Я не могу.
Можете, все вы можете. Просто надо не бояться. А ну-ка, надеваем наушники, берем пистолет, вот так.
Яне
Спокойно. Снимаем предохранитель. Мушку с прицелом совмещаем, мишень видим. Дыхание задержать и мя-агенько давим
Пистолет дернулся, словно живой. Тамаре показалось, что ее ударило током; как того мужчину! Она швырнула пистолет на стойку и отпрыгнула к дверям.
Томочка, погодите, давайте еще раз. Очень успокаивающее занятие, я вам точно говорю.
Нет-нет, меня дома не могу, извините в другой раз. Она допятилась до выхода и припустила почти бегом, краснея от неловкости. Все выходило некругло, все шло наперекосяк.
* * *
Расстроенная, она прозевала приход Русика, и он застал творческий беспорядок на кухонном столе. Лоскуты, катушки, россыпь пуговиц: она в третий раз переделывала наряд для куклы с разноцветными глазами. Руслан промолчал, посмотрел укоризненно и отправился мыть руки. Тамара в ужасе забегала от плиты к холодильнику: показное благодушие могло означать что угодно.
Впрочем, на этот раз ее страхам было не суждено сбыться: Русик в красках расписывал, как убедил клиента купить большую партию мониторов, а Тамара слушала и не понимала. Он с аппетитом уплетал котлеты, а ей ужин не лез в горло.
Уйду я с этой работы, наконец ляпнула она. Русик поперхнулся.
Сдурела?
Я ничего не вижу. От меня никакого толку.
Ладноподписка о неразглашении; но как рассказать об электростуле? Немыслимо!
Снова-здорово! И не увидишь ничего, пока будешь ныть. Позитивно мыслить надо.
Но Русланчик От меня ведь люди зависят
Плевать на людей!
Я не могу
Ну, раскудахталась. Русик швырнул вилку на тарелку. Где такую работу найдешь, чтоб нормальные деньги платили? Опять будешь за копейки с тетрадками сидеть?
И буду, прошептала Тамара, глотая слезы.
Никогда ничего не добьешься. Руслан с треском разгрыз сушку. Непонятны мне эти упаднические настроения. Ты что думаешь, я тебя всю жизнь буду содержать?
Русик, я
Не называй меня Русиком!
Сопя от негодования, он удалился в комнату, задумчиво уставился на шкаф (у Тамары сердце екнуло«опять?»), но передумал. Назидательно ткнул в нее пальцем:
Не имеешь права уходить, поняла?
Казалось, она спит под действием лекарства и видит тягостный кошмар, из которого нет выхода. Выяснение отношений затянулось: ночью Русик потребовал ласки, а она расплакалась. Он обиделся, обозвал курицей, все утро не разговаривал и демонстративно не доел омлет. Даже выставил на видное место «командировочную» сумку, и Томочка снова разревелась.
* * *
На работукак на каторгу. Ночью ей снился давний кошмар о враче с ножом в руке.
Заявление на увольнение Дмитрий Владимирович отклонил: «На данном этапе обучение прерывать запрещается!» Самого шефа Тамара не видела; бумажку с резолюцией секретарша вынесла, словно дохлую мышь: двумя наманикюренными пальчиками.
Перед началом занятия группа была непривычно молчалива. Один Стечкин разглагольствовал: «А я чо? Буду я о всяких уголовниках беспокоиться» Тамара чуть ему не врезала.
Вольф Ойвович собрал отчеты о сегодняшних снах, быстро просмотрел их. «Ага, сказал он, ну хоть что-то. Три автокатастрофы так у Серафимовой умышленное убийство, ага Есть явный сдвиг. Продолжим».
Просьба «А может не» демонстративно услышана не была. Их снова повели в испытательный корпус.
Значит, так, Серафимова, сегодня задание сложнее. Будет три оператора. Один из них нажмет на кнопку. Тамара сглотнула. Ваша задачауказать, кто именно. Понятно?
А если
Выйдете через вторую дверь. Вперед.
И Томочка на негнущихся ногах вошла. Зеркало наполовину занавешено, три оператора, одинаковые в своих масках, стояли за пультами. «Как же я пойму из снакто?» Устроилась на кушетке, выпила лекарство. И тут занавеска отдернулась: к стулу привязан парнишка лет двенадцати. Рыжий, веснушчатый. Губы его тряслись, а на щеках блестели полоски от слез.
