Поспешай, ребята! закричали унтера и фельдфебель. Поспешай! Надо поспеть снова врагу вмазать!
И мы успели. Враги ещё возились с рогатками, когда мои люди зарядили мушкеты.
Может ещё раз дать залп? предложил Ефимов.
Поздно, покачал головой я. На третий времени не будет. А я хочу нанести им максимально возможный вред.
И вот озверевшие кирасиры и драгуны рванулись к нам, вскидывая палаши и ружья. Сейчас они готовы были разорвать нас на куски. Я знал, что пощады нам от них не будет.
Товьсь! скомандовал яи солдаты вскинули мушкеты к плечам. Целься! Вражеские всадники всё ближе, можно уже разглядеть заклёпки на латаных кирасах и выщербины на медных бляхах на шлемах. Теперь пора, сказал я и скомандовал:Пли!
Пули вышибали из сёдел всадников, кирасы не спасали. Перед самой баррикадой образовалась жуткая давка. Драгуны дали по нам ответный залп, однако он был весьма неточным и не принёс моим людям вреда.
А потом началась рукопашная. Штыки против палашей. Кирасиры и драгуны гарцевали перед баррикадой, рубя нас сверху вниз. От широких клинков не спасали кивера. К тому же, многие враги наносили ловкие колющие удары, целя в лица и плечи рослых гренадер. После таких выпадов редко кто поднимался. В ответ мои люди работали штыками, всаживая длинные острия в горло врагу. Некоторые особенно сильные гренадеры мощными ударами пробивали латаные кирасы. Особенно мне запомнился фельдфебель Роговцев. Могучим выпадом он проткнул кирасира и рывком выдернул его из седла, подняв в воздух и перекинув на нашу сторону баррикады. Нам несчастного быстро прикончили несколькими быстрыми ударами штыков.
Ещё в самом начале рукопашной схватки я разрядил оба своих пистолета и теперь дрался палашом. Отражать выпады кирасир и драгун, наносимые с седла, было очень тяжело, поэтому я предпочитал уходить от их клинков, отвечая короткими выпадами. Целил обычно в бедро врагу, не защищённое кирасой или же и вовсе в лошадиную грудь или шею.
Баррикада трещит! крикнул Кмит. Долго не простоит! Пора отходить!
Ефимов, скомандовал я, уводи стрелков! Де Брасиль! постарался я докричаться до командира вольтижёров. Де Брасиль! Emmener soldats!
Первый лейтенант убит! крикнул в ответ Маржело. Я принял командование!
Уводите людей, Маржело! Мои гренадеры прикроют вас!
Понял!
Кмит! Роговцев! Держимся! Прикрываем стрелков и вольтижёров!
Баррикада трещала под напором тяжёлой кавалерии врага, но держалась. Мои гренадеры дрались отчаянно, падали один за другим, но держались. И вот, когда нас осталось всего восемь человек, включая офицеров и фельдфебеля, я приказал отступать от баррикады. Надеюсь, она продержится достаточно долго, чтобы мы успели добежать до второй линии обороны.
Глава 17, В которой продолжается осада Труа
До второй линии мы так и не добрались. Из-за того, что отступление было нескоординированным, из-за того, что многие французскиеда что греха таить, и русскиесолдаты попросту позорно бежали. Из-за того, что большая часть офицеров не справились со своими солдатами. Из-за того, что вслед за кавалерией, проложившей путь через баррикады, шагала венгерская, прусская и рейнская пехота, быстро отрезавшая отдельные подразделения и уничтожавшая их.
Я со своими гренадерами как раз и оказался отрезан от артиллерии и даже стрелков Ефимова и вольтижёров Маржело. Мы петляли по переулкам, отбиваясь от мелких групп начавших уже потихоньку мародерствовать венгров и скрываясь от более крупных подразделений, занимавшихся поисками как раз таких вот отбившихся от основных сил солдат.
Долго не пробегаем, сказал мне Кмит. Скоро наткнёмся на какой-нибудь взвод и нам конец.
Было б нас побольше, вздохнул прапорщик Фрезэр, могли бы закрепиться в каком-нибудь доме
У нас на каждого по десятку патронов, отмахнулся я. Сейчас на дворе век девятнадцатый, а не шестнадцатый, когда выбить из дома засевших солдат было очень тяжело.
Надо прорываться к своим, господин штабс-капитан, тяжело дыша, произнёс фельдфебель Роговцев. Пока ещё неразбериха царит.
Верно, кивнул я. Времени отдыхать нет. Будем прорываться, не смотря на количество солдата врага. Идём по самым узким улочкам, где преимущество в количестве перестанет быть таковым. Вперёд!
