Илья КрымовВ Дикой земле
Пролог
Благодарю коллег по цеху: Бориса Сапожникова, Петра Жгулёва и Александра Рудазова. Хотя они и не принимали непосредственного участия в работе над данным произведением, их советы в иных вопросах помогли мне освободить для неё время и преисполниться дополнительной мотивации.
Глухая чаща, непролазная часть леса, заросшая настолько, что свет почти не проникал сквозь кроны деревьев-исполинов. Забытое место, в котором даже время тянулось не так, как следует, замедлялось, застаивалось что вода в болоте. Ни одной разумной сущности на многие лиги вокруг, лишь бездумные звери и чудовища, охотившиеся друг на друга. Трудно поверить, что всё это существовало не так уж и далеко от границ, за которыми лес редел, а на равнинах и холмах стояли полные жителей города.
В Дикой земле чащоба начиналась сразу за опушкой
Одинокий путник двигался там, где давно не ступала нога человека. Ветви кустарников гнулись, чтобы дать ему пройти, камни расступались и даже деревья, простоявшие сотни лет на одном месте, казалось, старались потесниться, чтобы не мешать ему. Путник был высок и широк в кости, на могучих его плечах лежал видавший виды зелёный плащ с глубоким капюшоном, рваный и штопаный во многих местах, с изодранными полами. Грязные босые ноги заставляли твердь вздрагивать каждым шагом, а самые свирепые твари Дикоземья при его появлении припадали к земле и замирали, испытывая страх, быть может, впервые в жизни.
Наконец за деревьями показалось то, к чему путник стремился, потерявшееся так давно и так умело, что даже ему пришлось потрудиться в поисках. Домишко стоял посреди леса. Стоял как попало, среди дикой зелени, будто не строили его никогда, а появился сам, случайно где. Низенькая деревянная хижина, покосившаяся, заброшенная, чёрная от времени, поросшая мхами и вьюнами, снедаемая плесенью, пропахшая сыростью; не дом, остов дома. Путник приблизился и стукнул в стену рядом с пустым дверным проёмом, отчего вся постройка покосилась чуть сильнее.
Хозяйка! Дома ли ты?
Долгое время ничего не происходило, но потом густые тени, ютившиеся под дырявой крышей, зашевелились едва заметно и одна из них поднялась над прочими. Колышущийся силуэт с намётками на глаза и рот, нечто настолько тонкое, что почти не существовавшее в реальности мироздания.
Неужто сам добрый господин, зашелестел бесплотный шёпоток, пришёл ко мне в гости? Какая честь
Можно ли войти?
Входи, дражайший, входи. Но какая беда, забеспокоилась тень, мне же нечего подать на стол. Совсем нечего
Всегда есть что-то, молвил гость, сильно пригибаясь, дабы протиснуться внутрь и, распрямившись, подпереть крышу теменем. Я непривередлив.
Ах
Тень провела огромного мужчину до кривенького стола, устланного словно скатертью слоем грязи. Стулом ему послужил старый гнилой пень, а вместо яств что ж, помимо грязи на столе было несколько сухих листьев и надтреснутая крынка с зацветшей дождевой водой, дары прохудившейся крыши.
Чем богата.
И тому рад, молвил гость низким сильным голосом.
Он аккуратно собрал листья и вскоре они захрустели на зубах, а после была опустошена и крынка. Вытерев губы, путник улыбнулся:
Спасибо хозяйка за доброту твою и гостеприимство.
Спасибо тебе, дражайший, за то, что позволил сохранить лицо, прошептала тень. Всё, что осталось от него.
Внутри хижины было грязно и пусто. Фрагменты былой жизни ещё угадывались тут и там: обвалившийся очаг, обломки кровати, прогнившие, но ещё не все упавшие полки, черепки от посуды. По уму всё это уж давно должно было быть похоронено под завалившейся крышей и стенами, а потом поглощено буйной зеленью, чтобы даже воспоминаний не осталось, однако того не происходило. Одинокий дух ещё жил в этих стенах, ещё поддерживал из последних сил воспоминание о себе. Когда хижина завалится, её хозяйка навсегда покинет Валемар.
Тебя нелегко найти.
Я не прячусь, добрый господин. Меня просто почти уже и нет.
Тяжело поверить. Когда-то твоё присутствие ощущалось на половине континента, стоило только перебраться через горы.
Когда-то, да. Но больше нет. Тень приблизилась неслышно к гостю. Добрый господин ты помнишь, как я родилась?