Нет! Тамара рванулась, но лекарство уже начало действовать, и ее потащило в сон.
Из сна Тамара вывалилась рывком. И сразу закричала, боясь, что не успеет:
Это он, он! Справа который. Брови сросшиеся. Это он!
Ткнула в будущего мучителя пальцем и
из-за ширмы раздался выстрел. Оператора ударило в грудь, и на белом халате расплылось красное пятно. «Господи, да его застрелили!..»
Перед глазами блестела ножка кушетки. Болело ушибленное бедро. Тамара приподнялась с пола и заглянула в пыточную. И не сразу понялаоператоры аплодируют ей, а «расстрелянный» стягивает халат, это же маркер с краской!
Мальчишка в кресле хохотал и корчил рожи.
* * *
Тамара не помнила, как собралась, как добрела до остановки и влезла в трамвай. Очнулась, когда здоровенная кондукторша потребовала оплатить проезд. Она полезла в сумку, долго рылась там, и сидящая рядом старушка уже прошлась насчет бестолковой молодежи.
Обдолбалась, что ли? рявкнула кондукторша. Томочка вздрогнула и разжала пальцы. Прозвенела по полу мелочь, закатилась под сиденье помада. И выпало удостоверение.
В трамвае повисла тишина, словно не книжечка «ФСБ. Антитеррор» оказалась на полу, а граната без чеки. Тамара бросилась спасать добро и чуть не столкнулась лбом с мальчишкой. Тот протянул мелочь на ладошке:
Держите, и застенчиво:А вы правда из антитеррора?
Правда.
Видишь тетю? Она с террористами борется, донеслось сзади.
Ей протянули удостоверение, грозная кондукторша разулыбалась, словно старой знакомой. Тамара выросла сантиметров на двадцать: «Я не имею права сдаваться».
Спасибо, сказала она, выпрыгивая из трамвая.
* * *
Острый свет брызгал в глаза с хрустальных люстр, и зал расплывался, как в калейдоскопе. А может, виноваты были слезы. Голову стянул железный обруч. Она терзалась: потечет водостойкая тушь, она споткнется на непривычно высоких каблуках, ее забудут внести в список или в последний момент сочтут недостойной диплома.
Хотелось сбежать. Как из художественного училища.
Сегодня мы приветствуем первый выпуск, первый состав группы предвидения социальных катаклизмов. Директор был особенно представителен. Из пятидесяти шести кандидатов, прошедших первоначальный отбор, до сегодняшнего дня добрались лишь двадцать два. Нет, не стоит думать, что остальные пали смертью храбрых
В зале засмеялись. У Тамары разламывалась голова, она старалась глубоко дышать. «Слава богу, Стечкин оказался среди отсеянных»
Когда мы создавали сектор предвидения, многие не верили в результат. Было даже предложение назвать его «сектором ненаучной фантастики».
Зал грохнул. Томочка украдкой вытерла ладони об юбку.
«Жаль, Русик не придет». Она просила, но у него совещание, и вообще «карьера не терпит расхлябанности и несерьезности». И Светланы Михайловны нетуехала на учительский симпозиум. Зато они не увидят ее позора, если что стрясется.
Не хвастаясь, могу сказать, что результаты нашей группы в два с лишним раза превышают
Но родители увидят. Мама выглядела растерянной, отец смотрел скептически. А в третьем ряду стоял Бахметов. Впервые он появился не в камуфляже, а в бежевой водолазке. Большой, уверенный. «Мне бы его спокойствие». Назар поймал ее взгляд и подмигнул.
«Это здоровоработать рядом с настоящими профессионалами».
А теперь позвольте перейти к вручению. Диплом ясновидящего не даст нашим провидцам права выступать в суде в качестве метафизических свидетелей. Но судьбы нас с вами будут во многом зависеть от их невидимой работы.
«Да, я готова. Я буду стараться изо всех сил».
Ей предстоит хранить спокойствие родного города. Чтобы все жили мирно и счастливо: папа с мамой, Русик, Светлана Михайловна. И Бахметов, и Дмитрий Владимирович, и его противная Галочка.
А раз наша группа необычная, то и дипломы начнем вручать с конца алфавита. Диплом вручается Шорину Денису Анатольевичу.
Аплодисменты разорвали духоту. У Тамары глаза ломило, так болела голова. «Сейчас выйду и свалюсь в обморок. Юбка задерется. Все будут вокруг бегать, водой из графина брызгать. Стыдобища».