Мсье офицер, куда желаете проехаться?
Не успел я остановиться на перекрёстке, как меня окликнул возница проезжавшего мимо фиакра. Я запрыгнул в него и назвал адрес, как и в прошлый раз, не став торговаться насчёт цены проезда. Интересно, быстро ли распространяются слухи среди парижских извозчиков? А то ведь могут сообщить друзьям-товарищам о щедром русском офицере, что платит не задумываясь, тогда я, боюсь, разорюсь на поездках по городу. Хотя ездить-то мне по нему не так и долго. Думаю, уже завтра отправлюсь в полк. Так что пусть ищут извозчики щедрого русского офицеране найдут. Ещё стану кем-то вроде городской легенды. Эта мысль, вкупе с отличной и довольно тёплой для начала зимы погодой привели меня в великолепное расположение духа.
Бросив вознице несколько пистолей, я махнул ему рукой и направился в особняк, над которым вился флаг моей Родины. Как же чертовски приятно видеть, слышать, пускай и приглушённую расстоянием и оконным стёклами русскую речь. Я ведь ни слова на родном языке не слышал последние несколько месяцев. Боже, Боже! Я сглотнул ком, вставший в горле, и направился к дверям. Около них дежурили двое гренадер в мундирах Лейб-гвардии Семёновского полка. Завидев меня, они, не смотря на явное удивление, написанное на лицах, вытянулись вол фрунт и отдали честь. Я отдал честь в ответ и вошёл в посольство.
По ту сторону двери за конторкой сидел молодой человек в вицмундире коллежского регистратора министерства иностранных дел. Он что-то старательно писал, так увлекшись процессом, что и не заметил моего появления.
Молодой человек, постучал я по обитому зелёным сукном столу.
Коллежский регистратор вскинулся и заморгал, с удивлением глядя на меня. Я усмехнулся и спросил у него:
Где мне найти военного атташе?
Графа Черкасова? зачем-то уточнил коллежский регистратор. Его кабинет на втором этаже. Третья дверь от лестницы.
Благодарю вас, сказал я и, когда уже направился к лестнице, молодой человек окликнул меня.
Только его на службе нет. Дома он остался нынче.
Далеко дом? поинтересовался я, оборачиваясь к нему.
Да нет. От посольства налево по улице до перекрёстка, второй дом направо.
Снова благодарю, кивнул я и вышел из посольства.
Гренадеры снова отдали мне честь, и я приложил руку к киверу. Брать фиакр ради нескольких десятков саженейнет уж, простите, я не такой мот. Поправив ранец на спине, я зашагал по мостовой к нужному перекрёстку. Ранние прохожие с удивлением глядели на офицера в незнакомом мундире. Пройдя небольшое кафе с говорящим названием: «Douceur russe», я заметил группку очень интересных людей. Большую часть её составляли мои знакомцы по форту паладиновсолдаты в серых мундирах странного покроя и фуражных шапках с козырьками под предводительством офицера в чёрном кожаном плаще-пальто с рукавами. Они окружали невысокую фигурку в расшитом китайском халате (назывался он чеонгсам, так говорил мне мастер Вэй, который учил меня рукопашному бою) с небольшой коробочкой в руках. Полиции рядом не оказалось, а парижане предпочитали не замечать этой сцены. Ведь все немцы были отлично вооружены.
Очень мило. Кто бы ни были эти серые солдаты с чёрными командирами, мне они враги и враги опасные. И что бы ни рассказал мне лорд Томазо, я ещё не до конца удовлетворил своё любопытство. Хотя бы относительно этих людей. Я снял с головы кивер, проверил, легко ли выходит из ножен старинная шпага, и решительным шагом направился к заинтересовавшим меня людям. Подумал было зарядить «Гастинн-Ренетт», но решил, что не стоит размахивать пистолетом на улице.
Послушайте, граф, как-то странно обращался к молодому китайцуили китаянке, очень уж миловидное лицо было у негонемец в плаще пальто, я ведь прошу вас о такой малости. Продайте мне эту птицу.
Прошу прощения, герр Адлер, вежливо отвечал китаец, судя по голосу это всё же был мужчина, даже скорее юноша, не старше меня, но вы просите о невозможном.
Граф! воскликнул немец с птичьей фамилиейили это прозвище? Не вынуждайте меня применить насилие к вам! Богом клянусь, мне это будет очень неприятно!