Помню ли? Да. Помню, как вокруг меня сновали мириады бесплотных частичек, новорождённых богов, которым только предстояло стать настоящими богами. Ни то пылинки, пляшущие на свету, ни то головастики, резвящиеся в пруду. Такие хрупкие, но с таким потенциалом. Помню, как выбрал тебя из сонма, выбрал случайно, честно, беспристрастно, одарил каплей силы и нарёк. Многие получили от меня этот дар, но мало кто из них прожил так долго как ты, Йеггария.
Эгге, дражайший, я уже давно Эгге И верно, никто не дожил до дня сего, зашептала бесплотная тень, я последняя рукотворная. Последняя твоя поделка, добрый господин, последняя, кто помнит тебя. Хорн умер совсем недавно. Я почувствовала его предсмертный крик.
Знаю, кивнул путник, и соболезную твоей утрате.
Не надо. Я испытала облегчение. Муж много веков был не в себе, с головой нырнул в омут злобы. Не смог забыть и простить, потерял разум. Мы не общались.
И всё же я соболезную. Ну а ты, Эгге, смогла забыть и простить?
Тень качнулась, выдавая сомнение.
Я смирилась, добрый господин и в смирении обрела покой. Одно лишь гложет, этот замкнутый круг. Мы умираем, потому что нас забывают, но так тяжело умирать, не оставляя памяти о себе. Однако же всё лучше, чем сливаться воедино с этой мерзостью, с этой Тьмой. Куча озлобленных божков-неудачников, тонущих в своей и чужой ненависти, потерявших свою самость, забывших собственные имена. Нет. Я уйду гордо с памятью о том, что меня звали Йеггарией когда-то. Это имя ты дал мне.
И верно, согласился путник. Это действительно так.
А тень продолжала:
Я догадываюсь, зачем ты пришёл.
Неужто?
Да моя вечность заканчивается. Ты стоял у её начала, пришёл засвидетельствовать и её конец. Я польще
От хохота вся хижина затряслась, с крыши посыпалась пыль, последние полки обвалились.
Ты решила, что я пришёл проводить тебя в последний путь, Эгге? Неужели? Какая же ты смешная!
Добрый
Вот уж нет! Отсмеявшись, гость утёр навернувшуюся слезу и задумчиво поглядел на лучистый бриллиант, оставшийся в пальцах. Нет. Я пришёл просить тебя об одолжении, малютка Эгге.
Меня? не поверила тень. Но что я могу сделать для тебя?
Ты многое знаешь, Эгге. Например, нет никого, кто изучил бы руины Мерместуса лучше тебя, все их тайны, опасности и сокрытые тропы. Разве не так?
Так, добрый господин, моё изгнание в безлюдных землях длилось тысячи лет, я много чего повидала здесь.
Верно, верно. Так вот, Эгге, скоро в Мерместус придёт человек. Один очень молодой, очень глупый и очень любознательный человек, жаждущий власти, могущества, но превыше всегознаний.
Знаний? Если так, то он небезнадёжен.
Надеюсь. Человек этот на многое способен и, возможно, протянет дольше иных, однако же, я хочу, чтобы кто-то приглядел за ним.
Приглядеть? Но я
Тебе я могу довериться Эгге. Окажи услугу, присмотри за мальчишкой. Но так, ненавязчиво. Нянчиться с ним не надо, пусть набивает шишки, учится, борется за жизнь, раз сам захотел испытать себя. Просто пригляди, чтобы голову не сложил почём зря. Человек должен жить, я надеюсь на него.
Надеешься? Ты? На человека? не поверила тень.
Он старой крови, молвил гость со значением.
Ах
Ну что, не откажешь ли в услуге?
Хозяйка опешила, заколебалась ровно простыня на ветру.
Посмотри на меня, добрый господин, что я могу? Не осталось уж последователей, не осталось почитателей. Даже сухой травинки с места не сдвину. Непосильно мне.
Поправимо.
Путник низко пригнулся, чтобы выбраться наружу и пошёл прочь, поступью своей заставляя землю дрожать, а деревьяотползать в трепете. Обернувшись на пятке, он окинул хижину взглядом и измерил на глаз получившееся свободное пространство, куда прорвался-таки наконец свет дня. Решив, что поляна вышла достойная, путник широко расставил ноги, согнул колени, напряг всё тело так, что вздулись могучие мышцы и резким движением вскинул руку вверх. Тот же миг из земли на краю поляны вырвался огромный, грубо отёсанный менгир. За первым движением последовало второе, за первым менгиромвторой, и вот уже вокруг чахлой хибарки воздвигся величественный кромлех.