Пора. Берусь за пыльную металлическую ручку и сильным, уверенным движением тяну дверь на себя. Она со скрипом и явным неудовольствием поддается. Каждый раз обещаю прихватить на рандеву машинное масло, чтобы смазать ржавые петли, и каждый раз забываю. Склероз, возведенный в традицию.
Ну, здравствуй, питерское нечто!
Внутри горят немногочисленные светильники и тихо играет музыка. Все та же протяжная и грустная мелодия, чарующая своей неземной тоской. О чем-то плачет одинокая скрипка. Негромкий, но напряженный женский голос, готовый в любой момент сорваться на крик, нашептывает старую историю на незнакомом языке.
В незащищенное лицопротивогаза больше нетдует охлажденный кондиционером воздух. Забытая, запрещенная свежесть: в затхлых подземельях ветер давно не живет, а на поверхности он пропитан радиоактивным ядом.
Рад вас видеть, рыжий официант, только завидев меня, быстро устремляется навстречу. Прошу, проходите.
Он приветливо улыбается, причем совершенно искренне. Редкое качество для работников сферы обслуживания. Тем приятнее встретить исключение.
Здравствуйте, я киваю в ответ. Прежде чем последовать за официантом, ищу глазами вешалку. Она прямо за дверью. Легким движением скидываю ветровкуразве когда-то на мне была «химза»? и оставляю ее болтаться на крючке. Идемте.
Я без труда могу найти свой столик, но предпочитаю до конца насладиться установленным ритуалом. К чему спешить? Я пришел слишком рано, а она, как всегда, опоздает.
Ваш столик, рыжий жестом указывает на место возле огромного окна во всю стену.
Спасибо.
Добродушный официант не спешит вручить мне меню, вместо этого спрашивает учтиво:
Вам как всегда?
Здесь подают прекрасный греческий салат и просто восхитительные медальоны из свинины в терпком гранатовом соусе.
Конечно, энергично трясу головой. Конечно!
Что будете пить?
К мясу полагается красное вино, но стоит ли мучить себя условностями, когда на улице парит настоящий летний зной?
Пиво. Любое разливное, и быстро уточняю, коря себя за поспешность. Любое разливное светлое.
Не думаю, что официант принес бы в жару темного, но лучше потратить несколько лишних слов, чем давиться не подобающим погоде напитком.
А главноехолодное! вот это уточнение точно лишним не будет.
Немецкое или чешское? рыжий с насмешливым видом продолжает исключать неправильные варианты.
Вздыхаю про себякто ж его просил играть в демократию? А мне теперь страдать нелегким выбором.
После недолгого раздумья принимаю решение, от которого царь Соломон должен многократно перевернуться в своей усыпальнице:
Хочу нашего.
Официант удивленно и слегка театрально изгибает брови, но отговаривать меня не спешит. Лишь что-то записывает карандашом в своем крохотном блокнотике.
У вас же питерское заведение? мне вдруг становится неловко от странного пассажаведь выбор-то совершенно идиотский. Хочу соответствоватьбуду пить ленинградскую «Балтику».
Ядурак, вдвойне дурак. Не особо люблю отечественное пиво, а уж «Балтику»меньше всего.
Рыжий смеется, не переставая писать:
Как скажете.
Несколько секунд размышляю о собственном странном заказе, прихожу к выводу, что во всем виновата жара, и с облегчением откидываюсь на высоком, удобном стуле. Отсюда открывается замечательный вид на улицуона небольшая, машины здесь редкие гости, зато прогуливающихся, никуда не спешащих прохожихв достатке. Мне нравится наблюдать за людьми, особенно за счастливыми и беззаботными. Глядя на них, становится чуть светлее, я купаюсь в отблесках чужого умиротворения и покоя.
Мое внимание сразу же привлекают дед и внук, медленно ковыляющие по тротуару: дед очень стар, идет с трудом, опираясь на видавшую виды палочку, пацаненок же совсем маленький, и тоже с трудом передвигает свои нетвердые и не совсем послушные ноги. Но малыш совершенно счастлив, его отпустили с любимым дедой на прогулку, он радуется редкому в этих краях солнышку, он чувствует себя большим и взрослым, ведь передвижение на четвереньках осталось в прошлом, а впереди ждут бег и прыжки! Старик наверняка вздыхает и охает при каждом шагетолстое окно не пропускает звуков с улицы, но улыбка не сходит с его уст, окруженных глубокими морщинами. Он вспоминаетя уверенсвою молодость и ненадолго забывает о скорой, навязчивой смерти, поджидающей его за каждым оторванным листком в календаре.
