А зачем ему? У нас в ватаге нео много сильных, боевитых.
Ну, я побоевитей-то буду, говорю.
А ты откуда такой пришел, дикарь?! снова кричит Хруз и снова в меня копьем тык!
Докажи! велит старшой.
Ладно, я тогда копье у Хруза вырвать да об башку его сломать. Это толст копье, крепок, но я его легко ломать. Хруз опритомнил чуток. Я тогда его хвать да как кинутьдалеко улететь, хорошо. К дождю, надысь. И правда сильный я нео очень.
Третий нео, который всё молчать, аж присесть с испуга и голову руками накрыть.
Старшой тогда ну в крик:
Ах-ха! И правда, сильный дикарь! Раз так, Зап, веди его с людом до Большого Головы. Чую: будет сегодня знатный жрачь. А ты, Хруз, встань и сюда иди. За то, что дал дикарю копье сломать об свою дурну башку, будешь наказан сильно-больно.
Вот такая картина. Зап тогда вести нас с Четырехглаз в лагерь по склону Горы, тайной тропой. На склонах нео мины ставить, опасны проволоки-растяжки тянуть.
На Горе по самой верхотуринке стена идет большая. Ее предки людов строить издавна. В ней врата большеченные, но есть и дверь, нас в нее пустить. Люд всю дорогу молчать, Зап молчать, я молчать. Так и идти в великом молчании.
Глядеть я лагерь нео: ох и велик лагерь, ох и хорош! Там домищи стоят, тут кострищи горят. Нео толпами. Галдеж, шумлеж. А в центре лагерьо-о-о! Сам Железный Бог!
Шэм как три люда высоты. Широкий-широкий. Первый раз глянешь: ну, вроде машина. Второй раз глянешь: как будто люд! Или не люд, а может нео Или мехалюд? Стоит на двух ногах, и даже голова есть, только квадратная вся. И без шеи. Нео Его всего холстиной обмотать, всяко на Него повесить, на плечах Евонных ожерелье из череповкрасота! Грозность! Силища! Вокруг Шэма кругом земля потоптана и остры колья мне по пояс. В них калитка. Страшен Железный Бог, могуч. Люд мой как его увидатьтак прямо столб-столбом, встать и не шевелить, только ротей раскрыть.
В лагере на Горе много нео, всякие дела делать. Лежать спать, жрать, рыгать, за самка гоняться, детенышей мутузить. Четырехглаз голова вертеть, глядеть во все стороны, бормотать. Нас подвести к большой плита. Тот плита из бетон. Бетон люд делать, нео не уметь. На плите стул-кресло, слыхал, такой зовется: трон. Вокруг четыре высоких нео, у каждого ружье.
А на троне сам наистаршой Большой Голова сидит. Гляжу вот я на него и дивуюсь: до чего уродлив наистаршой, просто несказанно. Такой во сне явитсяне проснешься. Голова у Головы огромадная, как три моих. Некак четыре! И в буграх вся. В бородавах непомерных. Хотя сам наистаршой невелик статью, мне по грудь будет.
А в руках у него ружье-автомат. Ох и вещь! Себе хочу такую, очень хочу.
Я на плиту залезть, Четырехглаза за собой втащить, под коленки егошмяк! он на колени упасть. Молчит.
А чего четыре глаза у него? пытает Большой Голова важно.
А это, говорю, престаршой-наивеликий, у них бывает. Два глаза свои, а два приставные. Из стекла. Очки звутся. Какой люд плохо видиттот очки на морде носит. Они ему помочь в зрячести.
Любопытно! говорит Большой Голова и манит рукой:Подай-ка очки мне, дикарь.
Телохранники, которые у трона столбычат, на меня глазами зырк-зырк: стерегут. Я с морды люда очки сымать и с поклоном Большому Голове даю. Тот взял, покрутил, на нос себе нахлобучил. Глазищами хлоп-хлоп. Да вдруг как рассвиреп, как сорвет очки, об бетонхрясь! И сверху ножищейраздавил. Люд мой аж задрожал весь и сморщился.
Что с глазами моими?! реветь Голова. Почему ах, уже нормально!
Я тогда вздохнуть с полегчениемтелохранники на меня уже ружья наставили, мыслили, я вред какой хозяину нанести решил. Нопопустили. А наистаршой говорит:
Как тебя звать, дикарь? Кто таков, откуда куда идешь, зачем люда притащил?
Как естьДрым я, говорю. К тебе на Гору, наистаршой, шел. Люда в дар тебе вел. Хотел к Богу прийти. Прослышал, что Он у вас тут есть.
Ах! говорит. Слышал? Знаешь ли, кто такой Бог?
А это самый наипрестаршой.
Правда. Пребольшой Нео, который Всё Создал. Вишь его? Шэм звать.