И снова прошу вас, герр Адлер, простить меня, тон китайского графа не изменился ничуть, хоть ему и явно угрожали. Я не торгую птицами, которых нет в природе.
А Бонапарту вы кого продали?! вскричал немец. Donnerwetter! перешёл он на родной язык. Или вы, граф станете отрицать, что продали аквиллу Бонапарту?
Господа, я подошёл уже достаточно и решил обратить на себя чужое внимание, граф, несколько раз объяснил вам, что не может ничем вам помочь.
Ты ещё кто такой?! вызверился на меня немец.
Rassenminderwertig, процедил сквозь зубы один из серых солдат, стоявший ближе всего ко мне. И я, не задумываясь, ударил его новеньким кивером, сработанным уэльвским кожевенником перед самой битвой с Кастаньосом. Он был не очень тяжёлым, однако противник не ждал удара и покачнулся, когда кивер врезался ему в лицо, сбив с головы фуражную шапку. Второй солдат уже успел подставить предплечье, закрыв при этом себе рукой обзор. Я же выхватил из ножен шпагу и молниеносным выпадом приставил кончик её кадыку «кожаного» немца. Он даже не успел за эфес своего оружия схватиться, что говорило о нём не самым лучшим образом.
Не стоит оскорблять в моём лице всю русскую нацию, улыбнулся я, чуть надавив на рукоятьпо горлу немца потекла тонкая струйка крови, пачкая воротник белой рубашки. Уберите своих людей, герр Адлер. Думаю, вы с графом всё выяснили.
Это моё дело, резко ответил тот, продолжая сжимать эфес.
Не только ваше, покачал я головой, чуть сильней надавливая на шпагу, отчего струйка крови превратилась в ручеёк, но и графа. Не стоит утомлять титулованную особу.
Юноша, тон Адлера можно было считать оскорбительным, ступайте прочь. Не стоит становиться на пути у людей, о которых вы ничего не знаете.
Вы назойливее мух, сказал неожиданно граф на столь же безупречном немецком, каким до того был его французский.
Граф, вы совершенно правы, усмехнулся я, и меня, как и самого юного аристократа, ничуть не смущали нацеленные на нас пистолеты. Убирайтесь, герр Адлер! Или хотите стать героем и пасть от моей руки, дабы развязать их своим людям? Так поспешите, отдайте им последний приказ!
Уходим! скомандовал немец, отворачиваясь от меня, но руки со шпаги не убирая. Я перевёл своё оружие и чуть выпрямил руку, так что кончик клинка теперь упирался в затылок немца. Он замер.
Пусть ваши люди пройдут вперёд, сказал я, до перекрёстка. А потом и вы, хорошо.
Проделав то, что я им велел, немцы, кидая на меня злобные взгляды, скрылись за углом большого дома.
Мы не представлены друг другу, ваше сиятельство, обернулся я к китайцу. Поручик Суворов. С кем имею честь?
Граф Ди, ответил тот, глубоко кланяясь мне. Благодарю вас за моё спасение.
Полноте, граф, усмехнулся я. Не думаю, что эти немцы перешли бы от угроз к действию.
Вполне могли, поручик, покачал головой молодой человек. Вполне.
Тогда разрешите проводить вас, предложил я, радуясь предлогу расспросить его о напавших на него немцах.
Поверьте, поручик, попытался отказаться граф, это будет лишним.
Однако я, как человек, благодаря урокам старого мастера боевых искусств, несколько расширившего рамки моего образования, знающий основы восточной философии, легко нашёл довод и против этого.
Граф, вы сами признали, что я спас вам жизнь, а значит, взял на себя ответственность за вашу судьбу. Так что я просто обязан следить за вами.
О-о-о, граф был весьма удивлён, вы знакомы с классической философией? Я давно ждал достойного собеседника.
Я понял, что попал впросак, и моих более чем скудных познаний в этой области едва ли хватит, чтобы поддержать вежливую беседу. Видимо, это было настолько ясно написано у меня на лице, что молодой граф рассмеялся и сказал мне:
Мне бы хотелось узнать, кто был вашим учителем философии. Однако беседовать лучше всего не на ходу, а за чаем. Вы спасли меня, и угостить васмой долг.
Благодарю вас, ваше сиятельство, кивнул я.
Прошу вас, поручик, покачал головой Ди. Называйте меня просто по имени. Этого будет вполне довольно.