков нахал, а? Зато от этого слова даже ноги как-то потеплели.
Троих. А потом только зигзагом бегала. Пока не отбегалась.
Ну, я всегда знал, что ты круче меня, поспешил «подлизаться» Вадим. И добавил теплым голосом, поглаживая большим пальцем её ладонь и запястье, отчего жар от кисти расходился огненными ниточками по всему телу. Не бери дурного в голову, мы с тобой еще натанцуемся до упадумедицина пообещала.
Эх, молодежь, то несутся сломя голову, когда не надо, то собираются жить вечно. Прокомментировали их решения с соседней койки. Могли б и пошевелиться, мы б ужо как-нибудь потерпели черт с ним, со сном.
Дара с Бероевым, который неизвестно как успел перебраться на ее кровать и ухватиться за руку, густо покраснели и отпрянули друг от друга, парень снова оказался на своей койке. Но перешептываться, вспоминая прошедшее и строя планы на будущее, не перестали. Так и болтали, пока Дара не отрубилась посреди фразы.
Остальные отнеслись к этому с молчаливым пониманием.
* * *
Проснулась Дара от ужаса. Впрочем, не так, от УЖАСА. Пропитанная болью и смертью атмосфера полевого госпиталя и раньше давила страшно, но именно в этот момент чужая смерть показалась неправильной. Хотя можно подумать, что она вообще бывает правильнойсмерть.
И вот опять. И снова. И ведь совсем рядом! В тишине спящей палаты, наполненной болью и бормотанием, переносить происходящее стало невыносимо.
Вадим, одними губами позвала девушка. Бероев не подвел, моментально открыв глаза без тени сна.
Вадим, происходит что-то страшное, неправильное, торопливо, но тихо зашептала она, буквально чувствуя, как также сторожко следом просыпаются остальные. Ох и перепадет ей за поднятую панику! Да по многострадальному филею!
Но тут все несущественные опасения из головы просто вымелочерез вход в палатку уверенно и очень быстро, шагнул человек в камуфляже, прикрывая лицо ладонью чтобы не быть ослепленным светом, пусть и неярким, но режущим привыкшие ко тьме глаза. И вроде бы ничего не выдавало в нем чужака, и одежда была как у всех, и кошачья, экономная пластика движений та самая, какую девушка видела у многих охотников, а вот только ни секунды Дара не сомневалась, что перед ней не просто Враг, а сама Смерть. Конкретно её и всех, кто рядом.
Враг стремительно скользнул вбок, освобождая проход для идущих следом, и начал опускать руку, но ни того, ни другого движения закончить не успел. Ударив будто громом в тишине палатки, выстрел из ставшей частью тела винтовки-штатива (Дара ведь забыла, что не извлекла патрон из патронника, а руки, выходит, помнили!) попавший в плечо, закрутил его и бросил под ноги идущим следом.