А Ксапа даже не смотрит, сколько у бабы полосок. Что одна, что три - ей без разницы. Прав был Головач, что нашу жизнь перевернет. Старики не помнят такой зимы. Чтоб тепло, чтоб сытно, чтоб три охотника общество прокормить могли, и все по вечерам детские сказки слушали.
Кто сказки рассказывает? А сами догадайтесь. Но в этих сказках много-много незнакомых слов. Ксапа их по несколько раз объясняет. Малышня на лету схватывает, бабы у детей переспрашивают. Охотникам хуже всех. Но в разговорах уже половина слов - от чудиков. А когда Ксапа заканчивает сказку, вся малышня В ЭКСТАЗЕ. Но Ксапа неумолима: "Завтра, мои хорошие. Наступила ночь, и Шахерезада прекратила дозволенные речи. А сейчас - спать.
А с другой стороны, что сытно живем, в этом ксапиной заслуги нет. И неизвестно еще, что через пару лет будет. Что тепло - это да. Это ее придумка. Но и раньше от холода не умирали. Пока голод не начинался... Истории старики тоже любят рассказывать. У некоторых так же складно, как у нее получается. Правда, никто не знает столько историй, сколько Ксапа.
Зато теперь я знаю, какой это труд - сочинять истории. Ксапа полночи СЮЖЕТ АДАПТИРУЕТ. Бормочет что-то, сердится, потом меня тормошит и рассказывает ЧЕРНОВОЙ ВАРИАНТ. Я о непонятном спрашиваю, Ксапа объясняет и РЕДАКТИРУЕТ историю. После этого засыпает. Зато я ворочаться начинаю. Пытаюсь представить, во что эта сказка завтра переродится.
Коротки дни зимой. Кто оружие правит, кто одежду чинит. А и то не хватает дел занять себя на весь день. Только у Ксапы работ невпроворот. Со старухами нам, охотникам косточки перемыть. Молодых девок обучить МАССАЖ делать. С Мудром о чем-то пошушукаться. Беременных баб навестить. С малышами в РАЗВИВАЮЩИЕ игры поиграть. Мне на жизнь пожаловаться. Деревяшки какие-то постругать. Пошушукаться с девками, которые к ней за советами бегают. Опять мне на жизнь пожаловаться. А когда темнеть начинает, "спокойной ночи, малыши" ЭКРАНИЗИРОВАТЬ.
- Зачем ты на старух время тратишь? - спрашиваю я. - Все равно ведь по-своему делаешь.
- Это ПОЛИТИКА, - отвечает Ксапа. - Я ведь у вас пришлая. Мне нужны авторитет и поддержка МАСС. Они и есть эти самые МАССЫ. Когда я с ними советуюсь, получается, что я их уважаю. За это они меня уважают. Другие видят, что я с ними советуюсь, и то, что я делаю, как бы с разрешения всех мудрых женщин исходит. ПОЛИТИКА...
- Из них мудрая только Старая. Остальные сварливые да крикливые.
- Сварливые... - соглашается Ксапа. - Зато, когда я запретила гадить в хызе, все меня поддержали! Давай, я тебе спинку помассирую.
А сама ЗАНАВЕСКИ из шкур задвигает.
- Давай! - соглашаюсь я, скидывая ДУБЛЕНКУ. И как только она начинает массаж, резко переворачиваюсь, хватаю ее за ТАЛИЮ и бросаю на шкуры. Ксапа повизгивает, а я расстегиваю на ней ПУГОВИЦЫ. Каюсь, неправ был. ПУГОВИЦЫ - очень полезное ИЗОБРЕТЕНИЕ.
- Молодой ЧЕЛОВЕК, что вы делаете? - визжит Ксапа.
- Моя твоя не понимать. Моя делать массаж.
- Ах, вы умеете делать массаж?
- Моя не уметь, моя только учится.
- Ой! Но, молодой человек, массаж делают руками...
И тут нас прерывают. Убить за такое мало!!!
Но суматоха в хызе поднимается изрядная. Натягиваем одежки, сдвигаем ЗАНАВЕСКИ.
- Что случилось? - спрашиваю я.
- Охотники степнячку привели, - объясняет Мечталка.
- Откуда здесь степнячка?
- С перевала.
Ну да, откуда же еще?
Ксапа расталкивает столпившихся, командует зычным голосом:
- Лава, Туна, сюда!
Две степнячки из наших пробиваются к ней, помогают тащить гостью на лежак. Гостья, как в хыз вошла, в ОСАДОК выпала. То ли жива, то ли уже не совсем. Ксапа укладывает ее на теплый лежак, вытряхивает из одежек, растирает замерзшие руки-ноги. Любопытные охотники толпятся вокруг, советы дают, бабу обсуждают. Ксапа рычит на них.
А что, неплохая баба к нам забрела. Сильная, широкой кости. Ростом, может, лишь на чуть Ксапе уступает. А может, и нет. Исхудала только страшно. И сиськи с ксапиными не сравнить. У Ксапы тугие, упругие. А у этой - болтаются туда-сюда.
