- Миша, скажи честно, зачем ты притащил сюда этих журналюг?
- Я их притащил сюда потому что на меня ООН давит, в Думе руки выкручивают. Пятая колонна, блин. Не зря царь Думы разгонял! Но знаете, чем больше я думаю о том, что здесь произошло... У ситуации огромный потенциал, его надо с толком реализовать.
Михаил застыл, устремив взгляд куда-то вдаль, за наши спины. Я оглянулся на всякий случай, ничего удивительного не происходит, обычная жизнь идет. А Михаил очнулся, вытащил из кармана мобилку, набрал номер.
- Семен Егорыч, скоро репортеры вернутся, задержи их любым путем до моего прилета... Ну да! Дай им посмотреть запись старта первого спутника, свози на космодром, разреши снять стройку... Мало ли что я раньше запрещал, теперь разрешаю. Делай что хочешь, пообещай видео первого контакта, но задержи, понятно? Ну и ладушки.
- Миша, ты что задумал? - настороженно спрашивает Ксапа.
- Когда они смонтируют фильм, мы его по всем мировым каналам... Даже не так! Я дам им массу материала для полнометражного фильма. Начиная с первого пробоя пространства, до настоящего времени. Они клюнут! Тут такие бабки светят, они точно клюнут! Назовем "Русская планета". Игровых эпизодов добавим, как степняки тебя, Оксана ранили. Как бы документальная съемка с бортовых регистраторов. Мы еще кучу Оскаров возьмем!
- Ты лучше сними, как Жамах рожать возили.
- И это снимем. И старт Тополя, и как вы ступень назад везете. Это тоже войдет в фильм! Мы развернем общественное мнение на сто восемьдесят! Понимаешь, Оксана, если сегодня мир считает, что вся планета заселена дикарями, то завтра все будут думать, что да, где-то на планете еще живут дикие племена. И это - непорядок! Нужно скорее приобщить их к цивилизации.
- Думаешь, мир поверит?
- Поверит, Оксана, обязательно поверит! Если б мы пустили на экраны этот фильм, это была бы пропаганда. Но своим они поверят. Добавим деталь. У нас на экраны фильм выйдет на месяц позднее. И об этом тоже раструбим по всему миру.
- Ты еще пусти плюшку, что они выкрали кадры кинохроники из спецхрана.
- Не поверят. А в то, что кинохроника предоставлена по требованию ООН, поверят. Потому что многочисленные требования ООН мы организуем.
- Миша, ты страшный человек. Кукловод. Я тебя боюсь.
- Оксана, мы же в одной команде.
Пока я рассказывал журналистам о жизни общества, учил бросать копье и показывал детские рисунки, звероловы отловили два десятка норников и выпустили в нашей долине. Спасибо им за это. Я теперь очень уважаю летающий шприц. Он может и маленького сурка усыпить, и оленя, и огромного мамонта. А по виду - не подумаешь.
Главное событие случилось вечером. На авиетке прилетели два подрывника. Поговорили с геологами, посадили Платона в машину и полетели осматривать фронт работ. Чем-то они чубаров напоминают. Суровые, немногословные. Друг друга с полувзгляда понимают.
Когда стемнело, и все разошлись по вамам, мы с Ксапой, Жамах и Фархай обсудили происшедшее за день. Фархай, оказывается, совсем не против, если наши охотники будут захватывать девушек из их племен. Только охотник должен сначала договориться с самой девушкой. Может, у нее уже парень есть. Потом заговорили об автобусе. Ксапа сказала, что это было бы здорово! Автобус по настоящему сплотит наши общества в одно. Сто километров в один конец, два рейса туда-обратно в день - это получается четыреста километров. Восемь часов за рулем, если на скорости пятьдесят километров - вполне реально. Но вот через перевал к Чубарам Медведев дорогу проложить и не сможет, и не захочет. Очень дорого и очень опасно. Гололед на горном серпантине - это смерть всему! А гололед там обязательно будет осенью, зимой и весной.
Думал, Ксапа с Медведевым помирились, обрадовался. Оказалось, нет.
- Ты пойми, Клык, у нас у каждого свои интересы, - внушает мне Ксапа. - У надзорщиков - свои, у Медведева - свои, у нас - свои. Эти интересы ничуть не изменились. Просто жизнь складывается так, что иногда нам по пути с Медведевым, а иногда - с надзорщиками. Но Медведев по-прежнему всеми силами лезет в наш мир, а надзорщики всеми силами его сдерживают.
- А мы?
