Так эти ребята должны унитазы драить? спросил я саркастически. Не оченьто похоже
Всё устроено не так просто, как ты думаешь, поморщился Антон. Обществу нужны не только рабочие. Для равновесия и устойчивости такой сложной системы нужны очень многие элементы. Некоторые из них кажутся бесполезными, скорее даже вредными, как аппендикс
Вово! поддакнул я. Тут ты в точку попал.
Ох уж эта зашоренность мышления замученным голосом произнес Антон. Почему все видят только черное или белое? Я же объяснил тебеон просто играют данные им роли. Ты, как библиотекарь, наверняка читал о вымерших видах. Помнишь стервятников и гиен?
Угу.
Ну и как, насколько они привлекательны? Но ведь ктото должен быть падальщиком, правда?
«Эти» себя не падальщиками, а элитой считают.
Они и должны так считать. Чтобы никому из них в один момент не пришла мысль поменять свой социальный статус.
Ладно, пусть так. Но как они могут чтото решать? Они все идиоты! У них мозги наркотой сожгло!
Чем они меньше думают, тем лучше, поверь.
И долго проживешь такой жизнью?
А зачем им жить долго? Если они расплодятся, система не сможет обеспечить их нужды. Все работает на равновесие, Валентин.
Очень странное равновесие
Валентин, Антон покровительственно улыбнулся. Оно ведь возникло не спонтанно. И сохраняется почти четыре тысячи лет не изза какойто случайности. Я понимаю, почему тебя коробит от одной мысли о них. Именно поэтому они, насколько это возможно, изолированы от настоящих людей. Но в любой экосистеме есть падальщики.
Да, они так и будут всю жизнь стремится к ярким побрякушкам и антисоциальному образу жизни, думая, что именно в этом заключается счастье, хапая всё больше и больше, пока наркотики не сделают всё это неважным. Для этих людей не предусмотрено счастье, только безумная гонка за его искаженным подобием. Зато они на вершине социальной лестницы. Это чтото вроде отстойника, куда попадает всякая гниль. Там плохо пахнет, как и в любом другом отстойнике, но зато в остальном городе чисто. Чтобы такие как ты могли спокойно жить и работать, генетический мусор, склонный к асоциальному поведению, должен быть изолирован. И если такие люди с патологическим упорством стремятся к власти, логично дать им иллюзию, что эта самая власть у них есть, надо только отгородится от остальных и оберегать своё сокровище.
Надолго воцарилось молчание. Я придумывал возражения, перебирая в голове один вариант за другим. Все настолько веские и логичные, что было очевидноАнтон и сам их знает и легко опровергнет.
Потом мысли свернули на Ирен. Мы с ней всего два месяца знакомы, но я уже задумывался о более серьёзных отношениях. В конце концов пора уже и остепенится. Но кто она в этой безумной схеме? Способностей у нее никаких, секретарем работает. Передатчик моего генетического материала в следующее поколение? У мамы кстати, тоже нет способностей, всю жизнь учителем в школе отработала.
Я так понимаю, ты сейчас себя накручиваешь, представляя, что все мы винтики в бездушном механизме, прервал молчание Антон. И никакие доводы на тебя не подействуют. Придется подождать, пока ты привыкнешь к этой мысли.
Он встал, вяло махнул рукой на прощание, и вышел. Я сидел, не зная, не то что мне делать, а даже и думать. Взгляд упал на папку с досье. Ничего нового отсюда не вытащить, все истории посмотрены. Если не считать папку, в которой истории хранились
Глава 15
Антон стоял, сложив руки за спиной, у окна, задумчиво вглядываясь в черную бездну за толстым стеклом. Тьму с той стороны безуспешно пытались разогнать сотни и тысячи мелких колючих звездочек. Папки в руках у Антона не было, он лишь барабанил пальцами левой руки по запястью правой.
За спиной послышался едва слышный шорох, и Антон обернулся, одарив вошедших доброжелательной улыбкой. Напротив стояли Дэнил и Чеслав.
Ну вот я и попался, сказал Антон, качнув головой, словно соглашаясь с собственными словами. Признаюсь, не ожидал такой прыткости и изобретательности. Что за фокус вы проделали с трансгрессором?
Вместо ответа Дэнил сделал длинный скользящий шаг вперед, самую малость склонился вправо, и почти неуловимым для взгляда движением, врезал Антону в челюсть. Тот отлетел к окну, ударился спиной о стекло и сполз на пол.
