Плавание немного затянулось. Рой ощутил усталость во всем теле, но они все еще находились в воде. Рядом плюхалась Элизабет. Она тоже очень устала. Хватая ртом воздух, бедняжка нечаянно заглатывала соленую воду и испытывала неприятные тошнотворные позывы. Где-то позади прозвучал пронзительный крик Оливера. Становилось ясно, что этот человек погиб и больше не будет страдать и испытывать какого-либо страха в этой жизни.
Моррисон забеспокоился, что его ждет подобный конец. Хотя, что он теряет? «Теперьесть что!»подумал он и взглянул на Элизабет, а в его кармане теплился внушительный кусок драгоценнейшего камня.
Владимир, стоявший совсем рядом с океанической водой, омывающей побережье Дайменд клавс, инстинктивно отпрыгнул назад, когда из темноты воды появились две фигуры. Он сперва подумал, что это паук, но потом понялэто были его соратники. Ему не удалось найти среди них Оливера, и тогда русский осознал, что их самоотверженный спаситель остался на суднеон погиб.
Господи, Владимир, слава богу, это ты! откашлявшись от соленой воды, проговорила Элизабет. Ты нас так напугал, стоишь тут, как приведение в потемках.
Вы менятоже! признался тот. Он не стал спрашивать об Оливере, ему было тяжело об этом говорить и думать.
Оставшаяся в живых команда кладоискателей воссоединилась на пляже Дайменд клавс. Теперь у них не было рюкзака Оливера с противоядиями. Элизабет сожалела о своем рюкзаке с вещами и остатками продуктов. Рой не сожалел об утерянной сумке. Все, что ему было так важно, находилось сейчас рядом с ним, либо при нем. Единственное, сложное обстоятельство, которое смущало егоотсутствие какого-либо искусственного света. Каски с прожекторами остались на яхте, вместе с рюкзаками.
«Вот незадача!»подумал Моррисон, а затем кивнул в сторону джунглей, за которыми скрывался заброшенный объектперевалочная база.
Перевалочная базаДайменд клавс
Моррисон, прячась с коллегами по несчастью в просторном зале со сломанной и просто брошенной мебелью, поневоле начал осознавать, что уже не в первый раз, как оказался на этом острове, чувствует себя жертвой неутомимого охотника. И это не было умственным бзиком, фобией или просто галлюцинациейвсе было реально!
Все они трое сидели сейчас за барной стойкой в бывшей общей комнате отдыха для работников «Шимеринг стоун». Теперь она мало чем напоминала собой некогда уютное местечко, где, после рабочего дня, собирались люди, и за кружечкой безалкогольного пива проводили время за бильярдным столом либо за душевными разговорами. Уже давно тут ничего подобного не было и, скорее всего, никогда не будет. Восьминогое существо навсегда отвоевало себе этот остров «дрейфующий» на просторах Индийского океана.
Владимир, когда, можно сказать, им всем осталось жить последние минуты (если это так), наконец засомневался в правильности поступкаприплыть сюда. Подобная мысль далась ему с трудом, он не желал думать об этом, так как сразу начинал считать своей виной жестокую участь погибших соратников. К счастью, слова Роя, сказанные в защиту его невиновности, сдерживали внутриличностный конфликт.
Пригнись, Владимир, прошептал Рой, сидевший на корточках слева от русского. Он заметил, что соратник слишком уж высунулся из-за временного укрытия. Паук может прийти сюда в любую секунду.
Владимир послушал его. Пригнувшись, он убрал с пола крупные осколки из-под пивных кружек и, усевшись, уперся спиной на деревянную поверхность барной стойки.
Черт! Как же у меня ноги гудят от всей этой беготни, хриплым голосом прошептал русский. Если вы оба не против. я вот так чуть-чуть посижу, и не ругайтесь, если вдруг немного вздремну.
Как ты можешь думать о сне в такой момент? удивилась Элизабет.
А о чем мне еще думать, если я устал, как собака?
Как знаешь, усмехнулась девушка. Спи, если хочешь, вот только есть вероятность, что ты уже никогда не проснешься.
Да ладно тебе, Элизабет, проговорил Рой. Я смотрю, ты тоже хочешь спать и просто завидуешь немного, что Владимир решил себе позволить такую роскошь, а тебе мешает страх. Не бойтесь, я буду бодрствовать. Поспите немного. Если услышу что-то подозрительное, сразу разбужу.