Начинающий свою жизнь и встречающий ее закат Немного грустно, но старик не боится, не боюсь и я. Он улыбается, и улыбка его молода, а значит, смерти придется еще немного подождать своей законной, но ускользающей добычи.
Две пожилые женщины обсуждают что-то весьма оживленно и эмоционально. Говорят одновременно, и явно не слушая друг друга, но при этом и не перебивая. Им нужно излить из себя накопившиеся и не нашедшие выхода переживания: рассказать о прежних и новых болячках, об успехах детей и их неблагодарности, о радостях, что дарят внуки, и заботах, которыми награждают соседи. Сказать нужно многоедва монолога без единого слушателя Но усталые лица постепенно разглаживаются, стирая некрасивые следы, оставленные годами, а в глазах появляется если еще не блеск, то хотя бы намек на него. Женщинам становится легче.
Совсем юная школьница в окружении двух столь же юных кавалеров с ранцами и сменкой, отчаянно борющихся за ее благосклонность. Они смешные, вся троица: смущающаяся и пока не научившаяся наслаждаться неотступным мужским вниманием девчонка и неуклюжие мальчишки, чье вчерашнее беззаботное детство ныне подвергается сумасшедшей гормональной бомбардировке. Без пяти минут подросткиони боятся непонятных перемен и с затаенной надеждой ждут их.
Греческий салат, передо мной возникает огромная тарелка с аппетитно выглядящими овощами, украшенными кубиками феты и кольцами лука. Мой любимый соус, которым обильно полито блюдо, благоухает так, что я готов наброситься на еду немедля, забыв о приличиях. Официант замечает мое нетерпение и тут же оставляет проголодавшегося посетителя наедине с угощением.
Я почти успеваю проникнуться благодарностью к деликатному рыжему парню, однако ненасытная страсть к изысканной кухне накрывает меня с головой, заставляя забыть обо всем остальном.
* * *
Пятьдесят минут. она опаздывает уже на пятьдесят минут. Пиво давно выпито, горячее и десерт уничтожены без остатка. Вкусно, но мне одиноко
Вновь набираю ее номер. Робот с неживым женским голосом равнодушно повторяет заученную фразу:
Абонент недо
Отбиваю. Начинаю злитьсяна вечную непунктуальность, на дурацкую привычку не заряжать вовремя телефон, на
Ваш счет.
Официант смотрит с пониманием и сочувствием. Ему искренне жаль, что он не может ничем помочь. Хороший парень
Если она все же соизволит прийти, я киваю в сторону пустующего напротив меня стула, передайте, пожалуйста, что жутко недовольный муж будет ждать ее в парке рядом с метро.
Обязательно передам.
На всякий случай уточняю:
Вы же помните ее? Высокая, с длинными светлыми волосами
Конечно, у вас очень красивая жена.
Только уж очень необязательная, я ворчу, но слова официанта мне приятны. «Ты самая прекрасная». И зачем-то невпопад добавляю:Она любит, когда ее называют Златовлаской.
Стою перед вешалкой и с тоской гляжу на свою ветровку. С утра капал дождь, но сейчас таскать с собой ненужную вещь совершенно не хочется. Раздеться бы и, наплевав на культуру и воспитание, залезть в фонтан Я искренне завидую малышам: им пока неведомы глупые условности взрослого мира, поэтому сейчас они с наслаждением барахтаются в прохладной воде. А мы смотрим на них и мечтаем снова стать детьми
Снимаю ненавистную куртку с крючка, и мой взгляд упирается в настенное зеркало, доселе скрытое одеждой. Оно разбито, прямо посредине сверху вниз змеится широкая трещина с рваными краями-осколками.
Что-то меняется, я не понимаю что, но
За окном темно, Солнца больше нет. Тишина. Забытье и смерть.
Из зеркала на меня смотрит чужой человек с моим лицом С половинкой моего лица, вторая часть, отделенная трещиной в стекле, кто-то старый, уставший, с потухшим и пустым взором.