Девочка буквально вросла в корневой клубок. Ее острые коленки вдавились в рыхлую землю у подножия ствола, а худенькое тельце съежилось. Она была похожа на дикого зверька, которого впервые взяли на руки, от чего он шипел, приподнимал шерсть на загривке и прижимал крошечные ушки к своей голове.
«Бедное дитя, пробормотал он, еле шевеля тучей листвы. Ты же боишься Не бойся меня! Я тебя не обижу». Откуда-то из глубины зеленой массы начал вытягиваться тонкий «шнурок» с несколькими ярко-зелеными листочками на конце. Прямо на глазах от длинной веточки осторожно потянулись молодые побеги. «Не бойся, деточка, шелестели листья. Я не страшный». Ветка, превратившаяся в вытянутую и отдаленно напоминавшую человеческую кисть, замерла у плеча ребенка.
Не надо, прошептала еле слышно девочка, не сводя потрясенных глаз с дерева. Не надо Не трогай меня!
Застывая на миг ветка осторожно поползла обратно, втягивая в себя лишние пальчики. «Иди, кроха, домой, махнул Андрей на прощание веткой. Иди и быстрее». Она неуверенно кивнула копной спутанных волос и с трудом поднялась на ноги, а через несколько секунд ее потемневшие от грязи пятки уже сверкали на дороге.
«Ну вот, добродушно бормотал Андрей, слегка покряхтывая корой. Дел натворил, а теперь убирай Чего же мне с этими делать-то? Закопать что-ли?». Нижние ветки, изогнувшись почти до самой земли, ухватили трупы за ноги и потащили к оврагу, что пробрался почти до самого дерева. «Полежите здесь! распрямил ветки дуб. Думаю, вам это пойдет на пользу, да и мне удобрения не помешают». Сверху на сгрудившиеся трупы он набросал земли, осыпав край оврага.
4
В справной избе, единственной из села, красовавшейся своей новой крышей, горел яркий свет, а из-за неосторожно приоткрытого окна доносился рассерженный голос.
Вот, дуреха-то! шипел, едва сдерживаясь, чтобы не перейти на крик, мужчина. Сколько раз тебе говорил! Не ходи! Не ходи! Ничего с твоей бабкой не случиться!
Раз! Раздался громкий хлопок! Кто-то, по-видимому, не сдержался и тут сразу же заголосил женский голос:
Ой, мамоньки, что же теперь будет? Что же теперь с нами будет? Боже ты мой, за что же нам такая напасть-то?
Заткнись, Марфа! Бог мой, целый дом баб и никакого толку! Уймись, и без тебя тошно!Подожди-ка, окно-то у нас открыто. Вот дура! Тише вы все! Идет кто-то!
В дверь громко постучали. Хозяин, крупный мужчина с длинными холеными усами, с тревогой посмотрел в сторону сеней. Стук раздался вновь и было в нем что-то знакомое. «Свой кто-то, подумал староста, с кряхтеньем подходя к двери. Чужие так не стучат! Немчура давно бы уже дверь ломала».
Кого там еще принесло?! с деланным возмущением закричал он.
Степан! донеслось из приоткрываемой двери. Это же Григорий! По делу к тебе.
Из-за двери показался кряжистый мужик с крупным свертком в руках. Следом за ним в комнату вошли еще двое, являвших почти копией первого. Они также были невысокими полными мужиками с роскошными усами и едва пробивавшейся сединой. На всех троих красовались расстегнутые пиджаки и широкие темные порты, заправленные в смазанные дегтем сапоги.
Вона сколько вас?! даже не удивился хозяин. Ну что же, прошу к столу, раз уж пришли! Марфа, где ты дура-баба! Гости у нас! Давай накрывай!
Не суетись, хозяюшка! густым басом проговорил один из гостей, вытаскивая из свертка крупную бутыль. У нас все с собой
Они степенно расселись за столом, который словно по мановению волшебной палочки оказался заставлен продуктами. Странное это было сборище! С одной стороны, собрались вроде бы как и знакомые друг другу люди, а с другойсидели они молча, словно воды в рот набрали.
Ну, панове, пора и честь знать, прогудел Григорий, решительно ставя на стол граненный стакан. Благодарствуем тебе Степан за хлеб да соль Дело у нас к тебе одно есть. Поговорить треба.
Староста внимательно посмотрел на говорившего.
Люди говорят, что с внучкой твоей несчастье сегодня приключилось?! Бают, вроде как ссильничать ее кто-то хотел, да не вышло!
