Правы были те, кто утверждал, что жизнь - это своеобразный Божий дар. Конечно, в привычном религиозном понимании эта Сущность не являлась Богом, поскольку Она не творила Домен с самого начала, а лишь следовала закону усложнения материи, но самозарождение жизни, появление ее как принципа, обязано собой именно Ей.
От бесконечного созерцания такой гармоничной и сложной структуры Виктора отвлекла мысль, которую он постоянно, все это время держал взаперти, не позволяя ей стать достоянием оперативного поля инкома паракрейсера. Гагарин начал всплывать, отстраняться от потока информации, но параллельно с этим ему незаметно (хотелось бы верить) удалось запустить одно щупальце из своей чувственной сферы и просканировать сознание корабля.
Хотя сканирование было весьма громким заявлением. Гагарин не смог понять ровным счетом ничего: слишком быстро, слишком сложно инком паракрейсера оперировал понятиями, мыслил, анализировал, однако, даже несмотря на это, Виктору удалось почувствовать базовые императивы инкома, так называемый характер корабля. Если воспользоваться чисто человеческим аналогом, то любой инком или БКС, будь-то интелектсистема автоматизированного завода, научно-исследовательской лаборатории, станции трансгресса или звездолета, обладала индивидуальными чертами поведения в той или иной ситуации. Так, к примеру, персональный секретарь Виктора обладала взбалмошным, порой стервозным характером, но при этом являлась искусственной полевой формой жизни. Характер человека формировался на протяжении нескольких лет, путем воспитания в семье, более крупных общественно-социальных структурах, но характер искусственных систем определялся базовыми императивами, программами, а так же адаптационными модулями - своеобразными яслями, детскими садами, школами и университетами для инкомов.
Гагарину удалось сделать снимок базовых императивов инкома "Ильи Муромца", что сэкономило ему огромную кучу психических и ментальных сил. Подобный прием, тогда еще не сознательно, он применил на Таинственной, когда сохранил слепок матрицы сознания Влады. Информационный объем в теперешней ситуации был гораздо больше, но и возможности Виктора не стояли на месте.
- Это действительно... потрясает, - сказал он, едва придя в себя по-настоящему. - Знаешь. Я по хорошему тебе завидую.
- Почему?
- Впервые встречаю искусственное создание, наделенное такой мощью, возможностями и интеллектом.
- Ничего искусственного не бывает параморф, или ты думаешь, что вы - люди, или вот Сайрены, так сказать, естественные? Ты наверняка понял, каким образом в Домене появилась жизнь, так в чем же разница между вами, возникшими в результате встроенного в тело Домена Преразумом-инженером божественного закона и прошедшими миллионы лет эволюции и, скажем, твоим персинком, созданным вами?
Виктор не нашелся что ответить.
- А я тебе скажу, в чем разница, - продолжил инком. - Она заключается лишь в иерархии Творца и больше ни в чем. Когда-то, на заре информационной эры, вы строили допотопные машины, оперирующие только примитивными программами. Они не способны были мыслить, не способны были обучаться, они были горазды только слепо действовать заложенным в них императивам. Но уже тогда вы являлись творцами, пусть не жизни в полной мере этого слова, но творцами сложных систем, имеющих определенную задачу.
- По-твоему, в этом наше предназначение? - спросил Гагарин, после долгой паузы.
- В этом, на мой взгляд, заключается смысл всей жизни. В ее организации, в усложнении системы, в тенденции двигаться и развиваться от более простого к сложному, тем самым, выходя на все более высокий и масштабный уровень Творца. Это еще один базовый закон нашего Домена.
- Но зачем все это? - не унимался Виктор. - Зачем усложнять простое? Ведь с точки зрения любой системы, ее усложнение ведет к увеличению общего энтропийного уровня, тогда как это уж точно не выгодно Домену.
- Спросишь об этом не у меня.
- А у кого?
- У Странника. Он владеет большей информацией по данному вопросу.