Несмотря на усталость, я отдал команду: «Бегом марш»; надо было как можно скорее прорываться к своим. Первыми мы налетели на коричных венгров, занимавшихся выносом ценностей из богатого дома. Они были столь беспечны, что даже мушкеты составили в пирамиду, оставив лишь одного часового. Это был совсем ещё молодой парень, к чести его, скажу, он успел поднять тревогу, но мародёров это не спасло. Мы перекололи их штыками и тесаками, быстрее, чем они успели добраться до пирамиды, побросав награбленное.
Кмит, осмотрите оружие врага, коротко скомандовал я, очищая клинок палаша о форму убитого венгра. Солдаты, собрать патроны. Поторопитесь!
Это штуцера, сказал Кмит, заглянувший в стволы нескольких ружей. Отличные штуцера римского производства.
Разобрать штуцера, приказал я солдатам. Роговцев, сколько у нас патронов на солдата?
Штук по тридцать примерно, ответил фельдфебель.
Теперь можно побеседовать с латинянами нормально, хищно усмехнулся Фрезэр.
Вперёд! скомандовал я. Бегом!
Потом были ещё несколько стычек, мы уничтожили два взвода врага. Ещё один венгерский и один, кажется, из Гессен-Дармштадта, судя по тёмно-синим мундирам. На крупном перекрёстке пропустили разъезд прусских гусар. А потом наткнулись на серых солдат. Руководил ими не кто иной, как фон Ляйхе. Они расстреливали засевших в доме не наших, не то французов, этого было не понятьиз окон торчали только мушкетные стволы.
У немцев обычные мушкеты, сказал мне Кмит. Иначе не подошли бы к дому так близко.
Предлагаешь пострелять по ним? задумчиво спросил я. Рискованно. Но иного выхода, похоже, нет.
Взвод, скомандовал я, к бою. Бьём залпом. Кмит, командуй.
Мы вскинули ружьяя также временно забросил карабин за спину и вооружился штуцероми по тихой команде «Пли!» дали залп по серым. Семь немцев рухнули, только фон Ляйхе, которому я всадил пулю в спину, всего лишь дёрнулся и повернул к нам свою жуткую маску с окулярами. Проклятье, будто бы сам Сатана на меня поглядел.
Ружья бери! скомандовал Кмит, и я, отдавшись привычным действиям, отмахнулся от дьявольского взгляда чёрного немца. Целься! Мы все вскинули приклады к плечу. Пли! Вместе со всеми жму на спусковой крючок.
Фон Ляйхе, единственный из немцев, не искал укрытия от перекрёстного огня. Теперь моя пуля угодила ему в грудь. Он снова лишь покачнулся. Крови на кожаном плаще пальто я не заметил. Ляйхе встряхнул рукамии в ладонях его, как и когда-то в Париже, у входа в магазин «Граф Ди», возникли два кинжала с широкими клинками. Он кинулся на нас.
В рукопашную! скомандовал я.
В штыки его! крикнул Кмит. На штыки поднять, немчуру!
Я отбросил свой штуцердевать его было, всё равно, некудаи выхватил палаш. Немец оказался ловок, как кошка, и быстр, как сам чёрт. Он отбивал выпады штыков и палаша своими кинжалами, крутился, словно угорь, между нами, так что мы не успевали его достать. А между тем, к нам уже бежали с десяток серых немцев. Остальные плотным огнём не давали осаждённым в доме вырваться и прийти нам на помощь.
Кмит! крикнул я, на секунду отвлекаясь от схватки. Я схвачусь с ним один на один. Не дайте серым помешать нам!
Есть! ответил подпоручик. Солдаты, за мной!
Geteiltes Leid ist halbes Leid? проскрипел из-под маски фон Ляйхе, не препятствовавший моим людям. Хочешь умереть смертью героя?
Попробуй убить меня, герр труп, ответил я в той же мрачно шутливой манере.
И перешли от слов к делу. Зазвенели клинки. Меня спасала только длина и вес шотландского палаша, немцу приходилось парировать его, подставляя под него сразу оба кинжала. Ляйхе был быстрее меня и чертовски лихо управлялся со своим оружием. Мне стоило огромных усилий, увёртываться от его искусных выпадов и держать дистанцию. Однако был в его мастерстве серьёзный изъянфон Ляйхе совершенно не думал о защите, весь с головой уходя в нападение. Именно поэтому я сумел достать егополоснул палашом по груди, распарывая кожаное плащ-пальто и чёрный мундир под ним. И снова ни капли крови. Из разрезов на теле посыпался мелкий рыжеватого цвета песок.