- А мы ЛАВИРУЕМ между этими двумя могучими силами. Для нас было бы идеально, если б Медведев открыл путь еще в один мир именно из нашего. Только чтоб в этом мире людей не было. Тогда на быстрое освоение двух миров у Медведева сил не хватит, и все пойдет неторопливо и естественно.
- М что мы для этого должны делать?
- Обеспечить Медведеву выход к могучей реке. Чтоб он смог на ней поставить гидроэлектростанцию, гигант энергетики. Можно, конечно, поставить атомную электростанцию, но очень от атомных пакостей много.
- А где мы возьмем могучую реку?
- Есть такая река за водоразделом. До нее от нас всего двести пятьдесят километров. А от Терции - и двухсот не будет. Но до того места, где можно ГЭС поставить, наберется четыреста - четыреста пятьдесят километров. И никто не знает, живут там люди, или нет.
- Откуда ты знаешь о реке? Ты там бывала? - спрашивает Жамах.
- Там река в нашем мире. А наш мир очень похож на ваш. Только в нашем везде люди живут, в вашем людей еще очень мало.
- Почему Медведев не слетает туда и не сделает там эту... - спрашивает Жамах.
- Надзорщики... Они запрещают Медведеву вступать в контакты с аборигенами. И, тем более, строить ГЭС.
- Но мы - аборигены. почему с нами можно? - интересуюсь я.
- Ты разрешил, Жамах разрешила, Бэмби разрешила.
- Бэмби же сопля совсем, - фыркает Жамах.
- Ну и что? Она местная, ей можно. Она нас пригласила, уважаемые люди ее общества не возразили, нас не прогнали. Я Клыку уже объясняла, Медведев ничего не может делать на нашей земле без нашего разрешения. Но если мы разрешим, надзорщики отдыхают. Их слово больше веса не имеет. Думаешь, зачем Медведев позвал Клыка разыскивать обломки "Тополя"? Клык местный, ему ВЕЗДЕ летать можно! Ничего с надзорщиками согласовывать не нужно. Поэтому Медведев и направил нашу машину в самый дальний поиск.
Жамах надолго задумывается.
- Мы слетаем на могучую реку, познакомимся с людьми, которые там живут, подарим им ножи, топоры, пилы, - говорю я. - И скажем, что хотим весной меняться с ними девками. Скажем, что их земли нам не нужны, у нас своих много. А девки нужны. От чужих девок сильные дети рождаются. Они согласятся. А когда среди них будет много наших девок, познакомим их с Медведевым и чудиками.
- Когда мы познакомим их с Медведевым, он от нас не отвернется? - спрашивает Жамах.
- Наоборот, еще больше зауважает, - утверждает Ксапа. Но не радуется. Костяшки пальцев кусает.
- Что не так? - спрашиваю я.
- Чтобы сделать гидроэлектростанцию, нужно построить на реке плотину. Ну, запруду такую сделать, - поясняет Ксапа для Фархай. - Вода поднимется на много-много метров и затопит много-много хороших земель. Получается, мы за ножи да топоры отберем у людей землю, на которой они живут.
- Мы поможем им переселиться на другие земли.
- Клык, помнишь, как я рассказывала зимой про колонизацию Америки. Жили себе спокойно индейцы, потом пришли бледнолицые. И стали скупать у индейцев землю за стеклянные бусы и карманные зеркальца. Как бы здесь то же самое не получилось.
В ваме наступает тишина. Даже Олежек хныкать перестал.
- Ксапа, а та плотина, которую Медведев хочет на нашей реке поставить, она нашу долину не затопит? - встревоженно спрашивает Жамах.
- Нет, что ты. Она маленькая. Река ущелье с порогами затопит. А в долине вода поднимется всего метра на два-три. Там, где брод, берега подтопит. Напротив нашей стоянки где-то на метр поднимется. А у моста все как сейчас останется. Ну, может, течение не такое бурное будет.
Выбрав момент, я рассказываю Мудру, зачем Медведев звал нас кругляши разыскивать. Сначала - как это Ксапа объяснила. Потом - как он мне сказал.
- Это хорошо, - говорит Мудр, подумав.
- Что хорошо?
- Михаил уважает законы своего общества, и уважает нас.
- Но он же мне неправду сказал!
- Разве? А мне показалось, он сказал тебе правду, но не всю. Часть правды. А вторую сказала тебе Ксапа.
- Тогда где уважение?
- Разве вы с пустыми руками вернулись, - смеется Мудр. Все в новых одежках, у каждого целый мешок полезных вещей, зажигалка у каждого. Скоро забудем, как костер с искры разводить. Фархай с вами не летала, и то новую доху получит. Да какую! С большими карманами. У меня такой хорошей дохи нет.