Должен сказать, все тем же вежливым тоном сказал Антон потирая скулу, что я не чувствую боли. Поэтому, если ваша цельзаставить меня страдать и бояться, то вы зря теряете время.
Не беспокойся о нашем времени, у нас его много, сказал Дэнил, и в его руке блеснул нож.
Блеск размазался в воздухе, и нож по самую рукоять вошел в шею Антона. Тот захрипел и из последних сил схватил Дэнила за запястье. Дэнил не обратил на это движение никакого внимания, принявшись деловито отделять голову от туловища.
Открыв глаза, я первым делом поднял ладонь с папки и потер шею. Сомнительное удовольствие, когда тебе голову отрезают. Потом почесал затылок. Это что получается? Антону когдато голову отрезали? По нему не скажешь.
Вообщето отрезание головы негативно сказывается и на остальном организме. На Антоне тоже сказалось, я почувствовал. Чего же он разгуливает по городу, как ни в чем не бывало?
По моему родному городу, о котором я так мало знаю. И такое ощущение, что с каждым днем знаю всё меньше, и всё меньше он мне нравится.
Вопросы, вопросы, вопросы
До того, как отец дал мне грязную рубашку Изаата, всё было просто и понятно. Кто враг, а кто друг. Хотя врагов особо и не было. Ладно, скажем иначегде добро, а где зло. Но на каждый вопрос теперь, вместо ответа, появляются два новых вопроса. Дошло уже до откровенного бреда: наш город, который испокон веков славился образцовым порядком и трудолюбивыми людьми, содержит кучку антисоциальных дегенератов, которые вроде как нами и руководят. А поведал мне эту страшную тайну человек, которому не так давно отрезали голову.
Что интересно, пришла в голову новая мысль, из всех горожан, эта кровожадная пара, Дэнил и Чеслав, не убила только меня, да некоего Дэгфи, приводившего им жертв. Вряд ли они рассчитывают, что я им когото приведу. И тем не менее, я отделался лишь огромным фингалом.
Приняв решение, неожиданное даже для себя, я вышел из таинственного здания и через час был в своём кабинете, в архиве. Рюкзак с самым необходимым за спиной, отвертка в кармане, универсальный ключ и гвоздодер в руках. Первую дверь в подвал я осторожно вскрыл, вторую взломал не таясь. Шагнул в светящийся круг и через миг смотрел в тот же иллюминатор, что и Антон перед смертью.
За толстым стеклом, в непроницаемой черноте горели необыкновенно яркие звезды. Само помещение имело крайне запущенный вид. Тусклый свет давали четыре маленьких светильника, вделанные в потолок. Пахло сыростью и железом. Гдето за стеной мерно капала вода. С голых стальных стен почти везде слезла краска, которую заменили бурые потеки. То ли от ржавчины, то ли ещё от чего На полу не было ничего похожего на светящийся круг портала. Как у той сидящей статуи с двигающимися глазами. Или по другой технологии сделан, или иллюминациялишь дешевый эффект.
Единственный выход прикрыла массивная дверь, в архаичных клепках по кантику и накарябанной на уровне лица неразборчивой надписью. Я потянул на себя внушительного вида ручку, и дверь противно заскрипела. В коридоре было темно, пришлось достать фонарик. Заодно, я, сам не зная зачем, достал обрез. Попробовал сунуть за пояс, но он уперся в такое место, что и идти стало невозможно, и мысли были только о том, что будет, если он выстрелит. Пришлось держать его в руке.
Я включил фонарь, луч света выхватил часть коридора: те же стальные стены с бурыми потёками, мусор на полу. И еле слышный шорох, словно крысы бегают. Я посветил под ноги и осторожно пошел вперёд. Гдето далеко впереди неожиданно заскрежетало железо о железо. От неожиданности я дернулся назад, зацепился ногой за чтото и едва не свалился в мусор. Какого дьявола я сюда поперся? задумалась здравомыслящая часть рассудка. Хороший вопрос, на который у меня, к сожалению, не было ответа.
Подождав с минуту, я двинулся дальше. Коридор повернул направо, с обоих сторон пошли дверилюки, вроде того, из которого я вышел. Я заглянул в одну из комнат, но там тоже ничего, кроме мусора, не было.