Хозяин напрягся; его огрубевшие от работы пальцы вцепились в край стола, а лицо медленно наливалось багровым цветом.
Мало ли что бабы языком треплют! прохрипел он. Нету им никакой веры! Сбрешутне дорого возьмут! А внучка моя цельный день дома по хозяйству моталасьто в огород, то в хлев. Некогда ей шастать, да с нехорошими людьми разговаривать.
Степан, мы тебе не чужие люди, наклонился над столом Григорий. Я кум твой, Михай вон шурин, а тезка друже твой давний Не бреши нам! Галька моя видела, как твоя неслась как оглашенная со стороны леса, да орала. Говорят, совсем девчонка с ума сдвинулась. Такое гутарит, что смех и грех один! Что нам скажешь на это?
Тяжело вздохнув, староста пробормотал:
Ладно, поговорим и сами решайте, что там случилось Эй, Марфа, где тебя опять носит? Позови нашу бедову девку! Чтоб одна нога там, а вторая здесь!
Через пару минут перед мужиками появилась заплаканная девчонка. Он застыла посередине комнаты с низко склоненной головой, так что собравшиеся видели лишь ее макушку.
Давай, Танька, рассказывай панам, как все было, угрюмо проговорил Степан. Что все как на духу, а то опять ремня у меня получишь! Говори, не молчи!
Девочка робко подняла голову и большими глазами уставилась на гостей.
Я к бабуле шла, дрожащим голосом начала она. Я к ней кажную субботу хожу прибираться Иду я через Зиновий лужок, где буренку нашу в прошлом годе волки задрали. Иду, значит-ча, по дороге
Хватит тары-бары разводить! рявкнул старик на съёжившуюся от испуга девочку. Говори по делу! Что случилось!
Немчины ко мне пристали! внезапно разрыдалась она. Двое Лаялись они, лаялись, да полезли ко мне.
Мужики как-то странно переглянулись. Дело принимало опасный оборот, грозящий в случае огласки смертельной опасностью не только для семьи девочки, но и для всей деревне.
Руки свои растопырили и идут на меня, продолжала плакать она, размазывая кулачками слезы по лицу. А я к дубу прижалась и плакать начала! А толстый такой
Подожди, деточка, прервал ее один из сидевших. Панове, нехорошее это делосмердит оно плохо! Я не в обиде буду, если кто встанет сейчас и уйдет до хаты. О детках своих лучше подумайте
Ты что, Михей, совсем нас за иродов держишь! вспылил его сосед. Детки, детки У всех у нас детки и что теперь сидеть и молчать! Сегодня у Степана внучку ссильничают, завтра у меня, а потом и к тебе заявятся! Давай, Татьяна, рассказывай, что дальше было. Куда немчура то делась?
Боженька мне помог, тихо прошептала она, перекрестившись на образа. Боженька этих поганных от меня отвел! Дубу повелел он защитить меня, что тот и исполнил.
Вот, панове, это она и твердит цельный вечер, тоже перекрестившись кивнул староста. Я её и так и эдак спрашиваю, а она все свое талдычетБоженька ей помог, Боженька от беды спас! Дочка, мать её, покойница, царство ей небесное, набожная шибко была! Вот и внучка тоже туды подалась.
Ты, дочка, не спеши, подошел к девочке Михей и разгладил ее волосы, непослушными прядями спадавшими на лицо. Поплачь, поплачь! Нету больше этих иродов! Нету. Боженька их всех прибрал к себе. А как, говоришь, дуб-то помог тебе?
С благодарностью посмотрев на него, Таня шмыгнула носом и продолжила:
Он как потянется к ним ветками, как схватит! Они руками машут, кричат. Тут как начал дуб ветками хлестать их Хлесталхлестал, хлесталхлестал!
До поздней ночи в доме старосты горел свет. За это время гости уже прикончили и первую бутыль, а потом и вторую, что незаметно выложила на стол хозяйка. Долго они говорили: и так и эдак спорили, да рядили. В конце концов, решили сидеть молча и ждать, что дальше будет.
5
Над столом кругами огромная жирная муха. Круг за кругом она кружила над склонившимся над бумагами человеком. Зеленоватое, переливающийся в восходящих лучах солнца, брюшко, то приближалось к самому уху, то наоборот отдалялось, что делало противный жужжащий звук еще более надоедливым. Хлоп! Не выдержав, человек резко ударил по зловредному насекомому пачкой бумаги.