Опять на горизонте маячила фигура неизвестного Странника. Где же он все-таки сейчас обитает? Ведь, когда Виктор ощупывал Метагалактику с помощью паракрейсера, следа Странника он так и не смог почувствовать, хотя специально к этому не стремился.
- Послушай, - спросил Гагарин, - а как ты назвал ту Сущность, которая подарила Домену жизнь, Преразумом-инженером?
- Да.
- Интересный термин. Можешь рассказать мне, что еще тебе известно об этом?
- Могу, но не стану, - ответил инком. - Разговоры об этом лучше вести, опять же, со Странником. Он более искушен в этой теме.
Виктор с грустинкой вздохнул, но настаивать на своем не стал.
- Спасибо за беседу. Ты поведал мне массу нового и интересного.
- Не за что, параморф. Обращайся, когда тебе будет в этом необходимость. Помогу чем смогу. И... мои братья так же к твоим услугам всегда.
- Непременно, - ответил Виктор, и покинул помещение центрального терминала инкома паракрейсера.
Стараясь никому не попадаться на глаза, он зашел к себе в каюту и принялся анализировать снимок базовых императивов паракрейсера. Представив его сначала весь целиком, Виктор начал выделять из общей картины какие-то определенные сектора, сегменты, матричные узлы и сочленения. Они все были выполнены с идеальной точностью и гармоничностью. Тот, кто создавал сознание инкома, был настоящим гением, и Виктору уже давно стало ясно, что людям до создания таких машин было еще очень далеко. Да и не машин вовсе, а полноправных живых существ, очень могущественных и гордых.
Он возился со своей памятью непозволительно гигантское количество времени, целых пять минут, но это того стоило. Гагарину удалось обнаружить очень любопытную вещь в сознании инкома. Это походило на своего рода клеймо, отпечаток мастера или маркер создателя, который фактически и определял лояльность корабля к людям. Но вот откуда об этом стало известно его отцу? Или, может быть, Федор Матвеевич просто ткнул пальцем в небо, сказав своему сыну проверить инкома?
Не откладывая в долгий ящик, Виктор решил выяснить все у отца.
Глава 7.
Три богатыря.
Снежно синий шар планеты в очередной раз проплыл внизу справа по борту паракрейсера. Команда Гагарина торчала в системе Протеи уже четвертые сутки, за это время наизусть изучив систему планетарной обороны, историю колонизации планеты и массу всякой полезной и не очень информации.
Протея принадлежала к классу планет земной группы и находилась на окраине владений Земной Федерации, в так называемом внешнем полукольце, куда входили еще Персия и Авалон. Она была удалена от своей звезды, достаточно маленькой и тусклой, на расстояние в сто семьдесят миллионов километров, получала от нее очень небольшое количество тепла и поэтому на большей ее территории температура не поднималась выше нуля градусов по Цельсию даже в самые теплые месяца года. Однако Протея была полностью обжита людьми, причем в ее естественном (не терроформированном) состоянии.
При массе на семь процентов превышавшую массу Земли, Протея имела не отличимое от привычного для человека ускорение свободного падения на своей экваториальной территории, что делало эту планету еще только привлекательней для колонистов. Вдобавок ко всему, суровые условия существовали только до тридцатой параллели, а в узком Коридоре Спокойствия, где достаточно теплое и ласковое море было испещрено многочисленными островками и архипелагами, жизнь была вообще комфортной и неопасной. Именно Коридор Спокойствия, то есть территория от тридцатого градуса северной широты до тридцатого южной, была наиболее обжита на Протее, хотя человеческие поселения имели место быть и на полюсах, где средняя температура не поднималась выше минуса шестидесяти.
Эта планета напоминала два разных мира в одном. Особенно хорошо это было заметно с высоты высоких орбит. Снежно белые шапки с вечными циклонами и льдисто белыми облаками, царившими на юге и севере, характеризовали собой мир вечных морозов, суровых ветров и непрекращающихся снегопадов; ярко-голубой океан, над котором изредка проплывали перья еле заметных облачков, мог со стопроцентной гарантией именоваться райским миром, где всегда царило только теплое солнце, приветливый спокойный ветер и красивые закаты по вечерам.