И он показать в сторону Железного Бога. Я Его, конечно, видеть уже, но тут снова глядеть и головой качать.
Ой-ой, страшный Бог какой! Вы откуда знать, что живой он есть, а не просто так стоит?
За это престаршой мне по голове кулакомгрух! Я с ног упал, так и брыкнул возле трона.
Ты, говорит, Дрымтупой нео. Дикарь дикий. У Бога глаза ночами, бывает, горят. И гудит он иногда внутри у себя. Еще сам услышишь, коли жив будешь.
Всё понял, говорю. А почему Шэм?
Не знаем, говорит. На все воля божия. У Него на голове сбоку так написано.
Мудрый ты, наистаршой, говорю. Сразу ясно, отчего наистаршим стал. А что вы хотите с моим людом делать?
А что? говорит. Сожрем, конечно.
Просто так сожрете?
Не просто так. На огне сначала пожарим.
Это правильно, говорю, но я-то хотел люд еще в жертва Шэму дать, чтоб добрый к нео был.
Что за жертва? удивляется Большой Голова. Не люблю чего не знаю!
Я по сторонам глянуть, мозги набрячь. Я, нео Дрым, умный Наистаршой грозно так глядеть, и я тогда пытаю быстрее:
А если кто из нео твоих хотит от тебя добра, он что делать?
Тут Большой Голова наморщил своим бугры, подумал-подумал и говорит:
Подарки тот мне дарит. Мясо или еще что. Патроны к автомату.
Правильно. Чтоб Железный Бог любил нео и защищал, надо ему подарки. Зовется: жертва.
А-а-а! взревел тут наистаршой, да по ляжкам себя рущичами ка-ак хлобыснет. Это как если мут, мастер-зубастер, не хотим чтоб совался к нам на Горутак мы крысопса ловим и на привязи возле норы его оставляем?
Вроде того, киваю, а сам в это время все на автомат гляжу, очень уж он мне люб. Справная аналогия.
Чего? хмурится Большой. После он еще поразмыслил и пуще хмурится:Не понять все же. Зубастерто мут. Зверь. А Железный Богон Железный Бог. Шэм, одно слово. Нешто люда жрать станет? Да и нам тогда ничего не останется
Не-е, сожрать самим надо, говорю. А чтоб Бог почуял, что не просто так жрем, а во славу его жрем, костер надо у ног Бога зажечь. И дым от костра, от люда жарящегося, чтоб его овевал. Поймет Бог, что все для Бога, все для него
Большой Голова почесал свой большой голова и говорит:
А что! Может ты, Дрым, и не совсем дикий нео. Только люд твой, гляжу, тощий, костлявый.
Не так уж тощий! возражаю и Четырехглазу, который уже не Четырехглаз, щеку пальцами мну. Есть мясцо, хоть с виду и худ. Я люда возле Гиблого болота взял. Я там умею ходить. Там еда и патроны найти или другое что. Если в ватагу свою возьмешь, отведу.
Это хорошо, дикарь, говорит наистаршой. Давно хотел экс-пе-дицию в Гиблое болото направить. Но там же, говорят, невидима смерть прячется.
Есть такое дело, соглашаюсь, однако же я знаю, как с нею совладать.
Хорошо же! Значит, будем жертву Железному Богу приносить и жрать. Тут делает он знак телохранникам, и они разом с ружей своих в небо: бабах!
Люд мой от такого на бокбрык, и лежит непритомный. Гляжу: нео вокруг плиты собираются, шумят, толкутся. Наистаршой на трон скок, автоматом ну давай потрясать. И ревет:
Эй, нео мои! Это есть бродяга Дрым, каковой отныне наш! Привел он в дар мне, в жертву Железному Богу, люда. Потому объявляю я ныне Большой Жор на Горе!
Тогда нео давай кричать и наистаршого славить.
А он приказывает костер у ног Железного Бога запалить. Нео стаскивать ветки, доски, запал всякий, но гляжув калитку за частокол вокруг Бога входят кланяючись, сторожко, с опасением. Костер разжигать большой и кланяючись задом обратно в калитку выходить. Железный Бог на них с верху глядеть грозно и на лице его железном спокойствие необразимое.
Пока костер гореть, нео вокруг частокола пляски делать. Корчить по-всякому, по земле катать, лбами об нее бить, прыгать и снова плясать. Так шумно, так тряско! Наистаршой же приказал трон совместно с собой с плиты снести и поближе к частоколу поставить. Люда моего куда-то утащить, я его не видать совсем.
Садись вот туточки рядком, Дрым, приказать Большой Голова. Говори, чем промышлял, как житействовал. Хлебни вот браги из кувшина.
Я тогда давай брагу пить да наистаршому всяки байки говорить. Он слушать, кивать милостиво и на пляски нео глядеть. А я нет-нет да и брошу взглядец на автомат в руках его. Страсть как себе такой хочется!