Владимир скрестил на груди руки и, свесив голову, закрыл глаза. А Элизабет, благодарно посмотрев Рою в лицо, соблазнительно улыбнулась. Рой даже подумал, что она была готова его расцеловать, но не сделала этого из-за легкого чувства смущения.
Ведь они сейчас были не наедине.
Честно говоря, пусть они сейчас займись тут любовью, Владимиру было бы глубоко на это наплевать. Он заснул уже через секунду, как его веки сомкнулись. Вскоре и Элизабет тоже засопела. Она, словно кошка, свернулась на полу калачиком и сладко спала.
Чем дольше соратники Роя прибывали в стране снов, тем больше ему самому хотелось спать. Он с трудом сдерживал натиск сонливости, но веки с каждой минутой тяжелели все больше и больше, в конце концов, он тоже заснул.
Ненадолго.
Странный сон явился Моррисону в мире грез: Лежат они все трое, как и наяву, за барной стойкойякобы прячутся, а паук-мучитель знает об их местонахождении и, незаметно для их слуха, постепенно подкрадывается. На своем лице и на лице соратников Рой видит довольную мимику. Синее насекомое обходит барную стойку и встает перед ними в атакующую позу. В следующую секунду, когда паук бросается на них, Владимир достает пистолет, непонятно откуда взявшийся, и убивает монстра.
Звонкий звук бьющегося стекла единовременно пробудил соратников. Рой с Элизабет лишь вздрогнули и, широко раскрыв веки, остались лежать на месте. Они смотрели в напуганные глаза друг друга. Владимир отреагировал гораздо эффектнее. Проснувшись, он резко поднял голову и ударился затылком об барную стойку, а после, взбудораженный, вскочил на ноги.
Ты что, Владимир. с ума сошел, что ли? Живо пригнись! в страхе за жизнь товарища, за свою собственную, а так же за жизнь Элизабет, прошипел Рой. Монстр вот-вот заметит тебя, если уже не заметил.
Внезапно послышалось знакомое постукивание паучьих лапок, это синий монстр, ворвавшийся через окно, вышагивал по усыпанной стеклами поверхности пола и, судя по всему, он направлялся к Владимиру. Рука русского потерялась в кармане. Рою постепенно становилось ясно, что Владимир что-то пытается там отыскать, а может, просто пока что не решался вытащить. Наверное, хотел подготовить пауку какой-то забавный сюрприз.
Уже заметил, судорожно проговорил Владимир. Поздно зады прятать. Тварюга направляется к нам!
Русский резко вырвал руку из кармана. Его ладонь крепко сжимала рукоятку пистолета «Смит и Вессон». Вооруженный мужчина принял оборонительную стойку и вцепился двумя руками в оружие. Указательный палец правой руки замер под скобойна спусковом крючке. Паук замер на месте в ожидании более подходящего момента для нападения.
Сейчас я ему покажу, кто правит этим миром, Так сказать, научу гадину родину любить, пробормотал Владимир и прицелился. Внезапно русского озарила мысль, что теперь оставаться тут бессмысленно (в прядки с этим чудовищем не поиграешь), и раз паук поостерегся оружия в его рукахзначит, надо этим воспользоваться. Вставайте, и живо бегите к двери, бросив мимолетный взгляд на соратников, промолвил он.
Рой встал из-за преграды и посмотрел на неподвижного паука. Ему показалось, что монстр тоже смотрит на него.
У этого существа было нечто похожее на глаза, но вряд ли они видели четкие грани. Зрение паука было ничтожным, скорее всего, глаза-бусинки атрофировались от долгой жизни в темноте вулканической пещеры. Но и не исключено, что они вообще никогда хорошо не видели. Несравненное паучье чутье с лихвой заменяло визуальное восприятие.
Ну что, скотина, с такими словами обратился Владимир к синему монстру, когда Рой с Элизабет на полусогнутых ногах направились к створчатым деревянным дверям. Думаешь, только ты можешь убивать? Нее-ет. Владимир покачал головой. Ты много на себя берешь, мерзкая гадина. Ты убил моих друзей и заплатишь за это сполна! он крикнул на паука.
Насекомое импульсивно дернулось и отстранилось назад, приподняв передние придатки, встало на дыбы. Вряд ли Владимир так позволял бы себе потешаться над существом, для которого человек всего лишь организм для собственной репродукции и размножения, если бы знал, что оружейный выстрел для плоти этого уничтожителя, всего лишь легкая царапина, как от гвоздика на поверхности стекла.