Старая охотников расталкивает, за ней Мечталка с горшком горячего бульона. Прислоняют бабу спиной к печке, в шкуры закутывают, бульоном отпаивают. Степнячка то и дело кашлем заходится.
Напоили, расспрашивать начали. Выяснилось, что никто ее языка не знает. Я еще замечаю, что наши степнячки, как ее говор услышали, мрачнеют, в угол забиваются шушукаются между собой. Наши все мелкие, а эта рослая, в плечах широкая. Догадаться можно, что она издалека к нам попала.
Ксапа из шкур и жердей у печки теплый шалашик сооружает и новыми словами ругается. Только и слышно - ОЭРЗЭ да ПНЕВМОНИЯ. Бабы ей помогают. Охотники расходятся. Те, что степнячку привели, вновь на охоту уходят. Старые женщины лечебные травы в кипятке заваривают. Я хочу со степнячкой поговорить, зову Лаву. Лава мне неприличные слова говорит. Баламут это слышит, оплеухой ее с ног сбивает. Хватает за волосы, швыряет мне под ноги. Зарвалась девка. Три полоски - а на охотника рычит.
Волоку Лаву за шкирку к шалашику, что Ксапа соорудила. В нем очень тепло, но душновато и темно. Степнячка лежит, шкурами укутана, Ксапа ей лоб щупает. Объясняю, зачем пришли.
- Боже мой! У нее ТЕМПЕРАТУРА ЗА СОРОК. Завтра приходи, - сердится Ксапа. Да я и сам вижу, что степнячке не до разговоров.
И ЧАСА не проходит, как охотники вновь возвращаются. Опять без добычи, но с ними трое заречных охотников. Суета начинается. В оба камина дров подбрасываем, чтоб светлее было. Уважаемые в круг усаживаются, гостей усаживают, по большому куску вареного мяса в глиняных мисках дают. В кружки травяного отвара наливают. Всем любопытно и тревожно. Но сначала гостей накормить полагается, разговоры потом.
Да и гости не простые. Медведь - второй человек в Заречном обществе. С ним двое лучших следопытов. Очень сильные охотники, если зимой, по глубокому снегу перевал прошли.
Охотники съедают мясо, съедают добавку, от второй добавки отказываются, сытно рыгают и приступают к делу.
- Осенью, когда вы уже из горелого леса ушли, - начинает Медведь, - к нам степняки заглянули. Девок на шкуры и мясо меняли. Девки не ихние, пришлые. Хорошие девки, но очень строптивые. Степняки говорят, чужие племена с восхода солнца идут, их земли занять хотят. Вот степняки у них девок и отбили. Много девок, девки сильные, непокорные. Степняки жалуются, им столько не удержать. Бегут при первой возможности, стоит на миг глаза отвести - бегут... Вот они и решили, пока все не разбежались, на мясо и шкуры их обменять.
А у нас, вы знаете, три зимы назад голод был.
Мудр кивает. По рядам слушателей шумок проходит. Все тот голод помнят. Заречные тогда своих девок, совсем юных, всем предлагали. Только бы с голоду не померли. И степнячек всех раздали. С той зимы в нашем обществе у каждого охотника, считай, по две бабы. И это несмотря на то, что наши девки к Заречным уходят. И половина их баб весной, когда голод спал, к своим вернулась. Мы держать не стали. Но все равно, у Заречных баб меньше, чем охотников. Хотя у степняков баб еще меньше.
- Три ночи назад, - продолжает Медведь, - лучшая баба сбежала. Я за нее лося степнякам отдал, сыновьям бабу дал, чтоб у них сильные, здоровые дети были. А они молодые, недоглядели... Три дня мы по следам за ней идем.
- Что вы хотите с ней сделать? - неторопливо спрашивает Мудр. Медведь переглядывается со своими следопытами.
- Да ничего такого... Проучим, чтоб неповадно бегать было, и в общество вернем. Очень уж баба статная. Я же говорю, хочу, чтоб сыновьям детей рожала.
В тяжелое положение попадает Мудр. Что бы ни сказал, то ли бабы, то ли охотники недовольны будут. Но тут в центр круга Ксапа пробивается. Я со стоном и за голову хватаюсь.
- Уважаемые охотники, - начинает Ксапа, - вы три дня и три ночи шли по нашей земле.
- Мы шли по вашей земле, но мы не охотились на вашу дичь, - вставил Медведь.
- Вы долго шли сквозь зимний холод, устали и проголодались, - продолжает Ксапа. - Мы встретили вас теплом и сытной едой. Пока вы наши гости, мы будем защищать вас от любых врагов. Так велят законы гостеприимства той страны, откуда я родом.
Охотники насторожились. Вроде, Ксапа все правильно говорит. В чем подвох?
- Степнячка три дня сквозь снег и ветер пробивалась. Мы встретили ее теплом и сытной едой. Так же, как и вас. Вы долго шли, но опоздали. Вы не смогли ее догнать. Она пришла первой. Сейчас она под нашей защитой. Я сказала.